Адвокат принял присягу и Гамильтон Бергер предупредил его о конституционных правах.

— Вы — адвокат, — сказал Бергер. — Закон обязывает вас отвечать на определенные вопросы, задаваемые Большим Жюри. Однако, от вас не требуется давать показания относительно того, что может быть вменено вам в вину. Вы имеете право отказаться отвечать на вопросы, которые могут инкриминировать вам совершение преступления.

— Спасибо, — холодно поблагодарил Мейсон.

— Вам была вручена повестка о явке в Суд, приказывающая вам предоставить любые наличные деньги, которые получены от Арлен Дюваль. Поскольку необходимо сделать соответствующую отметку в протоколе, я хочу спросить вас, мистер Мейсон, знакомы ли вы с Арлен Дюваль?

— Да.

— Она является вашей клиенткой?

— В некотором роде.

— Вы можете объяснить, что имеете в виду?

— Договор о предоставлении услуг адвоката был заключен с оговоркой.

— Вы поставили какое-то условие?

— Да.

— Какое?

— Если я в результате своего расследования приду к выводу, что она виновна в совершении преступления, или как активная исполнительница, или как соучастница до или после события преступления, я оставил за собой право прервать наши отношения адвоката и клиента и, более того, использовать полученную информацию для помощи правоохранительным органам.

— Очень благородно с вашей стороны, — ехидно заметил Гамильтон Бергер.

— Не думаю, что сейчас место сарказму, — ответил Мейсон. — Кстати, это была простая мера предосторожности.

— Вы уверены в том, что заключили с ней подобное соглашение?

— Естественно.

— Когда она только что наняла вас?

— Да.

— Или это соглашение было заключено совсем недавно, после того, как вам вручили повестку с приказом давать показания перед Большим Жюри и, благодаря ему, вы оказываетесь в положении, когда можете обелить свои действия законным путем?

— Я уже сказал вам, когда оно было заключено. Если вы хотите задавать вопросы, продолжайте. Если вы вызвали меня сюда, чтобы намекать на факт моей попытки обелить действия законным путем, я просто уйду. Вы сами юрист и знаете, какие вопросы можно задавать, а какие — нет. Так что придерживайтесь надлежащих вопросов.

— Вам не требуется учить меня праву, — рявкнул побагровевший Гамильтон Бергер.

— Кто-то должен это сделать, — ответил Мейсон. — Но так мы ничего не добьемся. Я занятой человек и вы занятой человек. Члены Большого Жюри тратят свое время на выполнение этой общественной обязанности. Давайте продолжим слушание.

— Хорошо. Что вам заплатила Арлен Дюваль? — в гневе заорал Гамильтон Бергер. — Она ведь заплатила вам какие-то деньги, не так ли?

— Нет.

— Ни цента?

— Сейчас мы подошли к проблеме факта и доказательства. Я выставил Арлен Дюваль счет на полторы тысячи долларов. У меня есть все основания полагать, что я получил от нее деньги, но она мне их не заплатила.

— Тогда каким образом вы их получили?

— Полторы тысячи долларов, О КОТОРЫХ Я СЕЙЧАС ГОВОРЮ, — Мейсон специально произнес эту фразу медленно, чтобы полностью удостовериться, что секретарь Суда, стенографировавший процедуру заседания, в точности записал слова адвоката, — я получил по почте сегодня утром в конверте, на котором мой адрес было написан на пишущей машинке. В конверт была вложена записка, написанная от руки. Я предполагаю, что это почерк Арлен Дюваль, потому что внизу стоит подпись Арлен Дюваль.

— Что находилось в конверте?

— Две купюры. Одна пятисотдолларовая и одна тысячедолларовая.

Гамильтон Бергер невольно показал свое удивление.

— Вы хотите сказать, что эта молодая женщина послала вам две купюры — тысячедолларовую и пятисотдолларовую?

— Я именно это и заявил.

— А откуда она взяла деньги, как вы думаете? — саркастически спросил Бергер.

— Вы решили спрашивать меня о моих мыслях перед Большим Жюри?

— Арлен Дюваль сказала вам откуда она взяла деньги?

— Мне она об этом не говорила. Как я уже заявлял, у меня не было с ней личного контакта со вчерашнего дня. Письмо я получил сегодня утром по почте.

— Когда утром?

— За несколько минут до прихода сюда. Именно поэтому деньги у меня с собой. В моей конторе принято депонировать каждый доллар, полученный наличными, на мой банковский счет. Со счета я снимаю деньги чеком по мере необходимости.

— Я, конечно, предполагаю, что в вашем положении, при вашем роде деятельности, вам приходится принимать все меры предосторожности, чтобы не быть осужденным за нарушение налогового законодательства.

Мейсон зевнул.

— Где находятся эти две купюры — пятисотдолларовая и тысячедолларовая?

Мейсон достал их.

Гамильтон Бергер скопировал номера купюр на отдельный лист бумаги и передал его помощнику, который сразу же выскользнул из зала заседаний.

Бергер обратился к Большому Жюри:

— Номера купюр сейчас проверят и мы узнаем, связаны ли они с имевшим ранее преступлением или нет.

Окружной прокурор снова повернулся к адвокату:

— А теперь скажите, знали ли вы Джордана Л. Балларда при жизни?

— Да.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Вчера вечером.

— Вы были на работе у мистера Балларда, на автозаправочной станции, расположенной на пересечении Флоссман-авеню и Десятой улицы?

— Да.

— Вы встретились там с мистером Баллардом?

— Да.

— Вы до этого его знали?

— Нет.

— Тогда вы встретились с ним в первый раз?

— Да.

— Вы предложили отвезти его домой?

— Он спросил, не подвезу ли я его домой.

— И вы согласились?

— Да.

— И вы отвезли его домой?

— Да.

— Он объяснил, почему он хочет, чтобы вы отвезли его домой?

— Он сказал, что его машина поставлена на ремонт.

— А когда вы прибыли к его бунгало, вы не увидели никакой машины, припаркованной перед входом или на подъезде к дому, или в гараже, не так ли?

— Так.

— Вы поставили вашу машину в гараж или оставили перед домом?

— Оставил перед домом.

— Почему вы припарковали ее у бордюра?

— Я собирался разворачиваться и ехать обратно, когда Баллард предложил заехать на дорожку, ведущую к дому и остановиться у входной двери.

— Таким образом вы оказались значительно ближе к входной двери, чем если бы оставили машину припаркованной у бордюра?

— Гораздо ближе.

— Насколько близко?

— Я бы сказал, в десяти или двенадцати футах от входной двери, когда я затормозил.

— Вы имеете в виду, что правая сторона машины была ближе к входной двери?

— Да.

— То есть, когда вы вышли из машины, вам пришлось ее обходить, чтобы попасть в дом?

— Совсем необязательно. Было проще проскользнуть через сиденье пассажира и выйти через правую дверцу.

— Баллард сидел справа от вас?

— Естественно — я вел машину.

— Он вышел первым?

— Да.

— А что сделали вы?

— Перебрался через сиденье пассажира и тоже вышел через правую дверцу.

— Вслед за Баллардом?

— Естественно. Я не хотел перелезать через него.

— Это не место для шуток, мистер Мейсон. Мы просто хотим знать, что случилось.

— Я и рассказываю вам то, что случилось.

— Вы вошли в дом вместе с мистером Баллардом?

— Да.

— И вы, — Гамильтон Бергер внезапно указал пальцем на Мейсона, — сообщили своей клиентке, Арлен Дюваль, что собираетесь встречаться с мистером Баллардом, не так ли?

— Нет, не сообщал.

— Вы велели ей встретиться с вами дома у Балларда?

— Нет.

— Вы не говорили ей, что попытаетесь уговорить мистера Балларда разрешить вам подвезти его домой?

— Нет.

Гамильтон Бергер усмехнулся.

— После того, как вы вошли в дом и мистер Баллард пригласил вас в гостиную, вы воспользовались возможностью и подошли к окну, чтобы дать кому-то сигнал, частично опустив жалюзи, не так ли?

— Нет.

— Вы это отрицаете?

— Отрицаю.

— Вы давали сигнал Арлен Дюваль, не так ли?

— Нет.

— Вы кому-то давали сигнал?

Мейсон молчал.

— Вы это отрицаете? — спросил Бергер. — Вы смеете отрицать, что давали кому-то сигнал?

— Я отрицаю это.

Бергер колебался с минуту, потом заявил:

— Мистер Мейсон, я хочу предупредить вас, что у нас есть доказательства, показывающие, что ваши последние ответы являются лжесвидетельством. Чтобы не осталось никакого недопонимания, я собираюсь еще раз задать вам определенные вопросы и…

— У вас нет необходимости задавать мне еще какие-либо вопросы относительно дома Балларда, — сказал Мейсон. — Я ответил на них. Я не намерен сидеть здесь и позволять вам угрожать мне. Вы задали вопросы. Вы утверждаете, что мои ответы — лжесвидетельство. Я утверждаю, что ваше заявление является ошибочным предположением. Я был в доме Балларда всего несколько минут.

— Какой-то мужчина, который опустил и поднял жалюзи, находился в доме в момент смерти Балларда, — угрюмо заявил Бергер. — Мы можем это доказать.

Лицо Мейсона было твердым, как гранит.

— Ну тогда доказывайте.

— В настоящий момент я не заинтересован в том, чтобы предъявлять вам обвинение в лжесвидетельстве. Я хочу уточнить, правильно ли я вас понял. Вы заявили, что не давали сигнала вашей клиентке, поднимая и опуская жалюзи, вернее, опуская и поднимая?

— Да.

— Вы заявили, что никому не давали сигнала?

— Никому. Вы уже дважды задали эти вопросы, а я дважды на них ответил. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

— Мне больше ничего не требуется, — злобно ответил Гамильтон Бергер. — Я пытался вам помочь. Я пытался спасти вашу профессиональную карьеру, хотя не знаю, следовало ли мне это делать. Я попрошу вас оставаться на месте, когда мы приведем еще двух свидетелей.