— Много чего, — ледяным тоном ответила миссис Бартслер с абсолютно непроницаемым лицом.

— Хорошо, а что именно? — осведомился Бартслер.

— Карл, расскажи ему.

— Только этого не хватало, — бросил Карл, презрительно махнув рукой.

— Но, Карл, тебе же известны все факты.

— Она — женщина, мама. А обсуждать женщину — женское занятие.

— Ну, ладно, — сказала миссис Бартслер. — Вообще говоря, эту девушку нельзя было даже близко подпускать к порогу нашего дома. Какая-то актриса. Вот и работала бы на здоровье в подобающем ей месте. Ей не место в порядочных семьях.

— Тем не менее это не мешало бы вам дать ей пару недель на поиск новой работы и обращаться с ней более цивилизованней, — негромко заметил Бартслер.

Его жена продолжала с холодным высокомерием:

— Я подумала, вдруг ей одиноко, и попросила Карла проявить к ней участие. Карл пригласил ее поужинать в ресторане. Она там нализалась и позволила какому-то проходимцу ухаживать за собой, и, очевидно, ей это было настолько приятно, что она отказалась возвращаться домой с Карлом. По возвращении домой он обнаружил в машине ее сумочку. Отнес сумочку в ее комнату, положив на видное место, как вдруг обнаружил в ней бриллиантовый кулон, из-за которого я перевернула весь дом. Карл тотчас же явился ко мне, и я решила сама во всем разобраться. Это уже не первый подобный случай с тех пор, как в нашем доме появилась мисс Рэджис, однако у меня не было каких бы то ни было оснований подозревать именно ее, и я объяснила все своей рассеянностью. Чувствуя свою вину, мисс Рэджис испарилась, как только я вошла в ее комнату. Она не возвращалась, и я даже начала волноваться; но поскольку у меня не было намерений сообщать в полицию о происшедшей краже, я понимала, что мне не оставалось ничего другого, как ожидать ее возвращения. Нет никакого сомнения, что у нее полно подруг и даже приятелей, к кому она могла бы попроситься на ночлег.

Бартслер перевел взгляд на Мейсона:

— Такой ответ вас удовлетворяет?

Мейсон почтительно осведомился:

— Когда она пришла ко мне в контору, у нее был синяк под глазом. Кто-нибудь из вас знает что-либо об этом?

Миссис Бартслер посмотрела на Карла.

Карл сказал:

— Синяк у нее был, когда она возвратилась домой. Вы бы лучше порасспросили бы тоге субъекта, которому она строила глазхи з баре.

— Зне зсяхого сомнения, ого у нее не первый синяк, — заявила миссис барстлер и тут же брезгливо добавила: — Фу, какая мерзость!

На мгновение в комнате воцарилось молчание, после чего миссис Бартслер, опять повернувшись к Карлу, недоуменно спросила:

— И как это ты не уговорил ее поехать с тобой, Карл? Карл махнул рукой, как отмахиваются от чего-то малоприятного, но этим жестом было столько сказано, что любой режиссер пришел бы в восторг.

— Она вела себя непристойно, — сказал он, как бы ставя на этом точку.

Бартслер повернулся к Мейсону:

— Вы удовлетворены?

— Нет.

Бартслер вздохнул.

— Желаете провести перекрестный допрос или позволите мне?

— У меня всего пара вопросов, — ответил Мейсон.

Он обратился к Карлу Фретчу.

— Итак, вы повезли ее ужинать?

— Да.

— Куда?

— В «Коралловую лагуну».

— Выпили?

— Да.

— Вдвоем или она одна?

После минутного колебания Карл Фретч ответил:

— Она одна. Я пил всего два раза.

— Кто заказывал выпивку?

— Она.

— За столом или в баре ресторана?

— В баре.

— Вы поели?

— Да.

— Что еще?

— Еще выпили.

— Где?

— В баре.

— А там кто заказывал выпивку?

— Она.

— Чем вы занимались, пока она пила?

— Ну, я… обхаживал ее как мог, она же подавала недвусмысленные знаки тому субъекту, что был поблизости, после чего он присоединился к нам и стал угощать ее выпивкой.

— Он вас игнорировал?

— Да, в некотором смысле.

— В котором часу вы поехали туда?

— В восемь.

— А во сколько вернулись домой?

— Точно не знаю. Где-то около десяти.

— Вы танцевали?

— Да, и не один раз.

— До того, как она стала подавать знаки тому субъекту или после?

— Послушайте, мистер Мейсон, я не вижу причину, из-за которой вы подвергли меня подобному допросу. Я уже рассказал вам все как было. Моя мать верит этому. Мистер Бартслер тоже. Какой мне резон оправдываться перед вами?

— За этот очень короткий промежуток времени вы уехали отсюда, добрались до «Коралловой лагуны», поужинали, потанцевали, дважды засиживались в баре, наблюдая, как напивается девушка, и возвратились домой.

— Что же вас здесь не устраивает?

— Весьма плотный маршрут, — заметил Мейсон. — Это я только для пущей ясности.

— Все и так ясно, — сказал Карл с растущей неприязнью.

— И она возвратилась домой сразу же после вас?

— Я этого не говорил. Нет, конечно, не сразу.

— Но ведь она застала вас в своей комнате, когда вы занесли туда ее сумочку, не так ли?

— Ничего подобного. Я не видел ее до тех пор, пока мы с мамой не зашли к ней.

— Вы отнесли сумочку в ее комнату, чтобы оставить там?

— Да.

— Для чего же вы открыли сумочку?

— Чтобы проверить, сколько там денег. Еще заявит потом, будто я ее обокрал.

— Вы обнаружили сумочку как только приехали домой?

— Да.

— И сразу же отнесли в ее комнату?

— Да.

— И нашли бриллиантовый кулон?

— Совершенно верно.

— И тут же отправились к вашей матери?

— Да.

Мейсон повернулся к миссис Бартслер.

— Через какое время после того, как ваш сын принес вам кулон, вы пошли в комнату Дайаны?

— Сразу же.

— В таком случае давайте разберемся с фактором времени. Можете ли вы утверждать, что находились в комнате Дайаны через пять минут после того, как ваш сын показал вам бриллиантовый кулон?..

— Ручаюсь, что и пяти минут не прошло, — холодно перебила его миссис Бартслер.

Карл Фретч слегка нахмурился.

— А вы, — вдруг резким тоном обратился к нему Мейсон, — насколько я понял, утверждаете, что направились к матери как только нашли в сумочке кулон?

— Ну не могу я упомнить всего в точности, — вскипев, воскликнул Карл. — Вот уж не думал не гадал, что меня подвергнут столь унизительным расспросам.

— Между тем, — заметил Мейсон, — вы утверждали, что обнаружили сумочку сразу по приезде домой; что тут же отнесли сумочку в комнату Дайаны Рэджис; что, найдя в ней кулон, сразу же пошли сообщить об этом вашей матери. Затем вместе с ней вы тотчас возвратились в комнату Дайаны Рэджис, где и застали ее в одном халатике. Из этого следует вывод, что она должна была выехать из «Коралловой лагуны» не после, а раньше вас, для того чтобы добраться домой и успеть…

— Вполне вероятно, я немного напутала со временем, — вновь снисходительно оборвала его миссис Бартслер. — Да, точно, теперь я припоминаю, как сперва отказывалась поверить в это; меня мог ограбить только человек без стыда и совести. Какое-то время я расспрашивала Карла о ней, о ее поведении за ужином. Ничего лестного о ней он сказать не мог.

— Следовательно, вы слегка задержались? — спросил Мейсон.

— Да, именно. Как мне помнится, мы слегка задержались.

— Минут на пятнадцать?

— Мне, право, нелегко ответить определенно, мистер Мейсон.

— Во всяком случае, это отняло не более получаса?

— Вполне возможно.

Мейсон повернулся к Джейсону Бартслеру и сказал:

— Что и требовалось доказать.

— Назовите вашу сумму, Мейсон.

— Прежде всего я хотел бы забрать весь гардероб мисс Рэджис. Вы обязаны выплатить ей жалованье по сегодняшнее число, плюс аванс на две недели вперед. Что касается деталей, мне придется обсудить их с ней, а вам лучше посоветоваться с вашим адвокатом.

— Если ты заплатишь ей хоть цент, — взорвалась миссис Бартслер, возмущенная действиями мужа, — я никогда не прощу тебе этого! Подумать только, какой-то тип расселся тут и осмеливается сомневаться в правдивости Карла.

Бартслер хотел было что-то возразить, но сдержался.

Мейсон сказал:

— Если вы желаете подать в суд и выслушать показания свидетелей, данные под присягой, то ради Бога, я не возражаю.

— Поступай, как тебе заблагорассудится, Джейсон, — промолвила миссис Бартслер. — Наверно, и в самом деле было бы лучше уступить шантажисту, лишь бы избавиться от этой шлюшки. Я окончательно убедилась, что именно это она задумала с той самой минуты, как только пересекла порог нашего дома.

С этими словами миссис Бартслер как ветром сдуло из комнаты. Следом за ней направился и Карл.

— Погоди, Карл. На минутку задержись, пожалуйста, — остановил его Бартслер.

Молодой человек явно колебался. Затем, недоуменно пожав плечами, повернулся и галантно подошел к стойке возле кресла своего отчима.

— Ну и сукин же ты сын, — сказал Бартслер, не повышая голоса. — Этот фокус с бриллиантовым кулоном ты раз уже испробовал три года назад на горничной своей матери. Теперь я понимаю, что в тот раз он у тебя сработал: днем твоя мать прожужжала все уши о пропавшем бриллиантовом кулоне, вечером того же дня ты был с горничной, а наутро кулон оказался на своем месте. В тот раз это заставило меня призадуматься, а сегодня мне приходится выкладывать деньги. Я не собираюсь ставить в известность твою мать, в этом нет необходимости, но заруби у себя на носу: я раскусил тебя — грязный, подлый жулик! А теперь вон отсюда!