— Когда я познакомилась с ним, у него уже был этот револьвер, но он обычно не носил его. Лишь последние два месяца револьвер все время был у него в кармане.

— Не знаете ли вы, зачем? Быть может, у него были враги?

— Вполне возможно, но я ничего не знаю.

— И револьвер был при нем в последний день его жизни, двенадцатого?

— Да, он вынул его из кармана и положил на тумбочку, когда ложился спать.

— Очевидно, он кого-то опасался, раз всегда ходил с оружием?

— Наверное. Но за один, нет, за два дня до смерти он стрелял из него.

Мейсон вдруг оживился.

— Откуда вам это известно?

— В ночь на десятое револьвер оказался пустым, и Скотт при мне вынул из ящика коробочку с пулями и зарядил его снова.

— Быть может, он практиковался в стрельбе? Все шесть пуль отсутствовали?

— Да, он при мне вложил шесть новых.

— Значит, он стрелял еще раз уже после этого эпизода, так как, когда револьвер оказался в вашей руке, одной пули не было.

— Я этого не знала, пока об этом мне не сказали полицейские.

— Хотелось бы, — начал Мейсон с другого конца, — узнать побольше о его жизни, интересах, знакомых, врагах.

— К сожалению, мистер Мейсон, не могу вам помочь. У нас не было почти ничего общего. Он был скрытным человеком, и я мало о нем знаю.

Наступило молчание.

— Каково мое положение, мистер Мейсон? — спросила она наконец.

— Пока ничего не могу сказать.

Она отрывисто засмеялась.

— Не хотите мне говорить об этом?

— Оно далеко не блестяще, это я могу сказать вам уже теперь, — заметил Мейсон.

— Ну что ж, сделайте, что сможете, мистер Мейсон. До свидания, — сказала она с глубоким вздохом.

— Спокойной ночи, — ответил он и, взяв портфель, вышел из зала, не оглядываясь.

Глава 21

Мейсон шагал взад и вперед по ковру своей комнаты в конторе, засунув большие пальцы в проймы жилета и слегка наклонив голову.

Делла Стрит сидела за столом с открытым блокнотом для стенографирования. Половина страницы была уже исписана и сейчас, держа карандаш, она терпеливо ожидала продолжения диктовки.

Здесь же, в глубоком кресле, в своей любимой позе — боком, перекинув скрещенные ноги через один подлокотник и опершись спиной о другой — сидел Пол Дрейк.

Время от времени Мейсон произносил какие-то фразы, но обращался больше к самому себе, чем к другим, не прекращая своего безостановочного движения.

— Тебе бы лучше уступить, Перри, — гнул свою линию Дрейк. — Нет никакого смысла биться головой об стену. У тебя нет другого выхода. На этот раз, несмотря на весь твой ум и ловкость, тебе не удастся вытащить кролика из своей шляпы. Марион Шелби — виновна.

— Я разрабатываю новую версию, — ответил Мейсон. — Правда, пока она лишь умозрительная и ничем не подкрепленная.

— Да, это, конечно, будет жуткая версия, — прервал его Дрейк. — Но позволь тебе напомнить кое-что, относящееся к практической психологии присяжных. Ты, конечно, и сам знаешь об этом, но просто упускаешь из виду. Если ты будешь активно обелять обвиняемую, Бюргер изрубит тебя на мелкие кусочки. Присяжные будут чувствовать себя обманутыми и тоже обозлятся. В результате ты станешь всеобщим посмешищем, а ее присудят к высшей мере.

— На сегодняшний день я действительно разбит, но сегодня только пятница и впереди у меня два свободных дня…

Раздался телефонный звонок.

Нахмурившись, Мейсон сказал Делле:

— Послушай, Делла.

— Хэлло, да… Хорошо.

Обратившись к Мейсону, она сказала:

— Звонит начальница женской тюрьмы. Марион Шелби хочет побеседовать с вами, и ей разрешено подойти к телефону.

— Хорошо, — сказал Мейсон и взял трубку. — Слушаю, в чем дело?

Марион Шелби с трудом произнесла сквозь слезы:

— Мистер Мейсон, вы прекрасный человек и превосходный адвокат, но, пожалуй, слишком хороши для такого процесса, как мой. Я не хочу вовлекать вас в новые неприятности и собираюсь освободить вас от всяких обязательств по отношению ко мне.

— Вы хотите сказать, что отказываетесь от моей защиты?

— Вы правильно меня поняли.

— Неужели вы хотите выступать сами?

— Нет, у меня будет другой адвокат, который умеет вести такие дела, как это. Мне рекомендовал его мистер Лаутон Келлер. Он зайдет переговорить с вами. Он расскажет вам обо всем, но я хотела сама сказать, что освобождаю вас от всякой ответственности. Вы понимаете меня, мистер Мейсон? Мне нужен адвокат, который имеет опыт в таких запутанных делах, как мое.

— А мне вы даете отставку? — мрачно спросил Мейсон.

— В конце концов, это какой-то выход, — невесело улыбнувшись, сказал Дрейк.

— Выход? — набросился на него Мейсон. — Это ставит меня в самое унизительное положение, в которое я когда-либо попадал.

— Не обращай на это внимания, Перри, не стоит, — заявил Дрейк. — Взгляни на дело реально. Ты показал свои блестящие способности при перекрестном допросе свидетелей обвинения. И хотя твоя карта была бита, ты проделал великолепную работу. Ты и словом не обмолвился о том, как собираешься защищать свою клиентку, но полностью раскрыл сценарий прокурора. Сейчас в игру входит этот ловкий малый, Келлер, специалист по обходным маневрам. Он говорит на языке, более понятном твоей клиентке и более привычным для нее. Для тебя — это выход из положения. Теперь мы можем заняться своими проблемами, договориться как-нибудь с Эллен Кэшинг и развязаться с этим делом.

Мейсон раздраженно отмахнулся.

— Хорошо, — сказал он, — все к черту! Надо перекусить.

— Да, конечно, — сказала Делла, — я уж проголодалась.

Мейсон подошел к шкафу и взял шляпу и пальто.

— Завтра сюда в контору придет Эллен Кэшинг, Делла, — сказал он, — для дачи показаний под присягой. Об этом мне сообщил этот ее нечистоплотный стряпчий, Аттика.

Когда он начал одеваться, раздался стук в дверь.

— Взгляни, кто там, Делла, — сказал он.

Делла крикнула через закрытую дверь:

— Контора закрыта.

— Откройте. Я — Лаутон Келлер. Мне нужно поговорить с мистером Мейсоном.

Мейсон хмыкнул.

— Ну что ж, еще один юмористический фокус. Открой дверь и впусти фокусника, Делла.

Лаутон Келлер вошел в комнату.

— Добрый вечер. — Он кивнул, снял шляпу и с нескрываемым самодовольством уселся на стул.

Мейсон присел на край стола.

— Пожалуйста, покороче, мистер Келлер, я должен уйти.

— Хорошо, я буду краток. Я в некотором роде заинтересованное лицо во всем этом деле.

— Понимаю.

— Вы — великолепный адвокат, Мейсон!

— Благодарю вас.

— И есть целый ряд уголовных процессов, где вас нельзя превзойти.

— Вы не можете себе представить, как мне льстит такая высокая оценка с вашей стороны.

— Не сердитесь и не засучивайте рукава для драки, Мейсон. Этот случай совсем не подходит под те процессы, которые вы обычно ведете. У меня есть друг, адвокат, специализирующийся именно на таких делах.

— Кто этот адвокат? — спросил Мейсон.

— Это — Аттика, из конторы «Аттика, Хокси и Мид».

Дрейк присвистнул.

— Вы его знаете? — спросил Келлер у Дрейка. Он — ловкач.

Дрейк ответил:

— Он всего лишь нечистоплотный стряпчий и, кстати сказать, представляет интересы Эллен Кэшинг в иске, предъявленном мне и мистеру Мейсону.

— Да, это верно. А теперь взгляните, как он умен! Он привлекает внимание общества к своей клиентке…

— От него воняет, — сказал Мейсон.

— Не сердитесь, мистер Мейсон, прошу вас. Мне, пожалуй, не стоило рассказывать вам о том, что он предрекал вам поражение и полный провал в предстоящем процессе, но я призываю вас к выдержке.

— Чего вы хотите? — спросил Мейсон.

— Факты таковы: этот Скотт Шелби был мало уважаемым человеком. Всегда в погоне за женщинами и деньгами. Не отказывался от шантажа. Пытался убедить всех, что они ему чем-то обязаны и за это должны оказывать услуги. У всех нас есть человеческие слабости, но этот парень был больше похож на крысу, чем на человека. Поняли меня?

— Продолжайте, — сказал Мейсон. — Выкладывайте все, что хотели сообщить.

— В ту ночь, которую они провели на яхте Бентона, его жена решила, что с нее хватит и что она попытается получить развод. Однако его невозможно получить, не имея улик против мужа, а муж, естественно, не приводит любовниц в спальню жены. Тогда она решила сама поискать эти улики. Поняли меня?

— Да, — сухо ответил Мейсон.

— Когда она проснулась и увидела, что мужа в каюте нет, она поняла, что он снова вышел на охоту за какой-то юбкой. Увидела на тумбочке револьвер, схватила его…

— Позвольте мне продолжить, — сказал Мейсон насмешливо. — Она выбежала на палубу, обезумев от ревности. Бедная маленькая женщина совершенно не сознавала, что делает. Она даже не понимала, что находится на палубе босая и в одной рубашке. Полусонная, она бегала по палубе в поисках мужа.

— Вы поняли меня, — сказал Келлер с ноткой уважительного удивления, — именно так все и произошло. Вы прекрасно сумели это изложить.

— На носу яхты она обнаружила своего мужа в объятиях другой женщины. Увидев ее, эта женщина вырвалась от Скотта и убежала, а он набросился на жену с криками: не позволю за мной шпионить. Что тебе здесь нужно! И так далее, и тому подрбное.

Келлер одобрительно кивал головой.

— Бедная маленькая женщина впала в полное отчаяние, — декламировал Мейсон. — Она заплакала, а ее обозленный муж грубо схватил ее за плечи, повернул спиной, сильно ударил и крикнул, чтобы она немедленно убиралась в каюту. Удар вывел ее из себя. Она заявила, что не станет больше терпеть и подаст заявление в суд на развод. Он окончательно рассвирепел и, схватив ее, пытался бросить в воду. Она боролась и сопротивлялась изо всех сил, пытаясь закричать, но он схватил ее за горло. Она уже теряла сознание, но в этот момент ее муж споткнулся о лежавший на палубе канат и, потеряв равновесие, попытался схватить ее за руку, чтобы не упасть самому. В руке она держала револьвер, и в ту минуту, когда он схватился за ее руку, она услышала звук выстрела. Сначала она подумала, что стрелял кто-то другой, и лишь позднее поняла, что выстрел произведен из револьвера, находившегося в ее руке. То ли муж сам случайно нажал на спуск, то ли оружие сработало из-за того, что он схватился за ее руку, неизвестно. А доказательством является то, что пуля вначале попала в обшивку яхты и лишь на рикошете проникла в тело Шелби.