Ранчо Мирны Пейсон располагалось милях в двух от шоссе и от того места, откуда ответвлялась дорога к домику мистера Блейна. Это. было холмистое плоскогорье с оврагами и небольшими озерами… Над ним нависали копья скал, находившиеся в тысячах футов над уровнем моря.

Здесь, на плато, вдали от теней долины, все еще было достаточно солнца, когда Мейсон повернул машину в ворота, за которыми петляла дорога, казавшаяся в розовых лучах красновато-золотой лентой. Старинный забор отбрасывал на землю пики теней. Само здание казалось просторным и было срублено из толстых бревен, серых от времени.

Мейсон оставил машину, поднялся по обветшалым ступенькам и, казалось, не заметив звонка, громко постучал.

Ему сразу же открыли. Привлекательная женщина лет тридцати стояла на пороге.

— Мисс Пейсон? — спросил адвокат.

— Миссис, — поправила она, — я вдова. Не хотите ли войти?

Ее вздернутый носик торчал вопросительно. Глаза взирали на мир насмешливо, но с интересом. «Именно этот интерес, — подумал Мейсон, принимая с поклоном приглашение войти, — и делает ее такой привлекательной».

Он не походил на жадное любопытство неразборчивой молодости, на исследование авантюристки, а скорее на трезвую оценку много видавшего человека, знающего себе цену и не опасающегося неожиданных неприятностей, а поэтому с откровенной заинтересованностью ожидающего, какие новые перспективы откроет перед ним жизнь.

— А вы не боитесь жить одна? — спросил Мейсон.

— Я никогда ничего не опасалась. Да я и не одна.

— Нет?

— Примерно ярдах в пятидесяти отсюда живут мои работники. Такие сорви-головы, каких вы и не видывали. И вы не учли собак под столом.

Мейсон заглянул под стол. Оттуда послышалось многообещающее рычание. Лохматая зверюга следила за каждым его жестом с явным неодобрением.

— Беру назад свои слова, — расхохотался Мейсон.

— Скунс не кажется Особенно благодушным, хотя ему живется скучно, а рычит он просто ради разнообразия. Никогда зря не лает и не скалит зубы без нужды. Но стоит мне его позвать, мистер Мейсон, и он кинется на моего врага, как стальная пружина! — Женщина потрепала псу голову. — Я видела много ваших портретов. Вы, наверное, Хотите, чтобы я рассказала вам, что мы с мистером Витоном видели, когда вчера вечером ехали в город?

Мейсон развел руками, подтверждая догадливость хозяйки.

— Боюсь, что ничего не скажу.

— Почему?

— Прежде всего, я симпатизирую этой женщине. Очень… И плевать, что там было у нее в руке. Меня поразило выражение ее лица… А выражение — не доказательство, в суд его не предъявишь.

— Все-таки, какое было выражение? Мы не в суде, и меня очень интересует ее лицо. Гораздо больше, чем тот предмет, который она держала.

Мирна прищурилась, как бы желая сфокусировать внимание на каком-то неясном образе. Затем встрепенулась:

— Боже мой! Я даже не предложила вам выпить!

— Никаких выпивок! По крайней мере, пока. Честное слово, у меня другая жажда… Мне очень нужно знать, что вы увидели на лице Милисент Хардисти.

— Ну, тогда закурить?

— Благодарю, у меня свои.

— Тогда давайте думать, как бы потолковее описать… Это было необычайно спокойное лицо, отрешенное от всего. Как будто человек наконец нашел сам себя и обрел покой, придя к определенному равновесию.

— Что вы! Все говорят, она была в истерике!

— Ничего похожего, — фыркнула Мирна.

— Вы уверены?

— Разумеется. Мистер Мейсон, вы неплохой психолог, а я, поверьте, хорошая физиономистка… Меня на мякине не проведешь. У меня своя теория о человеческих эмоциях. Из того, что я видела, у меня сложилось определенное представление о миссис Хардисти, о котором, естественно, я не намерена распространяться в суде, если таковой будет.

— А со мной?

— Вы ее защитник?

— Да.

— Пожалуй, с вами я могу разговаривать. Если, конечно, есть основания…

— Есть, и еще какие. Я пока никак не могу с ней связаться, власти ее от меня прячут. Но я буду защищать ее.

— Боюсь, вы станете смеяться.

— Почему?

— Трудно представить, как можно за какую-то долю минуты узнать о человеке все, только мельком взглянув на необычное выражение лица.

— Клянусь, смеяться не буду.

— Запомните свое торжественное обещание… У нее было выражение человека, пробудившегося от кошмара. Решившего выбросить из своей жизни все старое, начать новое… Мне раза два-три приходилось видеть это выражение на лицах знакомых… И даже в своем зеркале… У себя. И уж я-то знаю, как это бывает.

— Продолжайте же! — взмолился Мейсон, видя ее нерешительность.

— Но, мистер Мейсон, все, что я говорю, никак нельзя использовать в качестве вещественных доказательств! Может быть, это и хорошо. Если вы вздумаете с кем-либо поделиться «сведениями», полученными от меня, вас поднимут на смех… И все же вам придется мне поверить. Поверьте женщине, которая не вчера родилась на свет и хлебнула лиха — это дает печальное преимущество разбираться в людях. Поверьте, Мили-сент Хардисти отправилась в горы для того, чтобы убить своего мужа. Да, да, такова была ее цель. Возможно, не из-за зла, которое он ей причинил, а из-за страданий кого-то другого… Отца? Не знаю. Удалось ли ей это? Не знаю. Может, она выпустила пулю, но промазала… А потом до нее дошло, что находится в ее руке. Не только орудие смерти, но и ключ, замыкающий тюремную камеру. Вот тогда и бросила его… Думаю, она ушла к человеку, которого любила. А теперь можете смеяться, сколько влезет.

— Я даже не улыбаюсь, — проговорил Мейсон.

— И это все, что я знаю, — сказала Мирна, — весь итог женской интуиции.

Мейсон не устоял от соблазна задать еще один вопрос:

— Ну, а что интуиция говорит о Лоле Страг?

— Хохочет интуиция! — рассмеялась Мирна. — Лола прелестна. Так свежа и мила, так эгоистична. Связала своего брата по рукам и ногам. У него «сестринский комплекс», если вы понимаете, что я хочу сказать. Боготворит землю, по которой она ступает. Я для нее авантюристка, потому что Родней Витон на меня заглядывается больше, чем на нее. Она трогательна в своей девичьей ревности и лицемерии. А я не люблю фарисеев, поэтому иногда ее дразню… Славное создание, но не из тех, на ком мог бы жениться такой парень, как Род.

— А как вы сами к нему относитесь?

Хозяйка ранчо покатилась с хохоту.

— Думаете, я затеял игру «а что бы еще спросить»?

— Я поражаюсь амплитуде ваших вопросов!

— Адвокаты все такие… Могли бы вы присягнуть, что миссис Хардисти отбросила от себя пистолет?

— Ни присягнуть, ни сказать этого не могу. Не смотрела. Меня взволновало ее лицо.

— А каково ваше мнение о Берте Страге?

Мирна Пейсон медленно покачала головой.

— Не хотите отвечать?

— Да нет, не в этом дело. Он какой-то… неясный.

— Что-то звучит фальшиво? — подсказал Мейсон.

— Даже не это. В его жизни есть что-то такое, чего он сам боится. Какая-то черная глава.

— На каком основании вы это заключаете?

Стоит взглянуть, как он всегда насторожен, как следит за собой, а его сестра за ним. У обоих какая-то тайна, не знаю… Такое ощущение.

— Да вы просто прорицательница.

— Черт меня знает. Язык развязался. И знаете почему?

— Ну?

— Потому что я очень хочу помочь миссис Хардисти. Как и всем другим женщинам, которые еще не понимают, как важно суметь вовремя повернуться лицом к будущему, пока оно у тебя еще есть. Время летит. Я в ужасе была уже в тридцать лет. Думала, это так далеко! А уж в сорок умело скрываешь свои чувства, чтобы не вызвать обидного смеха. Но и в эти годы чувствуешь себя в полном — слышите — в полном расцвете сил. А время показывает тебе дулю!

— А как сорокалетние мужчины смотрят на сорокалетнюю женщину?

— Никак. Они ведь тоже считают себя в расцвете и обхаживают девчонок…

— Ну, а что вы скажете про мужчину лет под шестьдесят?

Миссис Пейсон потянулась за сигаретой и засмеялась:

— Вот тут попали в самую точку!..

Делла Стрит ждала Перри Мейсона в холле отеля.

— Я умираю от голода, — первым делом заявила она. — Что мы предпримем?

— Будем насыщаться, — ответил Мейсон.

— Браво!.. Здесь, кстати, Пол Дрейк.

— Где?

— Наверху. Они дали ему номер рядом с вашим. Даже есть дверь между ними. Уверяют, ресторан гостиницы славится своей кухней… Поедим на славу.

— При одном условии.

— Да? При каком же?

— Если Джек Хардисти был убит вчера до семи часов вечера.

— Но ведь это именно то время, когда Милисент была в горах. Вам не хочется, чтобы преступление было совершено в ее отсутствие?

— Ничего не могу поделать. Если это произошло при ней, мы спокойно можем пообедать. Если же его убили позже, нам предстоит еще куча разных дел.

— Например?

— Прежде всего придется заняться человеком, к которому обратилась Милисент в минуту отчаяния, которому она бесконечно доверяет и который совсем недавно поставил две новенькие покрышки на свою машину.

— Кто это, вы знаете?

— Домашний врач Блейнов.

Подумав, Делла кивнула:

— Логично.

— То-то же. Позвони Винсенту Блейну и самым непринужденным тоном скажи, нужна справка о том, что последнее время Милисент находилась в состоянии крайнего нервного возбуждения. И спроси, какой врач мог бы выдать такую справку.

— И потом?

— Запиши имя врача и поднимайся к Полу Дрейку… Вечерние газеты есть?

— В них ничего, кроме краткого описания убийства.