— Что?

— Скажите ему, пусть он заставит своего болвана защитника заткнуться! — произнес Мейсон с экспрессией, поразившей его слушателей.

— Как это? Он совсем не должен говорить? Мне кажется, он вообще ничего не делает. Провел неубедительный перекрестный допрос свидетелей, ну и пару раз возразил прокурору.

— Вот именно. Например, он попытался возразить против вопроса, который прокурор задал офицеру полиции.

— Великий Боже, но разве не это самое главное? Мне кажется, на его показаниях и основано все дело. Я уже говорила вам, что плохо разбираюсь в законах, но мне думается, что, если им удастся на основании каких-то косвенных улик приписать папе и второе убийство, все поверят в его вину и…

— Конечно, поверят… И присяжные, и сам судья. Этому в немалой степени способствовали газеты, разжигавшие шумиху вокруг улик, которые окружной прокурор намерен предъявить суду. Предположим, защитнику удастся помешать этому с помощью всяких уверток. Однако ни судьи, ни присяжные этого не забудут… Что намеревается предпринять адвокат вашего отца?

— Не знаю.

— Я слышал, что, по его мнению, улики против вашего отца выглядят настолько серьезными, что он считает нецелесообразным начинать борьбу на предварительном слушании, дабы не раскрыть своих козырей. Поэтому он, видимо, согласится на передачу дела суду присяжных, чтобы попытаться перенести решающее сражение именно туда.

— Разве это плохо?

Выразительно посмотрев на нее, Мейсон отрезал:

— Очень.

— Почему?

— Потому что ваш отец гордый человек. В небольшой дозе подобная встряска ему полезна, но в избытке она может его сломать. Более того, она погубит его репутацию в обществе. Ваш отец занимает видное положение. Нет, нет, ему необходимо положить конец всяким спекуляциям в зародыше, иначе они раздавят его. Если только защитник начнет использовать в общем-то стандартные лазейки, люди решат, что мистера Визерспуна оправдали благодаря искусству адвоката… Ох, ни к чему хорошему это не приведет!

Лоис, подумав, спросила:

— Вы хотите, чтобы я поговорила с папой?

— Нет.

— Почему?

— Потому что это не мое дело. С моей стороны неэтично критиковать действия другого адвоката.

— Ну а как быть с утенком?

— Идите и расскажите свою историю, если вам так этого хочется. В настоящий момент эта правда не поможет вашему отцу, но зато втянет в нехорошую историю Марвина, вызовет скандал, возможно, доведет парня до самоубийства или, в лучшем случае, заставит его уйти в армию, не закончив образование. Ну, а что будет дальше, вы сами догадываетесь. Марвин сделает все, чтобы не вернуться с фронта, а если, предположим, и вернется, то больше с вами не увидится.

Она побледнела, но взор был ясен и тверд.

— Что же мне делать, мистер Мейсон?

— Пусть вам подскажет совесть.

— Хорошо, в таком случае я объясню все Марвину до нашей помолвки, заставлю его отправиться со мной в Юму, и там нас сегодня же вечером обвенчают. После этого я смогу спокойно рассказать судье про утенка.

Мейсон с чувством произнес:

— Именно этого я от вас и ожидал.

Девушка взглянула на Деллу, увидела ее сочувственный взгляд и взмолилась:

— Только не жалейте меня. Иначе я раскисну и закачу истерику. Мне нужно действовать, а не проливать слезы.

— А вдруг он не согласится с вашим планом? — поинтересовался Мейсон.

Она плотно сжала губы.

— Я сумею уговорить его.

— И после этого вы собираетесь рассказать про утенка?

— Да. Надеюсь, что это вам не повредит и не нарушит ваши планы, но даже если и так, я все равно не в силах молчать… Я устала бороться с собственной совестью…

— Ну, а потом что вы думаете делать?

— А потом, если вам не удастся доказать невиновность отца, Марвина, какая разница? Марвин будет моим законным мужем, тогда он уже не сможет от меня удрать.

— Вы не представляете, сколько грязных сплетен разнесут газеты!

— Пусть себе злословят, это же их ремесло. Меня больше беспокоит ваша судьба адвоката, но я не могу дальше усугублять положение отца.

— О себе я позабочусь сам, так что не переживайте за меня. Валяйте расскажите про утенка, коль скоро ваш разум пасует… перед совестью.

Она не рассердилась, наоборот, протянула ему руку.

— Не сомневаюсь, что за свою жизнь вы сделали много поразительных вещей, мистер Мейсон, но, очевидно, самое поразительное… вы такой борец! Я же понимаю, ради благополучия Марвина вы поставили под удар всю свою дальнейшую карьеру.

Мейсон похлопал ее по плечу.

— Это вы борец, Лоис. Вы сумеете взять от жизни все, что она может дать… Позднее, правда, вы поймете, что с помощью лобовых атак не всегда удается достигнуть цели, что порой приходится выжидать и даже отступать, чтобы потом разбежаться и ударить. Но пока дерзайте, идите напролом!

— Не сомневайтесь, я буду бороться! — заверила Лоис, направляясь к двери.

Все трое молча наблюдали, как она поворачивает ручку двери. Общепринятые «до свидания» и другие формы вежливости в данной ситуации были бы неуместны. Телефонный звонок нарушил тишину. Делла подпрыгнула, как будто кто-то выстрелил у нее над ухом. Даже Лоис застыла на месте от неожиданности. Мейсон, стоявший ближе всех к телефону, поднял трубку.

— Хэлло? Да. Это Мейсон… Когда?.. Хорошо. Я сейчас буду. — Он положил трубку на рычаг и обратился к Лоис: — Идите отыщите своего друга, отправляйтесь с ним в Юму и обвенчайтесь.

Я так и сделаю.

— И помалкивайте в отношении утенка.

Она не согласилась, покачав головой. Мейсон весело засмеялся и, разводя руками, сказал:

— Теперь вы и сами не захотите что-нибудь говорить об этом.

— Почему?

— За мной послал ваш отец. Он хочет, чтобы завтра я вел защиту.

Она холодно возразила:

— Вы не можете быть его защитником, мистер Мейсон.

— Почему?

— Потому что вы способствовали тому, чтобы против него были выдвинуты дополнительные обвинения.

— С точки зрения книжной этики, возможно, вы и правы. — В голосе Мейсона слышалась ирония. — Но в нынешней ситуации это чисто теоретический вопрос. Потому что завтра я намерен войти в суд и развеять в прах дело против вашего отца.

Она с надеждой взглянула на его мужественное лицо, потом, подбежав к нему, воскликнула:

— Поцелуйте же невесту, очень прошу!

Глава 20

Зал судебных заседаний гудел от возбуждения, когда Перри Мейсон прошел к местам, отведенным для адвоката, и занял место рядом с Лоренсом Дормером и подзащитным.

Судья Миханн призвал присутствующих к порядку. И тотчас же Лоренс Дормер обратился к судье:

— С разрешения суда я хочу сообщить, что мистер Мейсон будет мне помогать в защите моего подопечного.

— Суд изъявляет свое согласие, — прозвучала в ответ традиционная фраза судьи.

Мейсон медленно поднялся с места.

— Ваша честь, — заговорил он негромко, и в зале воцарилась мертвая тишина, — от имени нашего подзащитного, Джона Визерспуна, мы снимаем возражение против допроса окружным прокурором офицера Хеггерти.

Это заявление крайне удивило окружного прокурора Коупленда. Ему потребовалось не менее минуты, чтобы справиться с растерянностью и скрыть свои чувства. По всей вероятности, он усмотрел в этом некий подвох, потому что тут же поднялся с места и заговорил:

— Суд, конечно, понимает, что допрос этого свидетеля может показать, что у обвиняемого имелся доступ к аналогичным ядам, что он знал о способе их применения и смертоносных свойствах.

— Да, я так это и понимаю, — сказал судья Миханн.

— Надеюсь, что и мой коллега придерживается того же мнения? — Коупленд повернулся к Мейсону.

— Коллега знает закон или считает, что придерживается его, — с улыбкой возразил Мейсон и сел на место.

Тщательно подбирая слова, Коупленд сообщил, как было обнаружено тело Лесли Милтера, а также, что яд и способ его применения были абсолютно тождественны яду и способу применения в случае смерти Рональда Бурра. Коупленд также показал, что Визерспун появился в квартире Милтера минут через тридцать — сорок после того, как был обнаружен труп Милтера, и заявил Хеггерти, что он ищет Перри Мейсона. Хеггер-ти сообщил ему, что Мейсон только что уехал. После этого Визерспун заявил, что повсюду искал мистера Мейсона и явился на квартиру Милтера в надежде найти его там. Свидетель Хеггерти подтвердил, что Визерспун не только не упомянул о том, что чуть раньше уже побывал там, но дал понять, что вообще оказался там случайно…

Все вопросы и ответы тщательно запротоколированы и не вызвали возражений со стороны защиты. Судя по той осторожности, с которой Коупленд формулировал теперь каждый свой вопрос, можно было не сомневаться, что он все больше и больше волнуется. Когда допрос Хеггерти был закончен, он поднялся с места и сказал:

— С разрешения суда эти показания будут подтверждены и другими свидетелями. Данный же свидетель видел, как обвиняемый выходил из квартиры Милтера примерно в то самое время, когда было совершено убийство. Суд понимает, что такой способ судебного разбирательства не совсем обычен, что заданные нами вопросы касаются частностей, и… — тут его голос зазвучал торжественно, — и тем не менее мы не встретили возражений со стороны защиты.

— У вас будут еще вопросы? — спросил Мейсон.

— Нет. Можете приступать к перекрестному допросу.

— Мистер Хеггерти, — обратился Мейсон к офицеру, — когда вы впервые вошли в квартиру Милтера, заметили ли вы аквариум с маленьким утенком в нем?