— В конце концов, — горячилась она, — эта проблема касается в первую очередь меня.

— Речь идет о твоем счастье, — вежливо уточнил отец, — а следовательно, и о моем.

— Только о моем счастье! — подчеркнула девушка.

Джон Визерспун просительно посмотрел на Мейсона и умолк.

— Я влюбилась, — решительно заявила девушка, — такое случалось и прежде, но всегда это чувство быстро проходило. На этот раз все не так — любовь крепнет с каждым днем. И что бы мне ни говорили, что бы ни делали, никто не в состоянии этого изменить. Папа беспокоится за мое счастье… Беспокоится, потому что мы не знаем некоторых обстоятельств, касающихся человека, за которого я собираюсь выйти замуж. К сожалению, сам Марвин тоже не знает.

— Не можешь же ты отрицать, — не слишком уверенно, как показалось Мейсону, заявил Визерспун, — что семья и происхождение человека играют в жизни весьма важную роль!

Лоис оставила без внимания слова отца. Это была миниатюрная живая девушка с проницательными темными глазами. Она заговорила с некоторым раздражением:

— Приблизительно пять лет назад Марвин Эйдамс и его мать, Сэйра Эйдамс, поселились в Эль-Темпло. Сэйра была вдовой. У нее имелось небольшое состояние, и она дала Марвину образование. Я познакомилась с ним в старших классах, но тогда он был для меня лишь одним из мальчиков. Потом мы оба поступили в колледж. Вместе приезжали домой на зимние каникулы и снова встречались… — Она щелкнула пальцами. — И что-то в нас есть общее, мы подходим друг другу.

Она взглянула на мужчин, как бы сомневаясь, поймут ли они, потом перевела глаза на Деллу Стрит.

— Мой папа, — уже увереннее продолжала Лоис, — помешался на фамилиях. Он проследил родословную нашей семьи чуть ли не до первобытных племен. Естественно, ему захотелось что-нибудь узнать о родителях Марвина. Но тут ему не повезло. Миссис Эйдамс оказалась невероятно скрытной. Она переселилась в долину, потому что у нее был туберкулез, и думала, что перемена климата благоприятно отразится на ее здоровье. Перед смертью она по собственной воле призналась, что она и ее муж, которого звали Хорасом, похитили Марвина. Тогда Марвину было три года. Они надеялись получить за него выкуп, но ситуация начала накаляться, и они вынуждены были срочно удирать на Запад. К тому времени они сильно привязались к ребенку и под конец решили сами его воспитывать. Хорас умер, когда Марвину исполнилось четыре года. Умерла миссис Эйдамс, так и не сказав, кто истинные родители Марвина. Она упомянула только, что он из хорошей семьи, весьма состоятельной, — и только. Из этого Марвин сделал заключение, что он был похищен где-то на Востоке, а его настоящие родители, должно быть, уже умерли.

— Заявление миссис Эйдамс было сделано при свидетелях?

— Ничего подобного, — ответил Визерспун, — об этом никто не знает, кроме Марвина, Лоис и меня.

— Вы — вдовец? — спросил его Мейсон.

Визерспун кивнул.

— Чего вы хотите?

— Я хочу выяснить, что собой представляли родители мальчика. Ну и чтобы вся ситуация стала абсолютно ясной.

— Для чего? — спросила Лоис.

— Я хочу знать, кто он такой.

Девушка с вызовом взглянула в глаза отцу.

— Марвину тоже хотелось бы этого, — сказала она. — Что же касается меня, папа, то мне совершенно безразлично, копал ли его отец канавы или был вермонтским республиканцем… Я в любом случае стану его женой.

Джон Визерспун молча поклонился, но его покорность выглядела наигранной.

— Если ты так смотришь на дело, моя дорогая… — начал он.

Но Лоис взглянула на часы и улыбнулась Мейсону.

— Как бы то ни было, сейчас у меня свидание с друзьями, мы собираемся покататься на лошадях при свете луны. Не жди меня, папа, и не беспокойся.

Она вскочила с кресла, порывисто протянула Мейсону руку и добавила:

— Делайте все, что хочет папа. Он будет чувствовать себя куда спокойнее.

В этот момент ее глаза скользнули по лицу Деллы Стрит, она отметила что-то, заставившее ее снова обернуться и посмотреть внимательно на адвоката. Она улыбнулась, протянула руку Делле со словами: «До свидания, до новой встречи!» — и ушла.

Когда за ней закрылась дверь, Визерспун устроился поудобнее в кресле с видом человека, который наконец-то получил возможность свободно высказать свои мысли.

— Рассказанная Сэйрой Эйдамс история, — заговорил он, — была весьма убедительна. Ей надо было предотвратить какое-либо расследование с моей стороны. Понимаете, это случилось пару месяцев тому назад. Лоис и Марвин уже влюбились друг в друга. Умирающая мать решилась на ужасную жертву. Такое страшное заявление… На смертном одре она лишилась любви и уважения единственного сына, чтобы обеспечить ему будущее счастье. Но, надо думать, ее заявление не было правдой.

Мейсон недоуменно приподнял брови.

— Я бы сказал больше: в нем не было ни одного правдивого слова.

— То есть?

— Я уже нанимал детективов, — вдруг сообщил Визерспун. — Они выяснили^ что Марвин Эйдамс является сыном Сэйры Эйдамс и Хораса Легга Эйдамса, что подтверждается официальным свидетельством о рождении. Никаких сведений о нераскрытом похищении ребенка, относящемся к периоду, упомянутому миссис Эйдамс, не имеется.

— Тогда чего ради ей было делать подобное заявление? — не выдержала Делла Стрит.

Ответ Визерспуна был весьма суров:

— Я вам точно объясню, чего ради… В январе тысяча девятьсот двадцать четвертого года Хорас Эйдамс был осужден за убийство, а в мае тысяча девятьсот двадцать пятого года казнен. История, рассказанная миссис Эйдамс, была душещипательной выдумкой, последней попыткой избавить сына от случайности, если давняя история выплывет на свет и помешает ему жениться на девушке из хорошей семьи. Она не сомневалась, что я постараюсь выяснить, кем был отец парня. И надеялась, что ее рассказ подтвердит подобные расследования или направит их совсем в другое русло.

— Парень, конечно, ничего не знает об отце? — спросил Мейсон.

— Нет.

— И ваша дочь тоже?

— Да, и она. — Визерспун помолчал, перебирая пальцами витую ножку хрустального бокала, затем с усилием произнес: — Я не собираюсь принимать в семью сына убийцы. Полагаю, что даже Лоис согласится с моими доводами, когда я ознакомлю ее со всеми фактами.

— Чего же вы хотите от меня?

— У меня есть стенограмма свидетельских показаний по всему процессу… Как мне кажется, они убедительно доказывают вину Хораса Легга Эйдамса. Однако я хочу быть совершенно объективным и оставляю Марвину определенный шанс… сомневаясь в правильности вынесенного судом приговора. Я хочу, чтобы вы просмотрели стенограмму, мистер Мейсон, и сообщили мне свое мнение. Если вы найдете отца Марвина виновным… в преднамеренном убийстве, я скажу своей дочери все без утайки и категорически запрещу ей встречаться и поддерживать знакомство с Марвином Эйдамсом. Это явится для нее ударом, но она с ним, надеюсь, справится. Вы сами убедитесь, что иначе поступить мне нельзя, когда ознакомитесь со стенограммой.

— Ну, а если я приду к заключению, что он мог быть невиновен? — спросил Мейсон.

— В таком случае вам придется это доказать, вернув честное имя несправедливо осужденному человеку и опубликовать это в печати, дабы всем стало известно об ошибке, допущенной правосудием. — Голос Визерспуна звучал сурово. — Я не желаю, чтобы на род Визерспунов легло хотя бы одно пятно, и уж конечно не потерплю, чтобы моим зятем стал сын убийцы.

— Убийство восемнадцатилетней давности, — задумчиво произнес Мейсон. — Срок очень большой.

Визерспун посмотрел ему прямо в глаза.

— Зато и сумма гонорара будет соответствующей.

Делла Стрит не выдержала:

— В конце концов, мистер Визерспун, если даже тот человек и был виновен, неужели вы считаете, что ваша дочь должна из-за этого разрушить свое счастье?

Визерспун нахмурился.

— Если отец был преступником, у его сына может оказаться дурная наследственность. К сожалению, я уже уловил кое-что, свидетельствующее об этом. Парень — потенциальный убийца, мистер Мейсон.

— Вот как? Продолжайте, прошу вас.

— Если такие наклонности налицо и если моя дочь не пожелает прислушаться к голосу разума, я поставлю Марвина в такое положение, что унаследованные им пороки непременно проявятся. И обставлю все таким образом, что у Лоис не останется никаких сомнений.

— Что именно вы имеете в виду? — Теперь уже нахмурился адвокат.

— Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Я готов на все, чтобы защитить свою дочь, избавить ее от несчастья. В полном смысле слова — на все!

— Я вас прекрасно понимаю, но не можете ли вы рассказать обо всем поподробнее.

— Я поставлю молодого человека в такое положение, из которого вроде бы единственным логическим выходом будет совершение убийства. И тогда мы посмотрим, как он себя поведет.

— Это будет крайне жестоко по отношению к вашей дочери и тому лицу, которого вы изберете в качестве предполагаемой жертвы.

— Не беспокойтесь, — махнул рукой Визерспун, — все будет обставлено весьма искусно… На самом деле никого не убьют, а вот Марвин вообразит, что он кого-то отправил на тот свет. И тогда моя дочь увидит его в истинном свете.

Мейсон покачал головой и решительно встал.

— Вы играете даже не с огнем, а с динамитом.

— Чтобы сдвинуть с места скалу, как раз и нужен динамит, мистер Мейсон.

Наступило молчание, и Мейсон после краткого размышления согласился:

— Хорошо, я прочту стенограмму. Сделаю это для того, чтобы удовлетворить скорее собственное любопытство. Только из этих соображений, мистер Визерспун.

Визерспун жестом подозвал официанта.