— Для чего это?

— Чтобы найти на дне этого тайника конверт или лист бумаги.

— Здесь ничего нет, — сказал Трэгг.

— Вы в этом уверены?

— Что вы хотите сказать?

— Я надеялся его найти, — сообщил Мейсон. — Это может быть просто сложенный листок бумаги, подписанный и датированный завещателем собственноручно. Или же это может быть официально заверенное завещание, помещенное в конверт.

— Но тут больше ничего нет. Пусто, — сказал Трэгг, — одни только гладкие стенки. А теперь мы пересчитаем эти деньги. А вы, ребята, сидите там, где сидели, и следите за счетом.

— Это все стодолларовые банкноты, — сказал Мейсон. — Они сложены в пачки — по сколько?

— Пятьдесят в каждой пачке, — сказал Трэгг, осмотрев одну из пачек.

— Конечно, мы не можем быть уверены, что в некоторых из пачек не окажется на несколько банкнотов больше или меньше, но на каждой пачке стоит цифра «пятьдесят». Значит, пять тысяч в каждой пачке. Давайте посчитаем, сколько их.

Лейтенант торопливо пересчитал пачки и заявил громким, исполненным благоговения голосом:

— Триста тысяч долларов наличными. Что, черт побери, вы об этом знаете? — Он резко повернулся к Мейсону. — Держу пари, вы много чего об этом знаете, — сказал он с вызовом в голосе. — Вы с Дрейком это и искали. Из-за этого…

— Если вы хотите получить совет, лейтенант, — начал Мейсон, — то я бы на вашем месте не слишком распространялся об этом открытии. Я бы выставил в доме охрану и подождал бы, не явится ли кто за этими деньгами.

Трэгг рассмеялся:

— Вы хотите, чтобы я сторожил конюшню после того, как лошадь уже украли! Я знаю, кто приходил за деньгами. В первый раз это была ваша клиентка, Кэтрин Эллис. Но ее застукали, и ей пришлось огреть собственную тетушку по голове, чтобы иметь возможность сбежать. Однако она успела рассказать вам достаточно, и тогда вы с Полом Дрейком сделали одну за другой две попытки забрать эти деньги. Да, из этих денег вы могли бы получить неплохой гонорар!

— Обвиняете меня в попытке их украсть? — поинтересовался Мейсон.

— Украсть? О черт, нет! Вы только собирались обнаружить их. Вы собирались использовать их, чтобы сделать Стюарта Бэксли козлом отпущения. Вы собирались выдать их за часть состояния Софии Этвуд. Вы собрались добиться оправдания Кэтрин Эллис. Вы собирались сделать ее единственной наследницей всех этих денег. Вы собирались обеспечить ей хорошую жизнь и одновременно самому получить неплохой гонорар. И, черт побери, — печально сказал лейтенант Трэгг, — в данный момент у меня недостаточно улик, чтобы сказать, что вы ошиблись. Возможно, вы на верном пути. Я не знаю. Однако одну вещь я вам скажу, — продолжал он. — В данных обстоятельствах вы подставили свою шею под нож. Гамильтон Бюргер может использовать это в качестве улики против Кэтрин Эллис, утверждая, что она знала о деньгах, что она пыталась до них добраться, что это объясняет мотив преступления, и, учитывая это открытие, суд может запретить ей встречи с вами. Может быть, вы сумеете выгородить ее перед присяжными, я не знаю. Но все равно вы лично ничего не добьетесь. По-хорошему, вам следовало с самого начала обратиться в полицию и рассказать все, что вам известно.

— Но я этого не знал, — возразил Мейсон. — Я только предполагал.

— Мой кабинет открыт двадцать четыре часа в сутки, — сухо сказал лейтенант Трэгг. — А теперь мы собираемся позвонить в управление и попросить прислать нам подкрепление.

— Вы собираетесь предать свое открытие огласке?

— Когда мы обнаруживаем такое количество денег наличными, — сказал лейтенант Трэгг, — мы действуем строго по инструкции. Мы выкладываем карты на стол. Гамильтон Бюргер узнает обо всем этом в ближайшие двадцать минут. А теперь, джентльмены, у нас нет причин долее вас задерживать. Вашу услугу в качестве ищеек мы оцениваем весьма высоко. Возможно, еще до конца дня вы получите весточку от окружного прокурора. Пока же у вас есть некоторое время, и вы можете уйти, чего бы мне искренне хотелось.

Офицер проводил Мейсона и Дрейка до лестницы и медленно повел вниз. Дрейк повернулся к Мейсону.

— Ладно, Перри, — пробурчал он. — Ты все это затеял, тебе и расхлебывать. Что мы делаем дальше?

— Я скажу тебе, что мы сделаем дальше, — сказал Мейсон, — но только после того, как мы покинем дом.

Наконец они вышли из дверей и двинулись по дорожке к машине. Мейсон произнес:

— Мы получим бланк повестки от лица защиты в деле «Народ штата Калифорния против Кэтрин Эллис», и мы вручим эту повестку слепой женщине. И это будет только одна часть работы, Пол. Ты посадишь наблюдателей, которые станут следить за домом с фасада и с тыла. Ты отправишь кого-нибудь на дежурство к промышленной компании «Гиллко», и ты вручишь повестку в суд миссис Гудинг.

— Хозяйке дома? — удивленно спросил Дрейк.

— Хозяйке дома, — ответил Мейсон.

— Но почему ей?

— Потому что, — сказал Мейсон, — мы стали жертвой мистификации. Когда мы позвонили в дверь миссис Гиллман, пытаясь установить контакт со слепой леди, она позвонила миссис Гудинг и попросила ее выяснить, в чем дело. И когда выяснилось, что нам необходимо либо попасть в квартиру слепой женщины, либо мы навлечем на нее неприятности, миссис Гудинг позволила слепой женщине спуститься по черной лестнице в ее квартиру, тогда как мы поднялись наверх и обыскали помещения на втором и третьем этажах.

Но эта квартира на втором этаже — ее держат только для виду. Слепая женщина по-настоящему живет с миссис Гудинг. Пока мы поднимались, выяснилось, что миссис Гудинг готовит и убирает и что верхнюю квартиру держат только для виду.

— Почему ты так решил?

— Не похоже было, чтобы там кто-то жил, — сказал Мейсон. — Там был затхлый, спертый воздух. И более того, в квартире на третьем этаже никто не жил. Я не слишком бы удивился, если бы оказалось, что слепая женщина является владелицей всего здания, а миссис Гудинг служит только прикрытием.

— Ну и ты что, хочешь поговорить с ней до того, как ее вызовут на свидетельское место? — спросил Дрейк.

Мейсон улыбнулся и покачал головой.

— Пусть все выяснится прямо в суде, — сказал он. — Когда я буду говорить с этой женщиной, она уже даст присягу и будет понимать, что дальнейшее запирательство не принесет ей ничего хорошего. Если я разрушу весь этот маскарад и притащу ее в суд, она может возмутиться, да и суду все это покажется подозрительным. Но если я просто пошлю ей повестку, приглашу ее в суд в качестве свидетеля и первый раз побеседую с ней прямо в суде, — ей придется говорить правду, и из этого может выйти кое-что толковое.

— А что сейчас? — спросил Дрейк.

— О, — сказал Мейсон устало, — Гамильтон Бюргер скоро раструбит всем газетам информацию о том, что обнаружена большая сумма денег. Радио, телевидение и газеты будут раздувать сообщение о том, что в доме женщины, на которую было совершено нападение и которая находится на пороге смерти, найдено триста тысяч долларов наличными; что эта громадная сумма и объясняет мотив преступления, о наличии которого полиция только догадывалась, но была не в состоянии доказать до тех пор, пока блестящая расследовательская работа лейтенанта Трэгга из отдела по расследованию убийств не пролила свет на это дело, к глубокому замешательству Перри Мейсона и частного детектива, у которых были на этот счет свои планы.

— И ты готов поставить исход дела в зависимость от того, какими будут свидетельские показания слепой женщины?

— Я собираюсь сделать именно так, — ответил Мейсон. — София Этвуд, у которой в стенном шкафу хранятся коробки со стодолларовыми купюрами и тайник в доме забит пачками денег; Стюарт Бэксли, друг семьи; Бернис Этвуд, законная вдова Джеральда Этвуда; тот факт, что слепая женщина живет под именем Гиллман; тот факт, что в промышленной компании «Гиллко» происходит борьба за власть; тот факт, что когда София Этвуд поняла: Кэтрин Эллис обнаружила шляпные картонки в шкафу, полные стодолларовых банкнотов, она стала предпринимать всевозможные усилия, чтобы доказать, что потеряла только один стодолларовый банкнот, притом в таких обстоятельствах, когда она могла попросить о помощи Стюарта Бэксли; тот факт, что Хьюберт Ди-ринг, сын Бернис Этвуд, вертится вокруг промышленной компании «Гиллко» и тот факт, что слепая женщина действует заодно с кем-то, кто поставляет ей информацию, а когда слепая женщина не может приехать, торговать карандашами отправляется София Этвуд.

— Так, значит, торговля карандашами была прикрытием для промышленного шпионажа? — осенило Дрейка.

Мейсон кивнул.

— Но почему этот человек, который передавал слепой женщине информацию, не мог просто послать ей письмо или позвонить по телефону?

— Потому что, передавая информацию, он сам получал инструкции, — сказал Мейсон. — А слепая женщина предпочитала отдавать приказания лично.

— Слепая женщина отдавала приказы? — не поверил Дрейк.

— Так оно и есть, — подтвердил Мейсон.

Глава 18

Судья Черчилль сказал:

— Как я понимаю, господин окружной прокурор, за последние двадцать четыре часа в отношении данного дела произошли некоторые весьма драматические изменения?

— Это так, ваша честь. Я хотел бы вызвать на свидетельское место лейтенанта Трэгга.

— Очень хорошо.

Трэгг занял свидетельское место и засвидетельствовал тот факт, что он вместе с офицером полиции обнаружил в доме Софии Этвуд тайник; что они подозревали: адвокат Кэтрин Эллис получил от своей клиентки информацию, которая побудит его еще раз вернуться в дом; что, пока они ожидали этого, Мейсон и Пол Дрейк проникли в дом, поднялись по лестнице, прошли в комнату, где был разбит дистиллятор, обнаружили тайник, и, когда Мейсон и Дрейк приготовились покинуть дом, полицейские их перехватили, произвели опись наличных денег в тайнике и обнаружили, что их количество приближается к тремстам тысячам долларов в стодолларовых банкнотах.