– Можете приступить к допросу, – предложил прокурор Перри Мейсону.

Мейсон широко улыбнулся свидетельнице. Ивонна, забыв о своей роли безутешной вдовы, улыбнулась ему в ответ, слегка изменила свое положение в кресле и положила ногу на ногу. Эти маневры привели к тому, что двое присяжных мужского пола вынуждены были перегнуться через стол, чтобы иметь более удобное поле обозрения, зато подбородки трех присяжных женского пола, которых природа обделила привлекательностью, возмущенно вздернулись вверх.

– Ваше имя Ивонна Мансе? – спросил Мейсон.

– Да.

– Есть ли у вас другие имена?

– Нет.

– Были ли вы действительно замужем за Монроем Векстером?

– Была. Но теперь, овдовев, я предпочитаю свою девичью фамилию.

– Понятно. Вы не желаете носить фамилию своего супруга.

– Дело не в этом. Просто Ивонна Мансе – мое профессиональное имя.

– И чем же вы занимаетесь?

На минуту воцарилась тишина, и прокурор вскочил с места.

– Протестую! – выкрикнул он. – Ваша честь, я возражаю против линии допроса и существа самого вопроса. Он не имеет отношения к делу.

Судья Хартли потер подбородок и объявил:

– В данном случае считаю необходимым поддержать протест обвинения. Протест принят.

– Вы были обвенчаны с Монроем Векстером? – задал следующий вопрос Мейсон.

– Да.

– На борту судна?

– Да.

– А ранее?

– Нет.

– До этого вы не совершали брачного обряда?

– Нет.

– Вы знакомы с законом о семье и браке?

– Да.

– Вы когда-нибудь называли себя миссис Векстер?

– Да.

– До этого круиза?

– Да.

– В соответствии с разработанным вами планом Монрой Векстер должен был притвориться погибшим, не так ли?

– Да.

– Кому принадлежала эта идея, вам или Монрою?

– Ему.

– Он должен был притвориться, что утонул, прыгнув за борт, и таким образом получить возможность контрабандным путем переправить камни?

– Да. Я уже об этом говорила.

– Другими словами, если кому-либо было выгодно считаться погибшим, то это именно Векстеру, и он по доброй воле инсценировал самоубийство.

– Возражаю, поскольку на данный вопрос был получен ответ, – заявил Бергер.

– Возражение принято, – сказал судья.

Удовлетворенный ответами Ивонны, Мейсон улыбнулся присяжным и задал новый вопрос:

– Вы признали, что принимали участие в контрабандных операциях?

– Конечно. Я ведь не глупенькая.

– Естественно… После начала данного расследования вы встречались с окружным прокурором?

– Конечно.

– А не благодаря ли прокурору вы получили возможность выступить на этом процессе в качестве свидетеля, не будучи привлеченной к уголовной ответственности за контрабанду?

– Ну, понятно…

– Одну минуту, – прервал его Бергер. – Ваша честь, я возражаю против этого вопроса. Он не имеет отношения к делу и не соответствует правилам ведения перекрестного допроса.

– Не принимается. Отвечайте на вопрос, свидетельница.

– Ну, конечно, определенной договоренности не было. Это было бы… неблагоразумно.

– Кто вам сказал, что это было бы неблагоразумно?

– Мы все согласились, что это так.

– Кого вы имеете в виду?

– Полицейских, окружного прокурора, детективов, таможенников, моего адвоката.

– Понятно, – сказал Мейсон. – Они вам сказали, что было бы неблагоразумно заключить определенное соглашение в этом отношении, но тем не менее вселили в вас уверенность, что, если вы станете давать устраивающие их показания, вас не привлекут к уголовной ответственности за участие в контрабанде?

– Ваша честь, я возражаю против слов «устраивающие их»! – выкрикнул Гамильтон Бергер. – Они провоцируют свидетельницу.

Судья задумчиво посмотрел на Ивонну Мансе и промолчал.

– Хорошо, – сказал Мейсон, – я постараюсь сформулировать иначе. Состоялся ли разговор о том, что вам следует показывать на суде?

– Правду.

– Кто вам это сказал?

– Мистер Бергер, окружной прокурор.

– Заверил ли он вас, что, если вы будете так поступать, вас не привлекут по делу о контрабанде?

– Если я стану говорить правду? Да.

– До того, как вы услышали данное заверение, вы объяснили этим людям, в чем состоит ваша правда?

– Да.

– И то, что вы сейчас рассказали суду, и есть правда?

– Конечно!

– Так что, когда окружной прокурор велел вам говорить правду, вы решили, что вам необходимо изложить именно то, что мы только что услышали?

– Да.

– Получается, что вас заверили, что, если вы расскажете ту самую историю, которую имели возможность сейчас изложить, вы будете избавлены от ответственности за соучастие в контрабанде?

– Так я поняла.

– Итак, только за то, что вы рассказали данную историю, вы получили отпущение грехов?

– Нет, это было не так грубо.

В зале послышался хохот.

– У меня все, – сказал Мейсон.

Гамильтон Бергер с явным раздражением наблюдал, как Ивонна спускается со свидетельского места.

– Моим следующим свидетелем будет Джон Джили, – объявил он.

Джон Джили был худощавым мужчиной с бегающими глазками, длинным тонким носом, высоким лбом и выступающим вперед подбородком. Он двигался совершенно бесшумно, какой-то крадущейся кошачьей походкой. Джили поднялся на возвышение, принес присягу, уселся в кресло и выжидающе уставился на прокурора.

– Чем вы занимаетесь? – спросил Бергер.

– В данный момент?

– Разве шесть месяцев назад вы занимались чем-то иным?

– Не-ет.

– Так чем же вы занимаетесь?

– Я сдаю в аренду лодки и суда. Небольшие, разумеется. Катера.

– Где?

– В гавани.

– Были ли вы знакомы с Монроем Векстером при его жизни?

– Подождите отвечать на этот вопрос, – обратился к свидетелю Мейсон и тут же повернулся к судье Хартли: – Ваша честь, я возражаю на том основании, что вопрос предполагает факт, не подтвержденный уликами. Обвинение до сих пор не представило суду доказательства смерти Монроя Векстера.

– Ваша честь, – вмешался прокурор. – Я прошу суд выслушать меня.

– Ну-у, – с сомнением в голосе протянул судья, – конечно, было бы логичнее сначала представить… Однако мы слушаем вас, господин обвинитель.

– С разрешения суда, – начал Гамильтон Бергер, – я напомню, что Монрой Векстер прыгнул за борт в очень глубоком месте. После этого его уже живым не видели. У меня имеются свидетели из числа пассажиров теплохода и команды, которые подтвердят, что он добежал до кормы судна, вскочил на борт и бросился в воду. Спустили спасательную шлюпку, все осмотрели кругом, но Векстера не нашли.

– Прежде всего, господин прокурор, суд не принимает никаких объяснений, пока они не подтверждены непосредственными сообщениями свидетелей. Более того, ваша свидетельница только что показала, что все это является частью плана того же Векстера и…

– Да, да, я знаю, – прервал его Бергер, – но планы часто не осуществляются. Совершенно неожиданно возникает какая-то сложность.

Судья ответил ровным голосом:

– Прошу обвинение впредь воздержаться от манеры прерывать суд. Я намеревался заметить, господин обвинитель, что показания вашей свидетельницы говорят, что Векстер должен был инсценировать самоубийство. Человек считается живым, пока не будет найден его труп, что подтверждает совершенно точно факт смерти. Суд принимает возражение защиты.

– Хорошо, ваша честь, я задам свой вопрос по-другому, – сказал прокурор. – Мистер Джили, вы знали Монроя Векстера?

– Да.

– Как хорошо вы его знали?

– Я встречался с ним несколько раз.

– Были ли вы знакомы с Ивонной Мансе, которая только что давала показания?

– Да.

– Прошу вас припомнить события шестого июня сего года. Чем вы занимались в тот день?

– То есть как это?

– Меня интересует, что вы делали.

– Я, как обычно, давал напрокат лодки.

– Давали ли вы лодку кому-нибудь шестого июня приблизительно около семи вечера?

– Да, сэр.

– Кому?

– Честно говоря, не знаю.

– Человеку, которого вы до этого никогда не видели?

– Да.

– Почему этот человек обратился именно к вам?

– Он сказал, что его направили ко мне, потому что я…

– Одну минуточку, – прервал его Мейсон, – я возражаю против пересказывания любых разговоров, которые велись в отсутствие свидетеля и к тому же не имеют никакого отношения к делу подзащитного.

– Я собираюсь показать эту связь, – огрызнулся окружной прокурор.

– Связь должна быть доказана до того, как будет упомянут разговор, – настаивал Мейсон.

Судья Хартли кивнул:

– Возражение принято.

– Хорошо. Вы дали напрокат лодку человеку, который был вам совершенно незнаком?

– Да.

– Однако вы рискнули доверить этому человеку свой катер на основании того, что он вам сказал?

– Да.

– Вам заплатили за аренду?

– Да.

– Когда этот человек отплыл?

– Примерно в шесть утра на следующий день.

– При каких обстоятельствах это произошло?

– Он стоял на причале рядом со мной. У меня с собой был сильный морской бинокль. Я взглянул в него и сказал, что вижу теплоход. Тогда этот человек вскочил в лодку и отплыл.

– Он завел мотор?

– Мотор был заведен часом раньше, чтобы он успел как следует прогреться до отплытия.

– И куда этот человек поплыл?

– Он направил катер в канал.

– Минуточку! – выкрикнул Мейсон. – Ваша честь, прошу не вносить в протокол эти показания, поскольку они не имеют отношения к моему подзащитному.

– Я намерен увязать их с делом, – сказал Бергер.

– В таком случае сделайте это сейчас, – нахмурил брови судья Хартли. – Слишком много побочных вопросов, господин прокурор.

– Что вы делали после того, как катер отошел? – обратился Бергер к свидетелю.

– Ну, – засмеялся Джили, – мне стало любопытно… я захотел узнать…