– Откуда мне знать. Если ее покупает адвокат, пусть он и волнуется обо всем.

Тут вмешался Мейсон:

– Очень важно знать, что с картиной ничего не произойдет. Так сколько денег вам надо прямо сейчас, чтобы я мог забрать картину с собой?

– Деньги, деньги, деньги! Мне так надоели эти жлобские разговоры о деньгах, что я скоро взвою. Знаете что? Это мои проблемы. У меня талант, за который люди готовы платить деньги, а я такой ненормальный, что беру эти деньги. Послушайте, что я скажу вам, Мейсон. Мне не нужны деньги. Они у меня есть. Во всяком случае, хватает на эту берлогу, еду, сок. Все остальное мне достается даром. Знаете, я чуть было не решил подарить эту картину вашей секретарше на память обо мне, но потом передумал. Пусть она побудет немного у меня. И еще я хочу вам сказать. Не ходите больше сюда и не предлагайте мне денег. Я покончил с ними. Из-за них я могу стать таким же жлобом, как вы. Деньги не проживут за вас вашу жизнь. Не все можно купить за деньги. Одни лишь иллюзии, фальшивые ценности. Счастья за деньги не купишь. Его можно только выстрадать. Вот с этим цыпленком, думаю, пока все в порядке, а вы двое – конченые люди. И самое печальное, что вы оба – мужики с мозгами и при желании могли бы выбраться из этой рутины. Но вам не хватает смелости. Вы по рукам и ногам связаны цепями условностей. А, к черту все. Возвращаюсь на вечеринку. Там говорят на одном языке со мной. Выходите, притон закрыт.

– И все-таки я хочу быть уверенным, что с картиной ничего не случится, – настаивал Мейсон. – Это очень важно.

– Вы все это уже говорили. Не стоит повторяться. Пластинка изнашивается.

– Я просто хотел убедиться, что вы правильно меня поняли.

– Вы говорили громко и внятно. Я слышал и в первый раз, и во второй. Не задерживайте меня и не предлагайте денег. Меня тошнит от них. – Он еще раз оглядел Деллу: – Возвращайся в любое время, лапонька. – Потом, повернувшись к Дрейку и Мейсону, сказал: – Ну, я пошел на вечеринку. Давайте проваливайте.

Они вышли в коридор. Гилберт захлопнул за собой дверь.

– Желаю повеселиться, – сказала Делла.

Он обернулся и еще раз оценивающе посмотрел на нее:

– Мы-то повеселимся. А вот ты тоже могла бы.

Он немного постоял с ними у лифта, а потом зашлепал босиком по коридору.

– Да, это талант, замечательный талант, – сказал, провожая его взглядом, Мейсон. А потом, обращаясь к Делле, спросил: – А как ты узнала, что Дюрант расплатился с ним стодолларовыми банкнотами?

– А я и не знала. Просто попробовала наугад.

– И попала в яблочко.

– Как вы думаете, эта копия висела в салоне на яхте? – спросил Дрейк.

– Нет. Они выжидали. Они собирались держать на крючке Олни и Рэнкина, пока кто-то из них не проглотил бы наживку. После того как Олни подал бы в суд и эксперты под присягой подтвердили бы подлинность картины, Дюрант постарался бы подменить ее и доставить на экспертизу в суд подделку. Эксперты, которые видели оригинал, выходя для дачи показаний, клялись бы, что это подлинный Фети. Тогда адвокат Дюранта попросил бы их посмотреть повнимательней и приступил бы к перекрестному допросу. Эксперты стали бы сомневаться и искать какие-нибудь опознавательные знаки, но их там не было. Возможно, они продолжали бы клясться, что это оригинал, или, наоборот, охваченные паникой, отступили бы от своих слов. Дюрант выиграл бы.

– А смог бы он доказать, что это копия? – спросил Дрейк.

– Там есть какие-то тайные отметки, которые помогли бы ему это доказать. Что-то такое, указывающее на время создания картины, то есть годы спустя после смерти Фети.

– Будь Дюрант жив, Олни не поздоровилось бы.

– Да, будь он жив, – повторил Мейсон.

– А что теперь? – спросил Дрейк.

– Теперь твои люди пусть продолжают работать, а ты пойди выспись, Пол. Очень плохо выглядишь.

– Я плохо выгляжу потому, что действительно устал. Сообщаю тебе, что я сейчас поковыляю в турецкие бани и буду там потеть, пока не выйдет вся усталость. А потом зальюсь в такое место, где никто меня не разыщет. Завтра утром буду на работе. А теперь меня нет, весь вышел, и ты ни под каким видом не заставишь меня работать.

– Ладно, завтра ты будешь совсем другим человеком.

– До завтра еще так далеко.

– И завтра ты займешься банками.

– Какими еще банками?

– А откуда у него взялись стодолларовые банкноты?

– Не знаю, хотя не мешало бы узнать. Глядишь, и мне перепадет.

– Из банка, – подтвердил Мейсон. – Ты же не придешь в магазин и не скажешь: «Вот вам чек, и выдайте по нему сотенными, пожалуйста». И в кинотеатр не пойдешь с подобной просьбой.

Дрейк в задумчивости поморгал глазами.

– У Дюранта, – продолжал Мейсон, – на счете ничего не было. Ему нечем было платить за квартиру. Он весь был в долгах. Даже за кисти и краски не мог расплатиться. И вдруг – стодолларовые банкноты. Это было две недели назад. Он отправил кисти и краски этому художнику и расплатился с ним сотнями. Потом опять оказался на мели. Тут он велит Максин убираться из города, и у него опять нет денег, даже ей на дорогу. Он куда-то уезжает, потом возвращается, и опять со стодолларовыми банкнотами.

– Ты хочешь сказать, что у него был еще один счет на другое имя? – спросил Дрейк.

– Дело в том, что банки были закрыты в это время.

– Я устал. Освободи меня от всего этого, – взмолился Дрейк.

– Иди в турецкие бани, а завтра продолжим. – Адвокат обратился к Делле Стрит: – Я отвезу тебя домой, Делла, а завтра в восемь тридцать у нас совещание в конторе.

– В девять тридцать, – уточнил Дрейк.

– В восемь тридцать, – повторил Мейсон.

– В девять.

– В восемь тридцать.

– Ладно, – сдался Дрейк. – В восемь тридцать так в восемь тридцать. Еще час долой. Опять не высплюсь.

Глава 11

Мейсон открыл дверь конторы ровно в восемь тридцать.

Делла была уже там и готовила кофе, аромат которого разносился по комнате.

Как только адвокат вошел, очаровательная секретарша с улыбкой поприветствовала его и протянула чашку дымящегося кофе.

– А Пол? – спросил Мейсон.

Она отрицательно покачала головой:

– В конторе его нет, еще не появлялся.

Не успел Мейсон взглянуть на часы и поморщиться, как раздался условный стук Дрейка.

– Я сам открою, – сказал Мейсон, указав Делле на кофеварку.

Уже с порога Дрейк протянул ладонь, на которую Делла поставила блюдце и чашку.

– Вот это сервис, – похвалил он.

– Опрокидывай, и за дело, Пол. Сегодня ты должен справиться.

– Справиться с чем?

– С полицией. Мы должны узнать, что они имеют против Максин. Кое-что они придерживают. Нужно все разузнать о стодолларовых банкнотах Коллина Дюранта. Как только ему требовались деньги, он получал их, причем купюрами по сто долларов. Но получал он их в случае крайней, жестокой необходимости, связанной с его делом. Для личных нужд, ну, например, чтобы заплатить за квартиру, у него не было денег.

– Да были, – проворчал Дрейк, – просто он их не выкладывал. Хорошенько припрятал где-нибудь. Если у вас появляются стодолларовые банкноты в то время, когда закрыты банки, значит, они у вас где-то спрятаны.

– Десять тысяч долларов? – спросил Мейсон.

Дрейк отхлебнул кофе и высказал предположение:

– Он куда-то собирался и очистил весь свой тайник.

– Хорошо. Попытайся найти его.

– Я помогу тебе через полицию, – сказал Дрейк, немного подумав.

– Каким образом?

– Один мой парень узнал через репортера, что у полиции против Максин есть серьезные улики. Ее безоговорочно опознала одна женщина. Там рады до смерти.

Мейсон поставил на стол чашку и начал мерить шагами комнату. Пол Дрейк протянул пустую чашку Делле, она налила еще.

– Через Большое жюри это не пойдет, – сказал Дрейк. – Они возбудят уголовное дело и начнут судебное разбирательство на основании изложения фактических обстоятельств дела перед судом.

– Откуда тебе это известно? – спросил Мейсон.

– Так мои парни всю ночь работали. Я только пробежал их отчеты и сразу сюда.

Мейсон достал портфель.

– Мне нужно переговорить с Максин, – пояснил он.

– Мне пойти с вами? – спросила Делла.

Мейсон покачал головой:

– Я поговорю с ней и постараюсь выяснить, где она начинает лгать. В присутствии другой женщины она будет более осторожной. Сделаю все, чтобы очаровать ее и вывернуть наизнанку.

– Что касается ее, то она уже очаровала тебя, иначе ты не взялся бы за это дело, – заметил Дрейк.

– Да, вчера я был уверен в ее искренности, а сегодня мне нужно удостовериться.

– Смотри опять не попадись ей на крючок.

– Я постараюсь, – уверил его Мейсон.

– Если она и сейчас надует тебя при твоем нынешнем настрое, то ей ничего не будет стоить и присяжных обвести вокруг пальца.

– Не будь занудой, Пол. Именно поэтому он и хочет встретиться с девушкой.

– О боже, – застонал Пол. – Подумать только, я – зануда!

Зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку и спросила у телефонистки:

– Что там, Герти?

Потом схватила карандаш, быстро начала писать что-то, в конце спросила: «Это все?» – и повесила трубку.

– Это от Джорджа Хауэла, эксперта, – пояснила она. – Он просит вас передать Максин, что любит ее и посылает вам чек на две тысячи долларов для ведения ее дела.

Дрейк присвистнул:

– Да, в этой девушке, видно, и правда что-то есть. А когда я увижу ее, Перри?

Адвокат усмехнулся:

– Как только заимеешь две тысячи долларов, Пол.

Глава 12

Максин едва сдерживала слезы:

– Я сделала все, как вы велели, мистер Мейсон. Не сказала ни слова, но это очень, очень тяжело.

– Против вас что-то применяли? – спросил Мейсон. – Не давали спать?

– Да нет, не то. Они отпустили меня около полуночи. Гораздо больше беспокоят газетчики.