Эрл Стенли Гарднер - Дело бродяжки-девственницы

Делла Стрит, Пол Дрейк и Перри Мейсон постучали в дверь шестьсот двенадцатого номера.

– Что нужно? – раздался оттуда грубый мужской голос. Дверь чуть-чуть приоткрылась. Тот же голос, но уже другим тоном произнес: – О, это вы, босс. Входите, пожалуйста.

Дрейк в сопровождении Деллы Стрит и Перри Мейсона вошел в комнату, где находились два дюжих молодчика, способных постоять за себя.

– Где она? – спросил Мейсон.

– В смежной комнате. Но пока она даже не зарегистрировалась в отеле. Этот номер фактически еще не снят. Мы сейчас как раз думаем, как с этим быть.

Дрейк мгновенно встрепенулся:

– А вы уверены, что она там? Вы уверены, что она не воспользовалась другим выходом?

– Что вы, босс. Дверь заперта, а ключ у нас. Она на месте. Хотите поговорить с ней?

Дрейк кивнул.

– Сейчас доставим ее.

– Минутку, – вмешался Мейсон, – лучше, если вы просто вежливо скажете, что даму хотят видеть.

– Ладно.

Один из парней постучал в соседнюю дверь.

– Миссис Дэйл, к вам пришли. Не беспокойтесь. Вполне приличные люди.

Мейсон, ожидавший встретить женщину, заходившую к нему в контору, был крайне удивлен, увидев совсем другого человека. Это была худая, измученная работой женщина лет за сорок, державшаяся робко и неуверенно.

– Вы пришли сказать мне о моей дочери?

Мейсон выступил вперед и представился:

– Меня зовут Перри Мейсон. Я адвокат. Это Пол Дрейк – частный детектив. Мы хотим попытаться вернуть вам дочь. Случилось так, что ее привлекли к суду в качестве свидетельницы. Я сейчас свяжусь с людьми, которые задержали ее, и попрошу привезти Веронику сюда.

Дрэйк, ничего толком не понимая, сказал:

– Я думал, что вы уже знакомы, ведь вы приходили в контору мистера Мейсона.

Женщина растерянно улыбнулась:

– Что вы! Я ведь только приехала в этот город. Я так хочу увидеть Веронику. Я не видела ее больше года. Последний раз она прислала мне открытку из этого вот отеля – «Рокевэй». Я приехала…

– Вы не видели ее больше года? – спросил Мейсон.

– Да.

– А где вы живете?

– В маленьком городке в Индиане. Вряд ли вы слышали о нем. У меня там маленький ресторанчик. Всего на десять столов. Но в нем уютно, чисто, домашняя кухня.

– Значит, вы мать Вероники? – спросил Мейсон.

– Конечно. Почему вы спрашиваете?

– Просто так. Расскажите нам о Веронике.

– Что же мне рассказать о ней?

– Ну, например, сколько ей лет?

– Восемнадцать, девятнадцатый. О нет… Боже! Да ведь ей уже двадцать! Как летит время…

– Вы ведь сказали, что не видели ее больше года?

– Целый год. Даже, наверное, немножко больше. Ради бога, скажите, мистер Мейсон, с ней все в порядке? Я так беспокоюсь за нее. Когда она в этот раз покинула наш дом…

– Это был не первый раз?

– О господи, нет, не первый. Она давнишняя маленькая бродяжка. Наверное, я слишком многого хотела от нее. Городишко у нас тихий, молодежи мало. Вероника, я понимаю, была одинока. Она была мне хорошей помощницей. И посетители любили ее. Она такая приветливая, жизнерадостная. Когда она жила со мной, мне и задумываться не приходилось о помощниках.

– А когда она первый раз ушла из дома?

– Да так что-нибудь года три-четыре назад.

– И как же это случилось?

– Просто взяла и ушла. Месяца три-четыре я ничего о ней не слышала. Я так волновалась! Даже заявила в полицию. Потом она вернулась, объяснила, что поездила по стране и теперь снова готова начать работать. Но ее хватило ненадолго. Прошло месяца три-четыре, и ее вновь обуяла страсть к путешествиям.

– Она уходила одна?

– Одна. Но поймите меня правильно. Вероника – хорошая девочка. Она может ехать вместе с кем-нибудь, но не более того.

– Вы в этом уверены?

– Боже, конечно, уверена. Говорю вам, она порядочная девушка. Но она не может долго усидеть на одном месте. В душе она вечная странница, вечная бродяжка. Может быть, это унаследовано от отца. Он был таким же непоседой, все переезжал с одного места на другое, все искал, как он говорил, свою судьбу. Когда родилась Вероника, уехал поискать Землю Тысячи Возможностей. Да так и не нашел ее. Эти его путешествия разорили нас. Но ему все прощалось. Боже, когда он начинал говорить, как было не заслушаться! Он был полон надежд. Дважды, по его словам, он едва не стал миллионером. Он погиб в автокатастрофе, когда Веронике было всего пять лет.

– Вернемся к Веронике.

– Повторяю, я не видела ее больше года. Иногда получала от нее открытки из разных мест. А ей я писать не могла. Она ведь всегда в дороге. Иногда известий от нее не приходило три или четыре месяца, а потом она писала, где побывала, больше ничего, только перечень мест. Кажется, кроме самих переездов, ее ничто не интересует.

– Во время странствий у нее случались неприятности?

– Что вы, мистер Мейсон, она умеет чудесно обращаться с людьми. Умеет так посмотреть в глаза, что почувствуешь себя грязью под ее ногами. Я не знаю, как это у нее получается. Она умеет быть и душой общества, но ей больше нравится тихо сидеть в сторонке. Уму непостижимо, как она добивается от людей того, чего хочет, – это совсем и объяснить нельзя.

Было видно, что миссис Дэйл гордится дочерью.

– Ей никогда не приходилось сидеть без денег? Она никогда не просила вас о помощи? – спросил Мейсон.

– Боже мой, нет! Она превосходно с этим справляется. Не знаю, как у нее это получается, но всякий раз, когда я видела ее, у нее было полно денег, она была хорошо одета. Она каждый раз привозит мне подарки, когда возвращается домой. И где только Вероника не побывала! Она объездила почти все штаты. Однажды добралась даже до Мехико. Господи! Как я хочу увидеть ее! Прямо до смерти!

– Вам придется подождать. До завтра, пожалуй.

– Так вот всегда. Ей всегда некогда. Она всегда занята.

– Вы должны предъявить доказательства, что вы действительно мать Вероники. У вас есть с собой какие-нибудь документы?

– Мистер Мейсон! Но кто же я, как не ее мать?

– Я понимаю, но у вас есть какие-нибудь доказательства? Свидетельства?

– Я… Вот мои водительские права, вот открытка, присланная Вероникой, вот ее фотография… – Она достала все это из своей сумки и протянула Мейсону.

Мейсон взглянул на них, подошел к телефону и набрал номер Гамильтона Бергера.

Услышав голос секретаря, Мейсон сказал:

– Я понимаю, что рабочий день кончился, но, может, мистер Бергер задержался? Это говорит Перри Мейсон. Мне нужно поговорить с мистером Бергером.

– Подождите минутку. Он еще здесь. Сейчас соединю.

– В чем дело, Мейсон? – раздался после некоторой паузы резкий голос Бергера.

– У меня к вам большая просьба.

– У вас такое незавидное положение, что вы вынуждены просить? Что вы хотите от меня?

– Рядом со мной находится мать Вероники Дэйл. Она хочет повидаться со своей дочерью. Вы не могли бы это устроить?..

– Нет, – прервал его Бергер. – Вероника Дэйл – важнейший свидетель. Завтра, когда она будет давать показания, вы сможете поговорить с ней. Мне жаль, Мейсон, но ничем помочь не могу. До свидания!

В трубке послышались гудки.

Мейсон усмехнулся и положил трубку на место.

– Как там Вероника? – спросила миссис Дэйл.

– Как я и ожидал, с ней все в порядке, но увидеть ее вам придется лишь завтра.

Мейсон повернулся к Делле Стрит:

– Делла, если Бергер будет пытаться связаться со мной, скажите ему, что я вышел и вы не знаете куда.

Когда следующим утром суд снова возобновил свою работу, свидетельское место опять занял Эрик Хенсел.

– Каким образом вы получили информацию, которая дала вам возможность шантажировать мистера Эддисона? – спросил Мейсон.

– С вашей помощью, мистер Мейсон. Я узнал, что вы бросились в тюрьму, чтобы под залог освободить Веронику Дэйл.

– Как же вы установили связь между этим фактом и мистером Эддисоном?

– Я иногда бываю в пресс-центре полицейского управления. Я там кое-кого знаю. И мне сообщают некоторые сведения. Конечно, никто из полиции не знал, чем я занимаюсь. Они думали, что я просто собираю информацию для газет. Но когда я узнал, что вы приложили столько усилий, чтобы вызволить из тюрьмы девочку, которую упрятали за бродяжничество, я понял, что из этого можно кое-что выжать, хотя для других этот факт ровно ничего не значит. Я решил разыскать ее, узнал, что она остановилась в отеле «Рокевэй» и что обвинение в бродяжничестве с нее снято. Я отправился в отель. Служащий отеля заявил мне, что все известное ему о ней он уже сообщил полиции, что девчонка получила комнату в отеле и об этом позаботился сам управляющий отелем. Я пошел к управляющему, представился ему как корреспондент газеты, добавил, что хочу знать, почему он уделяет этой красотке такое внимание. Я преподнес ему все это так, что он испугался и ответил, что он лишь выполнил просьбу мистера Эддисона, который звонил ему и просил зарезервировать комнату. Вот так я добрался до Эддисона. Заговорив с ним, я понял, что из него можно кое-что вытянуть. Я начал обрабатывать его со всех сторон.

– Вы сказали, что вас послал некий журналист?

– Да, что-то в этом роде.

– Кто этот журналист?

– Мне не хочется говорить об этом. Тем более не все то, что я ему тогда заливал, соответствует истине.

– Ваша честь, – вмешался Бергер. – Защитник вновь нарушает правила ведения допроса. Ведь главное заключается в том, что подсудимый, стараясь скрыть свое пребывание на месте во время совершения убийства, пожелал заплатить две тысячи долларов, лишь бы информация об этом факте не попала в газеты.

– Таково ваше субъективное толкование событий, – заявил судья Китли. – Вполне допустимо, что обвиняемый Джон Эддисон желал уплатить деньги потому, что хотел скрыть свои отношения с молодой женщиной.

– Я полагаю, что этот вопрос полностью прояснится в показаниях нашего следующего свидетеля, – сказал Гамильтон Бергер. – Вы увидите, ваша честь, что все усилия обвиняемого купить молчание Хенсела связаны с тем, что он хотел скрыть именно факт своего нахождения на месте убийства в то время, когда оно произошло.