— А потом, — спросила Делла Стрит, — Диана Элдер будет свободна от всего этого? Вы не предполагаете, что он может обвинить ее в убийстве?

— Нет, нет, только не это, — возразил Мейсон. — Он не допустит такого.

— Почему нет?

— Потому что, — пояснил Мейсон, — убийца не может наследовать от жертвы. Поэтому Боринг должен все подстроить так, чтобы казалось, будто богатый муж умер вроде бы естественной смертью. Ну а если убит, то не ею, а совсем другим человеком. Диана, как безутешная вдова, вступает в права наследования и получает несколько миллионов долларов, а Боринг, как человек, выведший Диану в свет и устроивший ее знакомство с будущим супругом, предъявляет контракт и требует половинной доли.

— Но если так, неужели данный контракт с такими чрезмерными требованиями не противоречит основам общественной морали?

— Конечно противоречит, — согласился Мейсон, — но не забудь, что на основе этого контракта Диана может обрести положение в высшем обществе. И если она станет богатой вдовой, то перед ней откроются социальные перспективы, а тогда она едва ли захочет, чтобы приоткрылась темная страница ее карьеры: особая диета, чрезмерное увеличение веса, намеренное отлавливание мужа и все такое прочее.

— Иными словами, — сказала Делла Стрит, — Гаррисон Т. Боринг ходил по пляжам, отыскивая нужный ему тип женской красоты. А когда его взгляд упал на Диану, он воспринял ее не как женщину, а как потенциальное золотое дно.

— Однако имей в виду, — задумчиво произнес Мейсон, — что есть и другие причины. Диана сложена так, что могла бы танцевать, заниматься стриптизом, но ее прошлое подсказывает мне, что она — хорошая девушка. Всем этим и хочет воспользоваться Гаррисон Т. Боринг, но я могу сказать одно: комбинация будет не из легких.

Обычно девушки с такими внешними данными, как у Дианы, владеют определенными познаниями и наделены незримыми признаками извращенности и опытности, а вот она очень застенчива, легко смущается, немного наивна и поражает естественностью манер.

— Я вижу, Диана произвела на вас впечатление своими положительными качествами, — заметила Делла Стрит.

Вдруг взгляд Мейсона стал очень сосредоточенным.

— А что Диана говорила тебе насчет Боринга?

— Очень немного. Она сама почти ничего не знает. Диана была секретарем в юридической фирме. Она прекрасно знала, какая у нее фигура, и не сомневалась, что если располнеет и раздастся в талии, то фигура сильно пострадает. Вот почему она много плавала, занималась ходьбой. Она кончала работу в пять часов и, пользуясь длинными летними днями, надевала купальный костюм, шла на пляж, плавала, долго гуляла.

— Без сопровождающих? — спросил Мейсон.

— Она старалась избегать их. Ей были необходимы физические упражнения. Обычный мужчина, который захотел бы поплавать вместе с ней, оказался бы неподготовленным к таким физическим нагрузкам: на самом деле очень немногие могли бы сравниться с ней. Она ходила пешком, бегала, плавала, принимала солнечные ванны.

Так как женщины такого склада, как Диана, обожают любоваться собой перед зеркалом в обнаженном виде, то они очень чувствительны к белым полоскам, которые остаются незагоревшими на солнце; даже при минимуме одежд’I, которую они вынуждены носить на пляже, Диана дополняла свои пляжные сеансы лежанием голой под солнцем на площадке, которую она оборудовала Для себя во внутреннем дворе.

Примерно за три недели до того, как подписать контракт, она заметила, что за ней сначала наблюдал, а потом начал настойчиво преследовать мужчина лет тридцати, как ей показалось, с острым, пронзительным взглядом и вкрадчивыми манерами. Он выглядел как актер.

— И что же произошло?

— Поначалу ничего. Диана привыкла к тому, что привлекает мужские взгляды. Привыкла, что мужчины оказывают ей знаки внимания, но ей это было безразлично. Однажды Боринг подошел к ней и сказал, что у него деловое предложение, которое он хотел бы обсудить с ней, но она ответила, чтобы он убирался прочь. Тогда он пояснил, что это вполне законно и открывает перед ней возможность получить работу в Голливуде, что это в ее интересах. Естественно, он заинтриговал Диану. Боринг доверительно рассказал ей историю о создании нового направления в моде; поведал о том, что женщины становятся неврастеничками, отдавая дань похудению, что одна из самых популярных актрис — Мэй Уэсти и если Мэй Уэсти примет новый стиль в одежде, то мода распространится с такой же скоростью, как пожар охватывает весь дом; намекнул, что худая женщина в зрелости — вызов природе. Диана ответила, что все это очень убедительно и что предложение, которое он ей сделал, весьма привлекательно. Они договорились, что Диана должна делать только одно — набирать вес и тренироваться, чтобы тело было плотным, но не жирным. Боринг особенно настаивал на последнем.

— Ну хорошо, — сказал Мейсон, — она подписала контракт. А советовалась ли она с кем-нибудь? Она работала у адвокатов и…

— Нет, не советовалась, — перебила его Делла Стрит. — Боринг настоятельно требовал, чтобы она держала все в полном секрете, чтобы никто не знал про сделку и чтобы она ни в коем случае никому не говорила о причине, по которой оставляет секретарскую должность. Боринг объяснял ей, что хочет, чтобы этот его новый стиль был связан исключительно с ее образом, чтобы женщины сначала почувствовали ее красоту, а уж потом осознали, что им предлагают новый стиль в одежде. И еще Боринг сказал, что женщины очень сопротивляются любому новому стилю, пока он не станет популярным, а потом очертя голову бросаются все в погоню за новой модой. Боринг предполагал, что Диана вызовет большой общественный интерес, и собирался предложить ей читать лекции о здоровье. Он намеревался также написать для нее сценарий, которому бы она следовала, и выступления, где она объясняла бы, что природа распорядилась так, чтобы у женщины была полная фигура, что именно такие женщины на самом деле нравятся мужчинам и что тощие, неврастенические модели — это искусственно созданный побочный продукт работы модельеров. Боринг похвастался, что пламя новой моды может заполыхать по всей стране, если умело взяться за дело, что все женщины выбросят рецепты диет в окно и начнут набирать вес, что они будут обеспокоены только одним — как сохранить упругое тело и не разжиреть; наконец, он заявил, что собирается открыть ряд студий Дианы Элдер, чтобы пропагандировать здоровые фигуры с очаровательными очертаниями.

Мейсон воскликнул:

— Черт возьми! А ведь парень прав, Делла!

— Но ведь это тяжелая работа, — возразила Делла. — Вы едва ли рискнули бы на такую за сотню долларов в неделю.

— Ну, от многого зависит, — возразил Мейсон. — Ставки довольно высоки. Ну ладно, а что было после подписания контракта? Не настаивал ли Боринг на близости с ним?

— Вот как раз тут странная вещь, — ответила Делла Стрит. — Диана боялась, что это могло бы стать частью контракта, и пребывала в нерешительности, пока Боринг, поняв причину ее колебаний, не объявил ей, что она будето редко его видеть, что у него дела в Голливуде, Нью-Йорке и Париже, касающиеся нового дела. И Диана подписала контракт. Она с тех пор не видела Боринга, а только говорила с ним по телефону. Он сам звонил ей, и по характеру разговора Диана поняла, что он внимательно следит за тем, что она делает.

— А вот это уже интересно, — признался Мейсон.

— Но Диане было неприятно.

— А каким образом она получала свои сто долларов, Делла? — спросил Мейсон.

— По почте. Каждую субботу утром она получала конверт с чеком. Чеки были подписаны Гаррисоном Т. Борингом, президентом «Агентства по розыску талантов и моделей» в Голливуде.

— Ладно, — сказал Мейсон. — Я не люблю бросать загадочные дела прежде, чем разберусь в них. Делла, есть шанс, что его идея может оказаться реальной. Когда замысел Боринга изложен сухим языком контракта, он представляется каким-то искусственным и подозрительным, но чем больше думаешь и объясняешь его, тем более вероятным он кажется. Я надеюсь, что мы выйдем на верный путь и сумеем предотвратить вероятное убийство прежде, чем на сцене появится настоящий труп. Я намерен подождать, пока Гаррисон Т. Боринг не представит Диану своему пижону-милли-онеру. А затем вступить в игру таким образом, чтобы создать мистеру Борингу максимум затруднений, а Диане Элдер, по возможности, помочь устроить свое гнездышко.

— Что касается последнего, — заметила Делла Стрит, — то мы не должны забывать, что из каждых двух перышек, которые Диана принесет в свое гнездо, одно принадлежит Борингу.

— Да, таков заключенный контракт, — согласился Мейсон, — но часто события разворачиваются по-иному. Ладно, Делла, полагаю, мы должны предоставить мистеру Гаррисону Т. Борингу возможность действовать на свой страх и риск. А пока ты можешь вернуть Диане ее контракт. Но мы не будем спускать с нее глаз.

— Да, — сказала Делла Стрит, — мне кажется, это как раз то, чего вам очень хочется.

Мейсон пристально взглянул на нее, но ничего не прочитал на ее лице, сохраняющем самое невинное выражение.

Внезапно зазвонил телефон. Делла Стрит взяла трубку.

— Хэлло, — ответила она. — Апартаменты мистера Мейсона.

В трубке послышалась торопливая, сбивчивая речь Дианы Элдер.

— О, Делла, как хорошо, что я нашла вас! Ваша тетушка подсказала мне, где я могу отыскать вас. Делла, мне нужно получить обратно контракт. Я сожалею, что дала его вам, и надеюсь, что вы о нем никому не говорили.

— Почему так? — поинтересовалась Делла.

— Потому что… ну, потому, что я догадываюсь, что не имею права выпускать его из рук. В контракте есть запись, что я должна делать все, чтобы не допустить его преждевременной огласки. О Боже, Делла, мне кажется я сделала большую глупость, что дала его вам и вообще рассказала о контракте. Вы — единственная, кому я доверилась. Мистер Боринг говорил мне, что если я расскажу про него даже самым близким друзьям, то они передадут своим друзьям, а те — своим и все попадет в газеты и получится как раз то, что он называл «преждевременной оглаской». Он обещал, что когда они будут готовы снять завесу тайны с новых моделей, то сделают мне большую рекламу. И тогда я попаду на телевидение, они собираются устроить мне кинопробу. Но ничего нельзя делать до того момента, пока они не будут готовы. Говорят, что не намерены позволить безответственным репортерам снять сливки с этой кампании.