Зал суда кипел от возбуждения. Газетные репортеры, столпившись вокруг стола Мейсона, делали снимки раздраженного прокурора округа и улыбающегося адвоката.

Хастингс повернулся к журналистам.

— Не слышал в жизни ничего подобного, — заметил он. — Это настолько самоубийственно, хотя, конечно, повернет симпатию публики в сторону обвиняемой. Если же она собирается все рассказать, почему она этого не сделала во время расследования?

— Потому что, — сказал Мейсон, — оно было проведено небрежно.

— Что вы имеете в виду?

— Не был послан водолаз и не было исследовано дно залива в том месте, где находилась яхта. Откуда вы знаете, что там было на дне? Может быть, там находятся доказательства, полностью реабилитирующие обвиняемую. Может быть, там найдется орудие убийства?! Любой здравомыслящий эксперт послал бы водолазов на то место, по крайней мере, чтобы найти орудие убийства. Ведь естественно предположить, что убийца, кем бы он ни был, бросил бы его за борт. А что вы сделали? — продолжал Мейсон. — Вы и шериф расследовали все дело, но не удосужились выяснить точное местонахождение яхты в день убийства. Так что вы навсегда потеряли все возможные доказательства, жизненно важные для обвиняемой в этом деле. Вот почему она воспользовалась правом выбрать любое время для своего рассказа. Мы всегда заявляли, что она это обязательно сделает, но в нужное время и в нужном месте.

— Постойте, — пролепетал Хастингс. — Я сейчас позвоню по телефону и получу разрешение от какой-нибудь газеты; и если вы так уверены, что на дне залива есть какие-то доказательства, почему же вы не разыскали их?

— Мы не знаем точно, где находилась яхта. Ведь она была отбуксирована по указанию шерифа.

Хастингс хотел что-то сказать, но был так зол, что не смог произнести ни слова. Нервная гримаса исказила его рот. Лицо его было смертельно бледным. Руки сжались в кулаки.

Он резко повернулся и быстро зашагал в направлении телефонных будок.

Мейсон повернулся к шерифу:

— Будьте так добры, шериф, организуйте пресс-конференцию в библиотеке суда, скажем, минут через пять, а мы тем временем пригласим всех аккредитованных представителей прессы.

— Постойте, — заметил шериф Джуит, — вы обвинили меня в некомпетентности.

— Я не обвиняю вас в этом, — заметил Мейсон, — я только заявил, что ваши методы расследования были небрежны.

— Но это практически одно и то же.

— Хорошо. Если вам так нравится, я обвиняю вас в некомпетентности.

— Не знаю, стоит ли мне содействовать вам в проведении этой конференции, — сказал шериф.

— Эй, постойте, — вмешался один из журналистов. — Вы что? Пытаетесь сорвать крупнейшую сенсацию года? О чем вы говорите?

— Я занимаюсь своим делом.

— Безусловно, это так, шериф, — заметил другой журналист, — но не забывайте о своих друзьях. Мы работаем на вас и поддерживаем во время выборов, но мы, естественно, не хотим лишиться сенсационного материала.

Разве вы не понимаете, что это означает? Богатая женщина обвиняется в убийстве, которое — результат шантажа. Радио просто проглотит залпом подобную информацию. Столичные газеты будут жаждать новостей. Это принесет большой доход каждому репортеру, находящемуся здесь, в зале суда. Вы не можете замять всей этой истории. Кроме того, вы не имеете права запретить обвиняемой говорить, когда она пожелает. Единственное, что вы можете сделать, это вставлять местным журналистам палки в колеса, но их поддержат представители крупных столичных газет, которые толпами прилетят сюда на самолетах, едва станет известно, что Перри Мейсон собирается дать слово своей клиентке.

После некоторого размышления шериф произнес:

— Хорошо. Пресс-конференция начнется через десять минут в библиотеке суда.

— И проследите, пожалуйста, — заметил Мейсон, — чтобы там присутствовали только аккредитованные представители прессы. Иначе, моя клиентка будет молчать.

— Там также буду я со своими заместителями, — сказал шериф.

— Конечно, — улыбнулся Мейсон, — мы вас ждем.

— Итак, через десять минут в библиотеке суда, — объявил шериф.

Глава 20

— Миссис Бэнкрофт, — произнес адвокат Мейсон, — садитесь за этот стол и изложите представителям прессы всю свою историю.

Бэнкрофт схватил Мейсона за рукав.

— Мейсон, — произнес он шепотом, — разумно ли это делать? Мне это кажется самоубийственным.

— Может быть, это и так, — ответил адвокат, — но это оправданный риск. — Мейсон повернулся к Филлис Бэнкрофт: — Так, давайте начнем, миссис Бэнкрофт. Сперва я хочу задать вам несколько предварительных вопросов… Вас шантажировал Джилли?

— Да. Я заплатила ему тысячу долларов.

— Когда?

— Кажется, восьмого.

— Я не спрашиваю вас о мотивах шантажа. Меня только интересует: имело ли это какое-нибудь отношение к чему-нибудь, сделанному вами?

— Нет.

— Касалось ли это информации, которая могла повредить счастью других людей?

— Да.

— Когда вы увидели Джилли в следующий раз?

— Десятого, на борту моей яхты «Жинеса».

— Появлялись ли вы на яхте ранее, но с кем-нибудь другим?

— Да.

— С кем?

— С Ирвином Виктором Фордайсом.

— Вы отвезли его на яхту?

— Да.

— Именно этого молодого человека видел Дрю Керби с вами в тот вечер?

— Постойте, — вмешался Робли Хастингс. — Я, правда, здесь представляю прессу, но тем не менее не хочу, чтобы вы подталкивали свидетеля к таким заявлениям. Вы были не в состоянии этого сделать в суде, и не стоит этого делать сейчас.

Теперь мне понятно, почему вы инсценировали эту пресс-конференцию. Только так вы в состоянии вложить в уста свидетеля нужные вам слова.

— Вы здесь, — заметил Мейсон, — представитель прессы, а не прокурор округа. Я веду интервью так, как мне нужно. Сядьте и замолчите.

— Как представитель прессы, — возразил Хастингс, — я не собираюсь молчать.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Только на моих условиях миссис Бэнкрофт изложит свою историю. Джентльмены, вы желаете, чтобы она продолжала свое повествование или чтобы интервью не состоялось только из-за того, что прокурор, прикидывающийся здесь представителем прессы, мешает мне его вести?

— Нет, нет, — раздались голоса. — Продолжайте. Мы хотим все знать. А потом мы будем задавать ей вопросы.

— Вы сможете это сделать, но миссис Бэнкрофт изложит свою историю на условиях, для нее приемлемых. Прокурор округа не запугает ни ее, ни меня.

— Продолжайте, — попросил один из репортеров.

— Я протестую, — воскликнул Хастингс. — Я…

— Заткнитесь, — прервал его один из журналистов. — Вы все говорите и говорите. Заткнитесь!

— Как вы смеете со мной так разговаривать? — возмутился прокурор.

— Смею, потому что я журналист. Я представляю здесь одну из газет штата. Она выступала против вас, когда вы выдвигали свою кандидатуру на пост прокурора, и, уверяю вас, мы будем бороться против вас, как только вы попытаетесь выдвинуть ее вновь. Ваше судебное крючкотворство не помешает нам все узнать и услышать.

Хастингс хотел что-то сказать, но сдержался.

— Тогда, — обратился Мейсон к Филлис Бэнкрофт, — расскажите нам, что произошло. Почему вы хотели встретиться с Фордайсом в яхт-клубе?

— Я хотела переправить его на яхту, а затем отвезти в Каталину.

— Зачем?

— Мне не хотелось, чтобы Джилли напал на его след.

— Почему?

— Потому что я была уверена, что Джилли нельзя доверять. Я знала, что он попытается найти Фордай-са, выудить у него все и воспользоваться полученной информацией против меня и против людей, чья судьба меня волнует.

— И что же произошло? — спросил Мейсон.

— Я хотела достать деньги для Фордайса, поэтому отправилась к моим друзьям, которые одолжили мне три тысячи. Я не могу назвать их имен, потому что они хотят быть в стороне, и это вполне понятно.

— Почему?

— Потому что у них в доме постоянно хранятся крупные суммы денег, и, если об этом станет известно, они станут мишенью для бандитов.

— Понятно. Вы раздобыли деньги и вернулись на яхту. Что произошло, когда вы поднялись на борт?

— Двигатель работал. Я привязала шлюпку, поднялась на яхту и прошла в рубку. На носу я увидела фи-гуру, убиравшую якорную цепь. Я подумала, что это Фордайс, и включила в рубке свет. Человек на носу, увидев свет, зацепил цепь за кнехты, повернулся и двинулся по направлению ко мне. Яхта шла медленным ходом.

И только тогда я поняла, что это Джилли. Я спросила его, где Фордайс, что он с ним сделал, но он не промолвил ни слова.

— Какая стояла погода? — перебил ее Мейсон.

— Был густой туман.

— По какому курсу шла яхта?

— Видимо, по курсу, выбранному Джилли.

— Что дальше произошло?

— Я испугалась, стала отступать назад, а он медленно продолжал приближаться ко мне, как будто собираясь задушить меня.

— Это только предположение, — вмешался Хастингс. — Вы не можете быть в этом уверены.

— Заткнитесь! — прервали его голоса. — Мы зададим ей всевозможные вопросы, когда она закончит свой рассказ.

— Но, — промолвила миссис Бэнкрофт, — он явно собирался задушить меня. Он расставил руки, и, вообще, все его поведение было угрожающим.

— Что вы сделали? — спросил Мейсон.

— Я была очень напугана. Затем вспомнила, что в сумочке у меня есть пистолет.

— Чей пистолет?

— Моего мужа.

— Где вы его взяли?