— Это он так считает, — презрительно усмехнулась она. — Хотя есть дурочки, способные кинуться ему в объятия. Черноволос, черноглаз, с донжуановскими манерами, до крайности самоуверен и самовлюблен.

— Значит, он водил машину у доктора Малдена?

— Обычно за руль садился сам доктор Малден, лишь иногда он уступал место Раймону. Тот обслуживал главным образом катер и самолет.

— Катер?

— В тех редких случаях, когда доктору Малдену удавалось сбежать от телефона, он отдыхал на своем катере.

— Вы катались на катере с ним вместе?

— Нет. Кроме Раймона, с ним, по-моему, не плавал никто. Доктор Малден забрасывал якорь где-нибудь в тихом месте и рыбачил. В это время я отбивала атаки пациентов. Отлучался он на день, не больше. Единственные выходные дни, которые он себе выкраивал в своем жестком графике.

— Ладно, оставим это, — сказал Мейсон. — Значит, вы лично тоже пользовались деньгами из сейфа в клинике?

— Я не считаю это кражей, — заметила Глэдис Фосс. — По сути я была компаньоном доктора Малдена, фактическим партнером. Он состоял в браке с женщиной, которую не любил. И его связь со мной являлась… если хотите, формой сотрудничества!

— Как долго продолжалась ваша связь?

— Три года.

— Почему он не пытался развестись со своей женой?

— Стефани не собиралась давать ему развод, зачем ей терять гарантированные деньги? Но если бы до этого дошло, на бракоразводном процессе она обобрала бы его до нитки.

— Зато появилась бы возможность начать биографию с новой страницы, и…

— В его-то годы… Есть еще одна деталь, о которой Стефани не знала, а если бы знала, доктор Малден, возможно, жил бы поныне.

Мейсон вопросительно посмотрел на медсестру.

— Доктор Малден был обречен, он страдал сердечной недостаточностью. Едва ли не все врачи, работающие с такой же самоотдачей, обречены в зрелом возрасте на болезни сердца. Это чуть ли не профессиональный недуг.

— Выходит, не такой уж безоблачной была жизнь доктора Малдена, не такой уж счастливой?

— Многие ли врачи счастливы? — горько усмехнулась она. — Они жертвуют личным счастьем во имя всеобщего блага. Да, они добиваются относительной материальной независимости. Но какой ценой? Ценой собственного здоровья и изматывающего труда.

— Все-таки я хотел бы вернуться, к сейфу в клинике доктора Малдена.

— Доктор Малден не возражал. Пусть по ведомостям получаешь в точности такое же вознаграждение, как и все другие медицинские сестры во всех других клиниках, бери из кассы столько денег, сколько тебе необходимо, — примерно так говорил он мне.

— Вы брали деньги под расписку?

— Нет, если бы мне захотелось, я взяла бы прямо из кассы.

— И сколько?

— Не имею ни малейшего представления, мистер Мейсон.

— С юридической точки зрения подобная ситуация весьма двусмысленна.

— Что вы хотите сказать?

— Предоставляя вам неподотчетные деньги, доктор Малден обязан был взимать с них налоги в пользу государства.

— А если я брала их без его ведома?

— Тогда это уже воровство.

— И что дальше?

— Вас задержат и предадут Суду.

— Кто предаст меня Суду?

— Окружной прокурор.

— А от кого будет исходить иск?

— Мне кажется, исходя из ваших же слов, что Стефани Малден охотно поставит подпись под таким иском.

— Стало быть, мне могут предъявить обвинение в хищении. А как быть с доказательствами?

— И впрямь, нелегкая задача для окружного прокурора, — улыбнулся Мейсон.

— Вот именно.

— Конечно, ваше признание в разговоре со мной…

— Я вам ни в чем не признавалась.

— Нет, вы признались, что брали деньги из кассы.

— Я всякий раз говорила «если». Пользовалась сослагательным наклонением.

— Я заметил.

— Но ведь таким способом я могу обезопасить наследство и репутацию доктора Малдена, верно?

— Ценой собственной репутации, вас ведь могут обвинить в бегстве от правосудия.

— В каком бегстве? Кто меня преследует? И за что?

— Это не мое дело.

— Вы адвокат Стефани Малден, так?

— Да.

— И поэтому считаете ее во всем правой и безукоризненной?

— Вовсе нет. Я защищаю ее интересы. Только и всего.

— Вот и предъявляйте от ее имени права на наследство. Когда вас потревожит налоговая инспекция, напомните Стефани Малден, что я по-крупному играю на скачках.

— У нее потребуют доказательства.

— Вы умеете разговаривать людей, — улыбнулась она. — Я даже сама подскажу вам доказательства. Рей Шпенглер держит табачную лавку на углу Седьмой улицы и бульвара Клифтона. Он — букмекер. У него я и делала ставки. Сотни ставок на тысячи долларов.

— И как вы себе представляете эту картину? — усмехнулся Мейсон. — Являются налоговые инспекторы к мистеру Шпенглеру и спрашивают, не букмекер ли он? А он им отвечает, что конечно, именно так он и зарабатывает на жизнь. И, в частности, много тысяч долларов принял из рук Глэдис Фосс, той самой, что работала медицинской сестрой в клинике доктора Саммерфилда Малдена. И что он, конечно, сожалеет, что преступил закон, но как не сознаться, когда об этом просят хорошие люди?

— Все произойдет совсем не так, — ответила Глэдис Фосс. — Два месяца назад Рея Шпенглера арестовали и оштрафовали за букмекерство на тысячу долларов. Рей даст справку о ставках.

— А что тогда будет с вами? — поинтересовался Мейсон.

— Ради Стефани Малден я и пальцем бы не шевельнула, — с горечью сказала Глэдис Фосс. — Но речь идет о памяти доктора Малдена. Нельзя допустить, чтобы налоговые инспекторы обнаружили его прегрешения против законности. Ради этого я готова пожертвовать чем угодно. Да, чем угодно.

— Если вы сумеете исповедоваться на Суде в проступках, которых не совершали, чтобы оградить от посягательств память доктора Малдена, которого любили… Что ж, это могло бы опрокинуть в глазах присяжных любые обвинения.

— Тем более, что им не под силу доказать, будто я взяла из кассы какую-нибудь конкретную сумму.

— Из показаний букмекера станет ясно, что на скачки вы тратили куда больше денег, чем зарабатывали.

— На несколько тысяч больше.

— И как же тогда?

— Но я и выиграла за последние месяцы несколько тысяч. То есть, инспекторы окончательно запутаются и ничего серьезного предпринять против доктора Малдена не сумеют? Не так ли?

— Такой вариант возможен, — медленно произнес Мейсон, вглядываясь в лицо медсестры.

— Тогда все в порядке, — сказала она и встала с кушетки. — Сегодня у меня был очень трудный день, и я хочу спать, мистер Мейсон.

Она недвусмысленно вышла из гостиной и отворила наружную дверь.

— Было очень приятно познакомиться с вами, мистер Мейсон.

— Я хотел бы вас еще кое о чем спросить….

— В другой раз, мистер Мейсон. Я сказала вам все, что хотела бы сказать и даже, наверное, больше. Передайте Стефани Малден, что ей не о чем беспокоиться. Сообщите ей, что ради любви к человеку, которого она ненавидит, я пожертвую своим добрым именем. Скажите ей, что деньги из кассы доктора Малдена расхищала я.

— Вы не могли бы что-нибудь добавить о Раймоне Кастелло? — спросил Мейсон уже у наружной двери.

— Отправляйтесь к нему, и сами увидите, что он за человек. Вы прекрасно умеете вызывать людей на откровенность, мистер Мейсон. Вполне вероятно, что шофер ответит на ваши вопросы. Порасспрашивайте его о своей клиентке. Если вам удастся разговорить его, как только что меня, у вас будет достаточно поводов для размышлений.

— Размышлений над чем?

Глэдис Фосс улыбнулась и сделала выпроваживающий жест в сторону выхода. Мейсон кивнул на прощание и вышел.

Неожиданно она вновь открыла дверь и запоздало ответила на его вопрос:

— Для размышлений над тем, как спасти вашу клиентку от обвинения в убийстве ее мужа, доктора Саммерфилда Малдена.

5

Мейсон сел в свой автомобиль и медленно поехал по улице, высматривая телефон или заведение, откуда можно позвонить. Наконец он заметил бензоколонку, остановился, вышел из машины, опустил в аппарат монету и набрал номер Дрейка.

— Пол, я хочу, чтобы ты установил наблюдение за домом Глэдис Фосс.

— Как быстро я должен отправить туда человека?

— Как можно быстрее. И лучше двух, чем одного. От одного запросто можно оторваться и сбить со следа. А Глэдис Фосс — несомненно умна и ловка.

— Для успешной наблюдения и нужны двое. Но сейчас у меня нет свободных оперативников, я задействовал всех свободных парней и…

— За миссис Малден ходит один лишний. Перебрось его сюда.

— Договорились. Через тридцать минут оперативник будет на месте.

— А можно, через двадцать, Пол? Постарайся! Я покараулю мисс Фосс до его приезда. Пусть высматривает меня.

— Ладно, — согласился Дрейк, — я действую… Погоди-ка минуточку, звонят. Возможно, что свежая информация. — До Мейсона донесся голос Дрейка, разговаривавшего по другому телефону. Потом голос Дрейка вернулся: — Ну вот, Перри, события начали разворачиваться.

— Стреляй!

— Твоя клиентка арестована.

— Не может быть!

— Тем не менее, это так.

— На каком основании ее арестовали?

— Не знаю. Забрали ее люди из отдела по борьбе с наркотиками. Ты что-нибудь понимаешь?

— Ничего, черт побери.

— В общем, ее арестовали и увезли в окружную прокуратуру.

— Твой человек следит за ней?

— Конечно. Кстати, только что звонил парень из Диксивуд-апартаментов. Оставаться ему на месте? При условии, что там есть еще один оперативник.

— Стало быть, их там двое?

— Совершенно верно.

— Перебрось одного на Кунсо-Драйв.

— Хорошо. Не клади трубку, Перри! — адвокат вновь слышал неразборчивый голос, отдававший команды, потом Дрейк возвратился к нему: — Дело сделано. Мой парень будет на месте через пятнадцать минут. Ты его дождешься?