Агата Кристи - Дама исчезает

— Эйлис! Иди пить чай!

Мужчина повернул голову в ее сторону.

— Через десять минут все будет готово, — уточнила его жена.

Взяв Таппенс за руку, она ввела ее в дом, сказав при этом, что ее зовут Алиса Перри.

Представившись в свою очередь, Таппенс подумала о том, что она может попасть в пряничный домик, куда колдунья заманила Гензеля и Гретель. Весь вид женщины опровергал, однако, такое предложение.

Таппенс решила, что эта доброжелательная женщина могла напускать лишь добрые чары.

Внутри дом оказался темным, невзрачным. Чтобы попасть в гостиную, следовало миновать темный коридор, куда выходили другие комнаты. Планировка, действительно, не была удачной. Об этом снова заговорила миссис Перри, появившись из кухни с подносом и вазой аппетитных булочек с маком.

На подносе стоял молочник, варенье, чашки…

— Очевидно, дом поделили потому, что он был слишком велик для одного владельца. Это произошло много лет назад. Возможно, тут жили только в конце недели. Там есть гостиная, кухня, столовая, а наверху две спальни и ванная.

— Кто же там живет? — спросила Таппенс.

— Сейчас никто… Возьмите еще булочку, дорогая.

— Спасибо! Обязательно возьму: она этого стоит!

— На протяжении двух лет сюда никто не приезжал. Я не знаю, кому принадлежит вторая половина.

— А когда вы сюда переехали?

— Тогда здесь появилась молодая дама. Поговаривали, что она артистка, которая отдыхает здесь от своих спектаклей. Я видела ее только издалека.

— Как все это таинственно!

— Я тоже так думала и про себя прозвала ее «таинственной незнакомкой». Даже думала о том, что это может оказаться Грета Гарбо. Помните, как писали о том, что она носит темные очки и шляпу с большими полями?

Рассказывая все это, хозяйка вспомнила, что у нее на голове чепец, напоминающий тюрбан, и поспешно сдернула его с головы:

— Я совсем забыла о нем! Это для пьесы, где я играю колдунью. Мы ставим для ребят сказку в нашем приходе!

— Как интересно! — не удержалась Таппенс.

— По-моему, я подхожу на роль ведьмы, — заявила не без юмора хозяйка, похлопав себя по подбородку. — У меня для этого подходящее лицо. Надеюсь, люди не станут после наших спектаклей говорить о том, что я могу навести порчу!

— По-моему, вы скорее добрая колдунья или фея! — искренне заявила Таппенс.

— Приятно, что вы так считаете. Об артистке, которую, кажется, звали мисс Марчмент, я придумывала самые невероятные истории, хоть ни разу с нею так и не поговорила. Она не соглашалась принимать репортеров, вела уединенный образ жизни. А может быть, она и не была актрисой и скрывалась от полиции?

— К ней никто не приезжал?

— Иногда мы слышали через стенку какой-то шум. Очевидно, был какой-то мужчина…

— Женатый мужчина… — высказала предположение Таппенс.

— Может быть, и так.

— А может быть, приезжал муж, который решил избавиться от супруги, похоронив ее в саду?

Такое предположение напугало миссис Перри.

— Ну и фантазерка вы! — только и смогла она выговорить.

— Об этой женщине должны были знать в агентстве, которое сдает дома. Вы не пытались узнать правду?

— Мне больше нравилось придумывать всякие истории… Этот дом обладает какой-то особой атмосферой. Я почему-то все время чего-то ожидаю…

— Вам кто-нибудь помогает производить уборку?

— Здесь трудно кого-нибудь найти.

В комнату вошел мужчина, бывший до этого в саду. Он прошел помыть руки.

Когда он подошел к столу, миссис Перри представила его Таппенс:

— У нас гостья, Эйлис, — сказала она, — миссис Берсфорд.

Эйлис оказался застенчивым, медлительным человеком. По всему было видно, что он очень силен.

— Рад нашему знакомству, миссис Берсфорд, — ответил он.

Голос его внушал доверие, он был по-своему приятным, но взгляд несколько настораживал: Таппенс подумала о том, что он, возможно, страдает каким-нибудь психическим недостатком.

— Мой муж обожает работать в саду, — сказала миссис Перри.

На этом разговор иссяк.

Казалось, отличное настроение хозяйки улетучилось. Все ее внимание было сконцентрировано на Эйлисе, она всячески его подбадривала, стараясь, чтобы он понравился. Так обычно ведут себя матери, когда хотят, чтобы их дети произвели хорошее впечатление.

Когда с чаем было покончено, Таппенс сообщила, что ей необходимо ехать дальше.

Миссис Перри предложила ей осмотреть сад. Они все вместе вышли из дома. Мистер Перри повел гостью в тот угол, где он что-то копал, а миссис Перри вернулась в дом.

Он охотно демонстрировал свои цветы, особенно розы с красными и белыми полосками.

— Это «Комендант Вернер» — продемонстрировала свою осведомленность Таппенс.

— Мы зовем их по-другому: «Порсом и Ланкастером». А как они пахнут!

Картина, которую увидела миссис Берсфорд, была весьма трогательной: каждый кустик был подвязан и обнесен загородкой.

Чувствовалось, что хозяин гордится своим садом и любит, когда находит понимание у посетителей.

— Спасибо! Мне так понравился ваш сад и дом! — сказала Таппенс, прекрасно понимая, чего от нее ожидают.

— Посмотрите вторую половину дома!

— Разве она продается? Ваша жена сказала мне, что там никто не живет.

— Мы ничего не знаем, но никакого объявления нет.

— В таком доме, очевидно, было бы приятно жить!

— Вы ищете жилище?

Таппенс решила ему подыграть:

— Мой муж вскоре уходит в отставку… Хотелось бы найти что-нибудь подходящее.

— Здесь тихо и спокойно, если вас именно это интересует.

— А где находится ваше агентство? Как вы арендовали свою половину?

— Увидели объявление в газете, потом обратились в агентство.

— Оно находится в деревушке Сэттон-Чанселор?

— Нет. Это контора «Рассел и Томпсон» в Маркет-Вейзинге. Туда ведет от деревушки прекрасная дорога.

— До свидания, мистер Перри. Еще раз благодарю вас за то, что вы показали мне ваш сад, и за информацию.

— Подождите!

Сказав это, Эйлис наклонился, быстро срезал красный пион и вставил его в петельку за отворот жакета Таппенс. Его действия явно напугали ее. Его взгляд показался ей диким и плотоядным.

— Правда, красиво? — спросил он, довольный своим подарком.

Таппенс еще раз с ним попрощалась и бросилась прочь.

По дороге к выходу она зашла попрощаться с его женой.

Миссис Перри мыла на кухне посуду. Таппенс взяла полотенце и стала вытирать чашки. Внезапно ее испугал какой-то странный звук.

Из-за стены доносился писк, стоны, царапанье.

— Очевидно, в соседнюю трубу упал галчонок, — успокоила ее миссис Перри. Так было уже не раз. Они вьют там гнезда.

Вопли не умолкали.

— Птица уже не сможет оттуда выбраться, — сказала хозяйка.

— Как бы хотелось ей помочь! — воскликнула Таппенс.

— Она там погибнет, — сказал вошедший в комнату Эйлис. — Если не от страха, то от голода…

Посмотрев на лица жены и Таппенс, он в конце концов сказал:

— Ладно. Я помогу этой птице!

— Надо будет открыть одно из окон! — сказала миссис Перри.

— Я пройду через дверь, ведущую в сад. Ключ от нее висит на гвоздике!

Он отправился к пристройке, где хранились садовые инструменты. Внутри виднелась дверь, которая вела во вторую половину дома. Сняв с гвоздя ключ, Эйлис попытался ее открыть. Она поддалась с трудом.

— Я когда-то сюда уже входил, когда тек кран. Его забыли закрыть, — сказал мистер Перри и вошел вовнутрь.

Женщины последовали за ним.

Они очутились поначалу в небольшой комнате, где было множество цветочных ваз и раковина рукомойника.

— Очевидно, здесь составлялись букеты, — сказал мистер Перри.

Затем они прошли в коридор, покрытый ковром, и очутились в комнате, из которой доносился птичий крик.

В эту комнату свет проникал через щели в ставнях. Пол был покрыт пушистым зеленым ковром с охапками цветов в центре и в углах. На стенах виднелись книжные полки, но стола и стульев не было.

Миссис Перри бросилась к камину, о решетку которого билась птица.

Эйлис приоткрыл окно. Его жена выпустила галчонка, который полетел на лужайку.

— Возможно, птенец повредил себе крылья и теперь погибнет, — заявил мистер Перри.

— Птицы живучи, — сказала его жена.

Посмотрев на грязь в камине, она предложила:

— Надо здесь убрать!

Таппенс начала кочергой отгребать мусор. Она наткнулась на двух дохлых птиц, от которых остались одни скелеты.

Внезапно ее внимание привлек странный предмет.

— Что это такое? — спросила миссис Перри.

Это была детская кукла…

Грязная, в разорванном платье, с поломанной фарфоровой головой. У нее не было одного глаза.

— Удивительно, — сказала Таппенс. — Как здесь могла очутиться эта игрушка? Кто бросил ее в трубу?