Ничего нового я не услышал ни во «Льве и ягненке», ни в «Короне». Мне сочувствовали, и не более того. Кажется, я зашел в тупик. Придется искать в другом месте. Но где? Сегодня я слишком устал, чтобы думать.

27 июня

Долгая прогулка в сторону Сайренсестера. Мимо горы, с которой мы запускали игрушечные планеры. Сын бредил ими. Возможно, ему суждено было погибнуть в воздухе, если бы не тот автомобиль. Никогда не забуду, как сосредоточенно и серьезно он следил за их полетом, словно хотел, чтобы планеры кружились вечно. Все вокруг напоминает мне о Марти. Пока я остаюсь здесь, рана не затянется – чему я только рад.

Впрочем, кто-то явно хочет выжить меня отсюда. Ночью белые лилии и душистый табак на клумбе под моим окном вырвали с корнем и бросили на дорожке. Вернее, ранним утром, потому что в полночь они еще были на месте. Не похоже на деревенских озорников. Откуда столько злости?

Внезапно меня посетила дикая мысль. Что, если это мой смертельный враг, который убил Марти, а теперь пытается разрушить все, что у меня осталось? Какая чушь. Поживешь в одиночестве, еще не то начнет мерещиться. Если так пойдет дальше, скоро буду бояться из окна выглянуть.

Чтобы отвязаться от ноющей душевной боли, я быстро шагал по дороге. Во мне пробуждались новые силы. С твоего разрешения, мой гипотетический читатель, попробую рассуждать на бумаге. Вот ход моих мыслей:

1. Полицейские методы – не для меня, пусть полиция занимается своим делом, к тому же нельзя сказать, что ее успехи впечатляют.

Вывод: я должен использовать свои сильные стороны – или я не детективный писатель? Мне не привыкать влезать в шкуру убийцы.

2. Если бы я сбил ребенка и повредил машину, инстинкт подсказал бы мне держаться проселочных дорог и поскорее заделать вмятину. Однако если верить полиции, они обследовали все близлежащие мастерские, но ничего подозрительного не обнаружили. Впрочем, полицейских могли намеренно ввести в заблуждение. И что из этого следует:

а) допустим, автомобиль остался неповрежденным. Нет, если верить экспертам, этого никак не могло быть;

б) преступник, не тратя времени даром, отогнал машину в частный гараж и там запер. Возможно, хотя я сомневаюсь;

с) преступник сам втайне отремонтировал автомобиль. Последнее кажется мне наиболее вероятным.

3. Допустим, я прав. Говорит ли это нам что-нибудь о преступнике?

Еще как говорит! Квалифицированный механик с полным набором необходимых инструментов. Тем не менее, чтобы выпрямить даже крохотную вмятину, ему пришлось бы устроить шум, который поднимет мертвых. К тому же, если он хотел уничтожить улики к утру, пришлось бы работать ночью. Стук молотка разбудит соседей и неизбежно вызовет подозрение!

4. Он не чинил машину ночью. И все равно грохот привлек бы внимание, даже если допустить, что он оставил ремонт наутро.

5. Он вообще не чинил машину. И все же автомобиль был отремонтирован. Какой я болван! Преступнику незачем шуметь – он мог просто заменить нужную деталь.

6. Допустим, он поставил новый бампер и (или) фару и избавился от старых. Что нам это дает?

А то, что он очень неплохой механик и может с легкостью достать запасные части. Иными словами, работает в мастерской. Более того, он – ее владелец, потому что только владелец в состоянии, ни перед кем не отчитываясь, скрыть исчезновение со склада нужных деталей.

Слава богу, хоть что-то. Итак, мне нужен владелец ремонтной мастерской, причем достаточно преуспевающий, иначе зачем ему склад запчастей? В то же время мастерская не слишком велика – тогда за детали отвечал бы кладовщик. С другой стороны, он и может оказаться убийцей. Боюсь, это предположение значительно расширяет круг подозреваемых.

Перейдем к автомобилю и характеру повреждений. Если смотреть с водительского места, Марти переходил дорогу слева направо. Его тело лежало в кювете с левой стороны. Стало быть, поврежден левый бампер, особенно если машина вильнула вправо, чтобы избежать столкновения. Итак, левое крыло, бампер или фара. Фара… фара… что-то здесь не так. Ну, соображай скорее.

Вот оно – на дороге не было битого стекла! Почему фара уцелела при столкновении? Возможно, ее закрывала решетка, как на спортивных моделях с низкой посадкой? Итак, спортивная модель, опытный водитель. Понятно теперь, почему на крутом повороте автомобиль не вылетел с дороги.

Подведу итог. Есть все основания полагать, что преступник – лихач, владелец небольшой мастерской и спортивной машины, у которой фары забраны проволочной решеткой. Машины довольно новой, чтобы разница между правым и переставленным левым крылом не бросалась в глаза. Впрочем, наверняка ему хватило ума придать новому крылу бывалый вид: немного грязи, пара-тройка царапин.

И еще: гараж расположен довольно уединенно, или у преступника был мощный потайной фонарь, иначе его непременно заметили бы соседи. Кроме того, в ту ночь он должен был еще раз выйти на улицу, чтобы избавиться от помятого крыла. Вероятно, вблизи гаража протекает река или растет кустарник. Едва ли он оставил бы улику прямо во дворе.

Господи, уже далеко за полночь! Пора спать. Теперь, когда начало положено, я чувствую себя заново родившимся.

28 июня

Я в отчаянии. Какими эфемерными выглядят мои вчерашние рассуждения при свете утра! Сейчас я даже не уверен, ставят ли на фары защитные решетки. На радиаторы точно ставят, а вот на фары? Впрочем, это легко проверить. Но даже если в моей цепочке умозаключений и содержится зерно истины, это не приближает меня к преступнику. Тысячи владельцев автомастерских имеют спортивные машины. Несчастный случай произошел примерно в двадцать минут седьмого. Чтобы переставить крыло, преступнику потребовалось от силы часа три – целых десять часов впереди, чтобы замести следы. Мастерская может находиться в радиусе трехсот миль отсюда! Ну, чуть меньше. Едва ли он заправлялся по дороге, с такой-то отметиной на левом крыле. Выходит, мне придется обойти владельцев автомастерских в радиусе ста миль с расспросами, есть ли у них спортивная машина? Допустим, есть, что с того? Мне потребуется вечность. Похоже, ненависть к убийце лишила меня остатков здравого смысла.

Впрочем, причина моего уныния в другом. Утром я получил письмо, его подбросили ночью, когда все еще спали, – вероятно, тот безумец или гадкий шутник, который уничтожил мои цветы. Этот негодяй начинает меня донимать. Дешевая бумага, прописные буквы, типичная анонимка.

«Это ты его убил! И как у тебя хватает духу показываться в деревне после того, что случилось третьего января? Мы выразились не достаточно ясно? Ты здесь лишний, убирайся, или тебе не поздоровится. Кровь Марти – на твоих руках».

Похоже, писал человек образованный. Или группа людей, если «мы» здесь не случайно. О, Тесса, что же мне делать?

29 июня

Темнее всего перед рассветом! Трубят рога, объявлена охота![5]

Позволь мне, любезный читатель, приветствовать новый день залпом банальностей.

Утром вывел автомобиль из гаража. Я все еще пребываю в глубокой меланхолии, поэтому решил развеяться – съездить в Оксфорд, проведать Майкла. После Сайренсестера, задумав срезать путь, свернул на проселочную дорогу, которой раньше никогда не пользовался. Как сверкали под солнцем капли дождя! Я любовался полем малинового клевера по правую сторону от дороги, когда на полной скорости въехал в глубокую лужу.

Автомобиль выполз и заглох. Я не силен в механике и в подобных случаях просто жду, пока мотор просохнет. Мне досталась изрядная порция холодной воды. Я вылез, чтобы отряхнуться, когда местный фермер, подпиравший изгородь, со мной заговорил. Мы обменялись шутками о пользе обливаний. Потом он заметил, что я не первый попадаю в эту ловушку. Ради поддержания разговора я поинтересовался, неужели такое случается часто. Мой простой вопрос вызвал у собеседника неожиданный прилив воодушевления, и он пустился в сложные воспоминания, которые включали визит тещи, заболевшую овцу и сломанный радиоприемник.

– Последний раз третьего января! Точно, третьего. Солнце уже село.

Порой посреди разговора в голову приходит мысль, никак с ним не связанная, – так и я внезапно вспомнил плакат, стоявший вдоль дороги рядом с методистской часовней: «Омытый Кровию Агнца»[6]. Воистину письмена на стене. «Кровь Марти на твоих руках» – кажется, так было в анонимном письме? Туман рассеялся, и я увидел, что убийца, как я недавно, с разбегу въезжает в ручей. Только, в отличие от меня, он сделал это намеренно – не терпелось смыть с капота кровь Марти.

Во рту пересохло. Стараясь, чтобы голос звучал непринужденно, я спросил:

– Не припомните, который был час, когда тот тип въехал в лужу?

Фермер мешкал с ответом, все висело на волоске – люблю я затертые штампы! – затем ответил:

– Семи точно не было. Да, примерно без четверти семь.

Должно быть, на моем лице отразилась целая гамма чувств, во всяком случае, малый посмотрел на меня удивленно.

– Так вот о чем мне рассказывал приятель! – поспешно воскликнул я. – Он уверял, что угодил в лужу в холмах Котсуолдс.

Пока я болтал вздор, мозг лихорадочно работал. Мне потребовалось около получаса, чтобы сюда добраться. Если Икс мчался на гоночном автомобиле и не сверялся с картой, он вполне мог оказаться здесь без четверти семь, учитывая, что наехал на Марти в шесть двадцать. Семнадцать миль за двадцать пять минут, или сорок миль в час, для гоночной машины не предел. Следующий вопрос самый важный:

– Быстрый спортивный автомобиль с низкой посадкой? Вы заметили марку? Или номер?

– Ехал он быстро, а в марках я не силен. Да и фары слепили. Нет, букв не помню. Может быть, CAD.

– Так я и знал! Это его машина.

(Эти буквы в номерах недавно стали использовать в Глостершире. Круг сужался.)