– А именно?

– Обычно матери не убивают сыновей ради семейной чести. Даже думать о таком не хочу.

– Обычно не убивают, тем не менее Этель Рэттери – дама суровой закалки, настоящая патрицианка, к тому же явно не в себе. Она помешана на власти, превыше всего ставит семейную честь и, будучи праведной викторианкой, считает скандал на сексуальной почве высшим позором. Вот вам три предпосылки для убийства. А второй изъян?

– Второй изъян – ваше предположение, что Джордж якобы рассказал матери о дневнике. Вы считаете, что отравление было запасным вариантом на случай, если Кернсу не удастся утопить Рэттери. Если бы решение отравить сына зависело от успеха переговоров с Карфаксом, миссис Рэттери поговорила бы с ним раньше. Допустим, Карфакс согласился бы унять Роду, а Кернс все равно утопил бы Джорджа. Не сходится.

– Вы смешали две моих версии в кучу. Я предположил, что миссис Рэттери, равно как и Джордж, знали о плане Феликса из его дневника. Полагаю, Джордж сказал матери, что притворится несведущим, чтобы окончательно вывести Феликса на чистую воду, а в критический момент откроет карты, заявив, что отослал его дневник поверенному. Джордж не позволил бы себя утопить. Его мать об этом знала и строила собственные планы.

– Звучит правдоподобно. Однако как странно! Миссис Рэттери, Вайолетт Рэттери, Карфакс и Кернс имели возможность и мотив для убийства Джорджа Рэттери. И кстати, мисс Лоусон тоже, хотя с мотивом у нее сложнее. Самое удивительное, что ни у одного из них нет алиби, а ничто на свете так не греет душу старому инспектору, как надежное алиби!

– А Рода Карфакс?

– У нее алиби слишком надежное. С половины одиннадцатого до шести играла на теннисном турнире в Челтнеме, затем ужинала с друзьями в «Оленьем роге», домой вернулась после девяти. Конечно, мы еще проверяем ее показания, но крайне маловероятно, что у нее была возможность незаметно улизнуть с соревнований.

– Видимо, Роду придется исключить из числа подозреваемых. Итак, куда мы двинемся дальше?

– Я намерен снова допросить миссис Рэттери. Я шел к ней, когда вы чуть не убили меня той бутылкой.

– Позволите пойти с вами?

– Только уговор – допрос веду я.

Глава 12

До сих пор Найджелу не выпадало случая хорошенько разглядеть мать Джорджа. Во время прошлого бурного объяснения в будуаре Вайолетт им было не до того. Теперь миссис Рэттери стояла посредине комнаты, протягивая ему руку, и больше всего походила на модель для статуи ангела смерти. На суровом лице застыло выражение приличествующей случаю скорби, но казалось, что она не ощущает ни горя, ни сожалений, ни жалости, ни страха. Не модель для статуи, а сама статуя. А внутри у нее, подумал Найджел, холодное каменное сердце. Касаясь руки старой леди, он мельком заметил большую волосатую родинку на предплечье. Отвратительное зрелище, но хотя бы что-то человеческое.

Кивнув посетителям, миссис Рэттери прошествовала к креслу. Иллюзия вмиг рассеялась: мужчины увидели не ангела смерти и не столп черной соли, а всего лишь неуклюжую старуху с очень короткими ногами. Ее первые слова заставили Найджела вздрогнуть. Выпрямившись в кресле с высокой спинкой и сложив руки на коленях, она обратилась к Блаунту:

– Я пришла к заключению, инспектор, что это был несчастный случай. Так будет лучше для всех. Поэтому мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Когда ваши люди смогут покинуть мой дом?

Инспектор был стреляный воробей, не из тех, кого легко сбить с толку, во всяком случае, никогда не позволял чувствам отражаться на лице, но сейчас он явно оторопел. Найджел вытащил сигарету и снова засунул в портсигар. Старуха ненормальная, подумал он, совсем выжила из ума. Наконец Блаунт обрел дар речи.

– Что заставляет вас так полагать, мэм? – спросил он вежливо.

– У моего сына не было врагов, а Рэттери не кончают жизнь самоубийством. Остается несчастный случай.

– Выходит, ваш сын случайно всыпал крысиный яд в лекарство, а затем выпил его?

– Так или иначе, – надменно промолвила старая леди, – я прошу вас поторопиться. Дальнейшее пребывание в доме ваших людей весьма обременительно.

– Почему вы хотите убедить и себя, и меня, что это самоубийство? – вкрадчиво спросил Блаунт.

– Мною движет естественное желание защитить доброе имя семьи.

– Следовательно, репутация для вас важнее правосудия?

– Вы забываетесь, инспектор.

– Нет, это вы забываетесь, если думаете, что можете диктовать полиции, как вести расследование.

Найджел с трудом подавил улыбку. В Блаунте пробудился суровый дух ковенантеров – трепещите, Рэттери!.. Грозная старая леди слегка покраснела и уставилась на обручальное кольцо.

– О каком правосудии вы говорите, инспектор?

– Если я докажу, что вашего сына убили, вы же не станете противиться тому, чтобы убийца ответил за содеянное?

– Убили? И вы можете это доказать? – произнесла миссис Рэттери глухим, свинцовым голосом. – Кто? – рявкнула она коротко.

– Надеемся узнать – с вашей помощью.

Пока Блаунт излагал свои мысли относительно событий того субботнего вечера, Найджел рассматривал фотографию на столике справа. Снимок в вычурной золотой раме окружали чаша с бессмертниками и две высокие вазы с засохшими розами, но внимание Найджела привлекли не эти реликвии, а снимок молодого мужчины в военной форме. Пышные усы и бакенбарды не могли скрыть тонкого нервного лица, больше подходящего поэту-романтику, чем солдату. На твоем месте, мысленно обратился Найджел к мужчине на снимке, я предпочел бы пасть от бурской пули, чем прожить жизнь с Этель Рэттери. Однако какой странный взгляд. Говорят, безумие передается через поколение. Хорошо бы узнать побольше о семейной истории Рэттери.

– В прошлую субботу вы встречались с мистером Карфаксом? – спросил Блаунт.

Лицо старухи помрачнело. Найджел обернулся, ожидая увидеть в окне набежавшую тучу, но ставни были плотно закрыты.

– Вас это не касается, – отрезала старая леди.

– Именно касается, – не уступал ей инспектор. – Вы отказываетесь сообщить мне содержание вашей беседы?

– Отказываюсь.

– Вы отрицаете, что просили мистера Карфакса положить конец отношениям между его женой и вашим сыном, а когда он заявил, что готов дать Роде развод, отозвались о его поведении в весьма резких выражениях?

Лицо миссис Рэттери побагровело. Найджел решил, что старуха сейчас разрыдается, но она возмущенно воскликнула:

– Этот человек сводник, пусть так и знает! Потакать их связи! Словно недостаточно скандала…

– Если вы так настроены против Роды, почему не поговорили с сыном?

– Его невозможно было переубедить! Боюсь, упрямство он унаследовал по моей линии, – заявила она с лукавым самодовольством.

– У вас не сложилось впечатления, что из-за этой истории мистер Карфакс затаил на вашего сына злобу?

– Откуда мне знать… – Миссис Рэттери осеклась. – Разумеется, я вышла из себя. Согласитесь, его отношение к измене жены довольно нетипично.

– После беседы мистер Карфакс сразу покинул ваш дом? – спросил Блаунт, еле заметно подчеркнув слово «сразу».

Почти наводящий вопрос, возмутился Найджел про себя.

– Вполне вероятно. Ах нет, не сразу. Спустя одну-две минуты я случайно подошла к окну и увидела, как он шел к калитке.

– Разумеется, сын рассказал вам о дневнике Феликса Лейна?

Старый трюк: задать самый важный вопрос, когда жертва сбита с толку. Впрочем, тактика Блаунта не принесла видимого успеха, если не считать таковым высокомерное презрение, с которым миссис Рэттери ему ответила.

– Дневник мистера Лейна? Боюсь, я вас не понимаю.

– Неужели сын не рассказывал вам, что мистер Лейн планировал его убить?

– Незачем повышать на меня голос, инспектор, я не привыкла к подобному обращению. А что касается ваших домыслов…

– Это правда, мэм.

– Тогда почему бы вам не закончить допрос, который я нахожу крайне бестактным, и не арестовать мистера Лейна?

– Всему свое время, – невозмутимо ответил инспектор. – Вы когда-нибудь замечали, что ваш сын и мистер Лейн не ладят? Вас не удивляло его присутствие в вашем доме?

– Я знаю только, что он жил здесь из-за этой несносной девицы, однако я не намерена ее обсуждать.

Вероятно, старуха считает, что Джордж и Феликс не поделили Лину, решил Найджел про себя, а вслух спросил:

– Что именно говорила Вайолетт, когда на прошлой неделе они с мужем ссорились?

– Право, мистер Стрейнджуэйс, вы желаете обсуждать наши мелкие семейные дрязги? Я считаю это совершенно излишним.

– Дрязги? Излишним? Тогда почему вы заявили Филу в то утро: «Полиция может узнать, что всю неделю она ссорилась с твоим отцом, и подумать, что она…» Что должна была подумать полиция?

– Спросите мою невестку, – последовал краткий ответ.

Задав еще несколько вопросов, инспектор Блаунт встал.

Обходя круглый столик на пути к двери, Найджел машинально провел рукой по рамке и спросил у хозяйки:

– Вероятно, это ваш муж, миссис Рэттери? Он погиб в Южной Африке?

Его невинное замечание вызвало настоящую бурю. Миссис Рэттери вскочила с кресла и с пугающей быстротой насекомого – словно у нее было не две, а целых сорок ног – рванулась к нему через всю комнату. Обдав Найджела вонью камфары, старуха загородила столик.

– Уберите руки, молодой человек! Когда вы наконец перестанете рыскать по моему дому?

Сжимая кулаки, она выслушала извинения Найджела, затем повернулась к Блаунту и промолвила:

– Звонок рядом с вами, инспектор. Горничная вас проводит.

– Благодарю, мэм, я знаю дорогу.

Вслед за Блаунтом Найджел спустился в сад. Инспектор испустил тяжкий вздох и вытер лоб платком.