Не отвечая прямо на вопрос Найджела, Карфакс дал понять, что с Рэттери его связывает чувство долга, отнюдь не дружба. Блаунт снова вернулся к обычному допросу. Это лишь формальность, но ему придется спросить Карфакса о его передвижениях вечером в субботу.

Карфакс, насмешливо блестя глазами, согласился с инспектором:

– Разумеется, формальность. Примерно без четверти три я заглянул к Рэттери.

Сигарета выпала у Найджела изо рта. Он поспешно нагнулся и поднял ее. Блаунт, не моргнув глазом, вежливо спросил:

– Частный визит?

– Меня пригласила старшая миссис Рэттери.

– Надо же, впервые слышу. Слуги не упомянули о вашем приходе.

Карфакс смотрел ясным, немигающим, словно у ящерицы, взглядом.

– Я поднялся прямо в комнату миссис Рэттери. Мы так условились.

– Условились? Выходит, у вас была деловая встреча?

– Да, – ответил Карфакс, помрачнев.

– Она имела отношение к делу, которое я расследую?

– Нет, хотя вам будет трудно в это поверить.

– Я сам решу…

– Да-да, понимаю, – перебил Карфакс. – Меня беспокоит, что здесь замешан третий человек. Это ведь не пойдет дальше вас двоих? Когда вы поймете, что…

– Не беспокойтесь, – снова вступил в разговор Найджел. – Мы уже знаем об этом из дневника Феликса Лейна. – Он пристально всмотрелся в собеседника. Карфакс искренне удивился или мастерски изображал удивление.

– Из дневника Феликса Лейна? Откуда ему знать…

Игнорируя яростный взгляд Блаунта, Найджел продолжил:

– Лейн заметил, что Рэттери… как бы сказать помягче… ухаживал за вашей женой.

Найджелу хотелось вывести Карфакса из себя, однако тот не поддался на провокацию.

– Похоже, вам известно больше, чем мне. Что ж, постараюсь быть кратким, только факты. Джордж Рэттери ухлестывал за моей женой. Она была польщена и заинтригована, как была бы любая женщина на ее месте. Возможно, она сама его поощряла. Я не возражал. Если ты не доверяешь собственной жене, нечего жениться. Во всяком случае, я так считаю.

Господи, подумал Найджел, он или слеп, или изображает Дон Кихота, или самый изощренный на свете лжец. Возможно, описывая отношения Джорджа и Роды, Феликс в дневнике намеренно сгустил краски?

Карфакс говорил, вертя на пальце кольцо с печаткой и сузив глаза, словно от слишком яркого света.

– В последнее время Рэттери стал особенно настойчив. Впрочем, какое-то время назад он, казалось, потерял интерес к Роде, обратив его на свояченицу, по крайней мере, так болтают в деревне. – Карфакс неодобрительно скривил губы. – Простите, что пересказываю местные сплетни. Очевидно, в январе они с Линой Лоусон поссорились, и тогда Джордж начал… э-э… добиваться моей жены с удвоенной силой. Я не вмешивался. Если Рода выбрала его – я имею в виду, на всю жизнь, – какой смысл устраивать сцены? К несчастью, вмешалась мать Джорджа. Именно за этим она позвала меня в субботу. Миссис Рэттери меня обвинила в том, что Рода стала любовницей Джорджа, и спрашивала, что я намерен предпринять. Я ответил, что готов дать Роде развод, если она меня об этом попросит. Тогда старая леди – отвратительная старуха, должен признаться, никогда ее не выносил – закатила мне жуткую сцену. Обозвала меня самодовольным рогоносцем, кричала, что Рода сама поощряла Джорджа. Наконец она велела мне положить конец этому безобразию. Роду следует силой вернуть в семью, она же, со своей стороны, присмотрит за Джорджем. По существу, мне выставили ультиматум, а я не люблю ультиматумов, особенно если они исходят от властных старух. Я повторил, более твердо, что, если Джордж решил соблазнить мою жену, это его дело, и если она предпочла его мне, я готов дать ей развод. Тогда миссис Рэттери стала кричать, что не потерпит публичного скандала, что ей дорога честь семьи и тому подобное. Мне все это надоело, и я просто вышел вон, не дослушав.

Во время своей речи Карфакс обращался к Найджелу, и тот сочувственно кивал. Блаунт почувствовал себя не у дел и, когда Карфакс закончил, скептически заметил:

– История интересная, однако вы должны признать, что ваше поведение… э-э… весьма необычно.

– Сколько угодно, – равнодушно ответил Карфакс.

– Выйдя из комнаты миссис Рэттери, вы сразу ушли?

Блаунт намеренно подчеркнул слово «сразу». Глаза инспектора за стеклами пенсне холодно сверкнули.

– Сделал ли я по дороге крюк, чтобы подсыпать стрихнин в лекарство? Нет.

– Откуда вы знаете, что яд был в лекарстве? – тут же налетел на него Блаунт.

Карфакс не дрогнул.

– Слуги болтают, знаете ли. Горничная Рэттери сказала нашей кухарке, что полиция с ног сбилась, разыскивая пузырек из-под лекарства. Для того чтобы сложить два плюс два, не нужно быть старшим инспектором полиции.

– Имейте в виду, мы проверим ваше заявление, – заявил Блаунт официальным тоном.

– Возможно, я сберегу ваше время, – сказал удивительный мистер Карфакс, – если позволю себе обратить внимание на два факта. Не сомневаюсь, вы додумались бы до этого и без меня. Во-первых, хотя вам кажется странным мое отношение к связи моей жены и Джорджа, это не дает вам права обвинять меня во лжи. К тому же миссис Рэттери наверняка подтвердит эту часть моего… заявления. Во-вторых, вы можете прийти к выводу, что за красивыми словами я пытаюсь скрыть свое желание порвать эту связь. Однако заметьте, мне незачем его убивать. Мастерская принадлежит мне, я мог бы просто пригрозить Джорджу и вышвырнуть его из дела, если он не отстанет от Роды. Ему пришлось бы выбирать между деньгами и любовью.

Выведя из строя огневую батарею Блаунта, Карфакс откинулся в кресле, добродушно улыбаясь. Инспектор пошел в контратаку, но все его поползновения отбивались с холодной решимостью и безупречной логикой. Казалось, Карфакс наслаждается своим преимуществом.

Когда они вышли из мастерской, Найджел промолвил:

– Итак, грозный инспектор Блаунт в кои-то веки обрел достойного противника. Карфакс выбил нас с поля.

– Хладнокровный субъект, – прорычал Блаунт. – Мягко стелет, может быть, слишком мягко. Вспомните, в дневнике мистер Кернс упоминал, что они с Карфаксом беседовали о ядах? Еще посмотрим, чья возьмет.

– Вы уже не считаете Феликса Кернса убийцей?

– Я пытаюсь сохранять объективность, мистер Стрейнджуэйс.

Глава 9

Пока Блаунт приходил в себя после беседы с Карфаксом, Джорджия и Лина сидели у теннисного корта. Джорджия зашла предложить Вайолетт Рэттери свою поддержку, однако той больше не требовалась помощь – в последние дни Вайолетт словно подменили. Неожиданно для всех она обрела уверенность в себе и решимость встретить любое испытание лицом к лицу, оставив свекрови право распоряжаться лишь в пределах собственной комнаты.

– Мне не следует так говорить, – заметила Лина, – но смерть Джорджа изменила Вайолет в лучшую сторону. Сама невозмутимость, как говорят английские домохозяйки. Что за ужасное выражение! В самом деле, глядя на нее, никак не скажешь, что пятнадцать лет она только и знала, что поддакивать мужу – да, Джордж, нет, Джордж, прошу тебя, Джордж, не надо! – а теперь, когда Джордж отравлен, она тоже под подозрением.

– Не думаю, что они ее тронут…

– Почему нет? Мы все под подозрением – все, кто был в доме. А Феликс, очевидно, сам готов влезть в петлю, хотя я никогда не поверю… Вспомните наш вчерашний разговор… – Замолчав, Лина добавила: – Хотелось бы мне знать… а, к черту! Как себя чувствует Фил?

– Когда я уходила, они с Феликсом читали Вергилия. Мальчик выглядел вполне довольным. У меня мало опыта общения с детьми, но порой Фил становится ужасно нервным, а порой, без всякой причины, замыкается в себе, слово устрица.

– Читали Вергилия? Сдаюсь, это выше моего понимания.

– А по-моему, хорошая идея, чтобы отвлечь мальчика.

Лина не ответила. Джорджия разглядывала проплывающие по небу облака. От раздумий ее отвлек треск. Она посмотрела вниз: гибкой загорелой рукой Лина с корнем вырывала траву и в сердцах разбрасывала по лужайке.

– Я было подумала, что в сад забрела корова, – сказала Джорджия.

– От этих переживаний начнешь жевать траву… Я просто с ума схожу! – Лина резко повернулась к Джорджии и нервно передернула плечами. – Скажите, что со мной не так? Просто ответьте, что не так? От меня пахнет потом или это тот случай, о котором девушке не скажет даже лучшая подруга?

– Да все с вами так! О чем вы говорите?

– Тогда почему все меня избегают? – Лина явно накручивала себя. – Я говорю о Феликсе. И Фил туда же. До сих пор мы с Филом отлично ладили, а сейчас, завидев меня, он жмется по углам. Но главное – Феликс. Как меня угораздило в него влюбиться? Мне, влюбиться? Миллионы мужчин готовы пойти за мной на край света, а я влюбилась в человека, который знать меня не хочет. Которому я была нужна, чтобы втереться в доверие к Джорджу!.. Нет, неправда, Феликс любил меня! Женщина может притвориться влюбленной, но мужчина никогда. Мы были так счастливы! Даже когда я начала подозревать его, я ничем себя не выдала.

Глуповатое банальное личико Лины преобразилось, когда, забыв о косметике, осанке и манерах кинодивы, она прямо заговорила о своей любви. Невероятно трогательным жестом девушка сжала руку Джорджии и сбивчиво затараторила:

– Вчера вечером, помните, он не согласился прогуляться со мной по саду? Ночью я подумала, может, ему стало неловко, потому что он был со мной нечестен, но он ведь сам вчера рассказал нам о дневнике. Однако когда утром я позвонила ему и сказала, что люблю его и хочу быть с ним рядом, он спокойно ответил: в нынешних обстоятельствах нам лучше встречаться как можно реже. Ничего не понимаю! Джорджия, раньше я думала, что у меня есть гордость, а теперь я, словно кающийся грешник, готова ползти за ним на коленях!