Эллери жадно глядел на нее. Пола была восхитительна в серебристом парчовом платье для приемов с широкой разрезной юбкой поверх турецких шаровар.

— Вы не боитесь, что я прибегну к совету Глюке?

— Мой дорогой мистер Квин, — холодно сказала она. — Вы переоцениваете свои способности — да и его тоже! — в нагнетании страхов.

— Ей-Богу, — промолвил Эллери, не сводя с нее глаз, — я так и сделаю! Будь я проклят, если я не сделаю!

Он шагнул к ней. Пола не двинулась с места и спокойно глядела на него.

— Вижу, — с сожалением сказала она, — что Голливуд оказывает на вас дурное влияние.

Мистер Квин замер неподвижно, покраснев до корней волос. Придя в себя, он резко произнес:

— Мы отвлеклись от темы. Я хочу знать…

— Каким образом в моей колонке, напечатанной в ночном выпуске воскресной газеты, вышедшей в понедельник, появилась заметка о похищении Джека Ройла и Блайт Стьюарт во время их свадебного путешествия?

— Не уклоняйтесь от моего вопроса!

— О, как самоуверенно! — проговорила она, скромно опуская глаза.

— Черт побери! — воскликнул Эллери. — Не стройте из себя святую невинность! Вы должны были сочинить эту заметку, учитывая время, необходимое чисто технически для ее написания, еще до того, как было совершено похищение!

Пола ничего не ответила.

— Как вы узнали, что их собираются похитить?

Мисс Пэрис тяжело вдохнула.

— Знаете, мистер Квин, вы выдающаяся личность, но почему вы считаете, будто имеете право разговаривать со мной таким тоном?

— О Боже мой, Пола, разве вы не видите, в какой попали переплет? Откуда вы получили эту информацию?

— Я вам отвечу так же, — холодно отпарировала Пола, — как ответила инспектору Глюке. А именно: не ваше дело!

— Вы обязаны сказать мне! Я ничего не сообщу Глюке. Но я должен знать!

— Мне кажется, — проговорила Пола, вставая, — наш разговор окончен, мистер Квин.

— О нет, не окончен! Вы должны мне рассказать, иначе я…

— Я не отвечаю за удовлетворение ваших детективных инстинктов.

— Черт с ними, с моими детективными инстинктами! Ведь я только о вас беспокоюсь!

— В самом деле, мистер Квин? — проворковала Пола.

— Я… я не совсем то хотел сказать… — смутился Эллери.

— Но тем не менее, сказали? — улыбнулась Пола; проклятая соблазнительная ямочка опять появилась на ее щеке. — Вы в самом деле беспокоитесь обо мне?

— Я не то имел в виду…

Неожиданно Пола расхохоталась и в изнеможении опустилась на стул.

— Вот так комедия! — смеялась она. — Великий детектив! Гигантский интеллект! Ищейка в облике человека!

— Что здесь смешного? — сухо спросил Эллери.

— Вы заподозрили, будто я имею нечто общее с этим двойным убийством! — От смеха у нее выступили слезы, и она стала промокать их батистовым платочком.

Эллери покраснел.

— Это… абсурд! Я никогда не говорил ничего подобного!

— Но зато думали! Да, мистер Шерлок Холмс, неважного же я мнения о ваших тонких методах! Попытаться построить их на базе личных взаимоотношений! Мне следовало бы на вас рассердиться… И я действительно сердита на вас! — Смущенный Эллери убедился, что она в самом деле на него сердита.

— Но я вас уверяю…

— Это недостойно! Вы, сверхчеловеки, Муссолини, самоуверенные мужчины-зазнайки! Вы намеревались взяться за несчастную, больную, беззащитную женщину и обвести ее вокруг пальца? Использовать свое обаяние, вскружить ее глупую голову, сбить ее со слабых ножек, заворожить всякими милыми пленительными пустячками — отважно ринуться в романтическую атаку, постоянно думая лишь о том, как бы выудить из нее нечто чертовски любопытное!

— В качестве самозащиты я хотел бы заметить, — с достоинством проговорил Эллери, — что моя «романтическая атака», как вы изволите столь романтически выразиться, началась задолго до убийства Джека Ройла и Блайт Стьюарт!

Она полуотвернулась от него, продолжая прикладывать платочек к глазам, и Эллери заметил, как конвульсивно вздрагивают ее обворожительные плечи. Проклятый, неуклюжий дурак! Он заставил ее плакать!

Эллери уже совсем было собрался броситься к ней и приложить все силы, чтобы утешить ее и успокоить, когда Пола повернула к нему лицо, и он с изумлением и досадой заметил, что она смеется.

— Я глупец, — кратко констатировал Эллери, уязвленный до глубины, души. Он поднялся и молча побрел к двери. Смеяться над ним!..

Пола быстро скользнула между ним и дверью и встала к ней спиной, загородив собой выход.

— О, какая же вы прелесть! — задыхаясь от смеха, проговорила она. — Нет, не уходите пока!

— Не вижу причины, — возразил он, ничуть не смягчившись, но тем не менее останавливаясь, — почему я должен остаться.

— Потому что я так хочу!

— Ах вот как!

— Не слишком-то оригинальное замечание… Что случилось с его знаменитым остроумием? Просто поразительно!

— Вот что я вам скажу, — продолжала Пола, глядя на него огромными ласковыми глазами. — Я сообщу нечто, чего не говорила этому грубияну Глюке. Так вы остаетесь?

— Пожалуй…

— Отлично! Значит, мы снова друзья! — Она взяла его за руку и отвела его обратно к дивану. Неожиданно Эллери ощутил удовлетворение самим собой. Неплохо сработано, верно? Кое о чем свидетельствует, не правда ли? Он ей понравился. И ладошка ее такая теплая и миниатюрная. Для женщины ее размеров очень даже изящная. Не то, чтобы сама Пола была так уж велика! Ну… и не так уж и маленькая. Но не толстая. Конечно, нет! Ему никогда не нравились коротышки. Он всегда считал, что мужчина обманывает себя, прижимая к груди маленькую женщину; мужчина имеет право на достаточно обширный источник преданности. Ого, неплохо сказано! Эллери исподтишка оглядел Полу. Да-да, обширный — именно то слово! Щедрость рога изобилия и благородная строгость рыцарского меча. Прекрасная аристократка! Просто гран-дама! Можно сказать, выглядит просто как королева.

— Как королева! — непроизвольно вырвалось у него, и он поспешно прикрыл рот ладонью.

— Что вы сказали? — спросила она, но руки так и не отняла.

— О, ничего! — скромно пожал плечами Эллери. — Небольшой каламбур, только что пришедший мне на ум[43]. Королева… xa-xa!.. Я хочу спросить, о чем вы собирались мне рассказать?

— Вы говорите загадками, — вздохнула Пола, усаживая его рядом с собой на диван. — Наверное, поэтому вы мне и нравитесь. Так забавно поддерживать с вами беседу!

Эллери пришла в голову мысль, что произойдет, если он — о, совершенно случайно! — обнимет ее за плечи? Они казались такими сильными, и в то же время женственными; были ли они также мягкими и теплыми? Будет ли она искать спасения в своей фобии? Научный подход — вот именно: чисто научный подход! — давал ему право на проведение подобного эксперимента.

— Что… — пробормотал он, приступая к осуществлению своего научного опыта, — …случилось?

Какое-то обворожительное мгновение Пола терпела благоговейное давление его руки. Ее плечи действительно были сильными и одновременно мягкими — именно такими, какими им и положено быть. Мистер Квин в пылу научного рвения прижал их посильнее. Она вывернулась, словно чистокровная кобылица, и замерла на диване, залившись пунцовой краской.

— Вот что я скажу вам, — едва разборчиво произнесла Пола в свой платочек. — Я…

Она замолкла, поднялась с дивана, подошла к столику и взяла из коробки папиросу.

— Итак? — коротко напомнил Эллери.

Пола села в кресло-качалку, занявшись папиросой.

— Примерно за час до похищения самолета мне сюда позвонили по телефону и сообщили, что Джека и Блайт собираются украсть.

— Откуда звонили?

— Этого я не могу вам сказать.

— Вы не знаете? — Она не ответила. — Кто звонил? — Эллери вскочил с дивана. — Пола, вы знали, что Джека и Блайт собираются убить?

Глаза ее вспыхнули негодованием:

— Эллери Квин, как вы смеете задавать мне такие гнусные вопросы?

— Вы сами на них напрашиваетесь, — с горечью ответил он. — Пола, все это… очень странно.

Она долго сидела молча. Эллери, как во сне, смотрел на ее шелковистые гладкие волосы с эффектной очаровательной седой прядкой. Это для него хороший урок. Единственное, о чем он не имел ни малейшего понятия в этом мире, были женщины. А сидевшая здесь женщина была исключительно умна и увертлива; он просто не в состоянии был совладать с ней. Эллери повернулся и вторично направился к двери.

— Стойте! — воскликнула Пола. — Погодите. Я… я скажу вам все, что смогу.

— Я жду, — проворчал он.

— О, мне не следовало бы этого делать, но вы так… Пожалуйста, не сердитесь на меня!

Ее необыкновенные глаза излучали такое мягкое, лучистое тепло, что Эллери почувствовал, как понемногу начинает таять. Он торопливо произнес:

— Итак?

— Я знаю, кто звонил… — Она говорила очень тихо, опустив на глаза длинные ресницы. — Я узнала голос…

— Значит, этот тип не назвал себя?

— Не будьте таким умным: я ведь не сказала, что звонил мужчина. Собственно говоря, эта личность назвала свое имя — настоящее, потому что голос ему соответствовал.

Эллери нахмурился:

— Значит, нет никакого секрета в том, кто вам звонил? Он — или она — не пытались скрыть этого?

— Ни в малейшей степени.

— Так кто же тоща вам звонил?

— К сожалению, не могу вам сказать… — Она вскрикнула в ответ на его протестующий жест. — Неужели вы не понимаете, что я просто не имею права? Это противоречит элементарной журналистской этике. Если я хоть раз выдам своего информатора, то поверяю доверие тысяч людей, поставляющих мне новости!

— Но тут речь идет об убийстве, Пола.