Эллери Куин - Четверка червей

— Опять Алессандро, а? — пробормотал Тай.

— Я искала остальные конверты — ну, те, что приходили перед… несчастьем. Но они куда-то пропали. Когда я вернулась с похорон, я начала перебирать кучу писем и телеграмм с соболезнованиями, и нашла… вот это. Тут я вспомнила про остальные.

Тай взял конверт. Он был надписан выцветшими синими чернилами, и почерк — грубо нацарапанные печатные буквы — свидетельствовали о том, что надпись была сделана плохим пером.

— Письмо адресовано Блайт Стьюарт, — озадаченно проговорил Тай. — А по штемпелю видно, что оно отправлено в Голливуд вчера вечером, девятнадцатого. То есть, через два дня после смерти адресата! Какая-то бессмыслица!

— Вот поэтому я и считаю, — напряженным голосом сказала Бонни, — что это важно. Возможно, если мы сопоставим все факты, которые покажутся нам бессмысленными, мы найдем кое-что, имеющее смысл!

Тай достал из конверта то, что в нем лежало, и с недоумением уставился на него:

— И это все, что здесь было?

— Я же говорила тебе, что это бессмыслица.

Единственным содержанием конверта была игральная карта с золотой подковой, изображенной на ее синей рубашке.

Карта была девяткой треф.

То ли причиной этому была статья в газете, то ли постоянно подавляемое желание снова увидеть Полу Пэрис возобладало наконец над сдержанностью, но в четверг мистер Эллери Квин после трехдневной напряженной внутренней борьбы сел в свой двухместный автомобиль и отправился к белому зданию на холме.

И здесь, в одной из приемных, поглощенный в интенсивное изучение воскресной вечерней колонки Полы Пэрис «Увидеть звезды», опубликованной в понедельник в утренней газете, сидел инспектор Глюке. Увидев Эллери, он поспешил затолкать газету в карман.

— Вы тоже один из общественных информаторов мисс Пэрис? — полюбопытствовал Эллери, стараясь скрыть от глаз инспектора свою собственную копию той же газеты.

— Хеллоу, Квин! — проворчал инспектор, насупившись. —

Послушайте, зачем нам ходить вокруг да около? Я вижу, вы уже заметили статейку. Чертовски странно, сказал бы я!

— Ничуть. Какая-то ошибка, вне всякого сомнения.

— Ну, конечно! Именно поэтому вы здесь! Этой дамочке придется дать мне подробные объяснения. Заставила меня побегать с самого понедельника! Да я ей шею сверну!

— Прошу вас, — ледяным голосом прервал его Эллери. — Мисс Пэрис — леди. Не говорите о ней в таком тоне, словно она одна из ваших полицейских чиновниц!

— Ага, значит, она и вас подцепила на крючок! — прорычал Глюке. — Послушайте, Квин, мы с ней уже не впервые сталкиваемся. Когда бы она ни выудила что-нибудь важное, и я попросил бы ее — очень вежливо, заметьте! — заглянуть ко мне в Управление на беседу, я неизменно получаю в ответ все тот же вздор о том, что она, видите ли, не может покинуть свой дом, об этой проклятой толпофобии…

— Я был бы вам весьма обязан, — отрезал Эллери, — если бы вы перестали ее оскорблять!

— Я посылаю ей повестку за повесткой, и она постоянно ускользает, чтоб ей провалиться! Врачебные свидетельства — Бог весть, о чем! Когда-нибудь я привлеку ее за подлог, попомните мои слова! Толпофобия!

— А между тем, — ехидно заметил Эллери, — гора опять приходит к Магомету. Кстати, что у вас слышно?

— До сих пор никаких следов того летчика. Но это лишь вопрос времени. Мое личное мнение, что он припарковал свой собственный самолет где-то поблизости, а возможно, и на самом плато. После того, как он приземлился на самолете Тая, он просто пересел в свой аэроплан и улетел. В воздухе следов не остается.

— Хм-м… Я слышал, доктор Полк официально подтвердил мою версию о причине смерти.

— Вскрытие показало почти одинаковое количество морфия, немногим более пяти гран, в каждом трупе. Это означает, утверждает док, что в термосы подсыпали чертовски большую дозу. И еще некое снадобье, которое Бронсон называет… постойте-ка, у меня где-то записано… вот: этаминал натрия — новое производное барбитуровой кислоты; убаюкивает вас сразу, точно младенца в люльке!

— Не удивительно, что не было следов борьбы, — пробормотал Эллери.

— Полк говорит, что морфий в сочетании с этим этаминалом натрия усыпил их минут за пять. А потом смертельная доза яда постепенно всосалась в их кровь во время сна, и они погибли меньше чем через полчаса после того, как хлебнули отравы.

— Я думаю, что Джек отключился первым, а Блайт подумала, что он просто задремал. Снотворное играло в данном случае важную роль. Вы понимаете? Поскольку первая жертва, кем бы она ни была, казалась уснувшей — в то время как она умирала или уже умерла, — вторая, ни о чем не подозревая из-за безмятежного выражения спящего соседа, спокойно налила себе порцию отравы из второго термоса. Этаминал служил предосторожностью на случай, если они не станут пить свой коктейль одновременно. Чертовски умно!

— Умно или нет, но оно сработано. Смерть от паралича дыхательного центра — так говорит Полк. Хуже всего то, что мы не можем проследить, откуда это снадобье. Этаминал натрия продается сейчас в любой аптеке, а насчет морфия — сами понимаете, как сложно установить его происхождение.

— Но все-таки есть что-нибудь новое?

— Ну-у, —. смущенно протянул инспектор, — я бы не сказал, что очень уж много. Я попытался проследить, откуда взялась корзинка с термосами; нашли место отправления, но заказ был прислан по почте, и они выбросили письмо, Имя, конечно, вымышленное. Самолет стерильный: отпечатки пальцев только Джека, Блайт и Тая — тот тип всю дорогу, очевидно, не снимал перчаток. С другой стороны…

— Да? Говорите же, не тяните!

— Ну, мы начали разрабатывать версию о приятельницах Джека. Вот это был мужчина, могу поклясться! Получили несколько любопытных фактов… — Инспектор усмехнулся. — По тому, как городские девицы летели ему под крылышко, можно было бы подумать…

— У меня нет настроения распространяться про любовь, — хмуро бросил Эллери, — А как насчет того человека по имени Парк? В новостях о нем ни слова.

— Да, он мертв.

— Что?!

— Совершил самоубийство. Об этом будет в сегодняшних газетах. Мы обнаружили его барахлишко нетронутым в дешевом клоповнике в Голливуде, где он обитал. Там же была записка, в которой он писал, что все равно умирает, что ничего хорошего не сделал для жены и калеки-сына, живущих на пособие где-то на востоке, что много лет не в состоянии был заработать даже на то, чтобы свести концы с концами, а поэтому отчаялся во всем и уходит из жизни на океанское дно, к рыбам.

— Ага, — сказал Эллери. — Значит, тела вы не обнаружили?

— Послушайте, мой многоумный друг, — осклабился Глюке. — Если вы думаете, будто предсмертная записка подделана, выбросьте это из головы. Мы проверили его почерк. С другой стороны, мы вполне определенно установили, что он не умел управлять самолетом.

Эллери пожал плечами.

— Кстати, сделайте мне одно одолжение после того, как освободитесь от варки мисс Пэрис в кипящем масле.

— Что именно? — подозрительно поинтересовался инспектор.

— Организуйте днем и ночью наблюдение за Бонни Стьюарт.

— Бонни Стьюарт? За каким чертом?

— Провалиться мне, если я знаю. Должно быть, мне подсказывает внутренний голос… — Тон его внезапно изменился, и он добавил без всякого юмора: — Не пренебрегайте этим, Глюке. Это может быть весьма существенным, как говорят наши друзья-французы.

И тут одна из секретарш мисс Полы Пэрис проговорила с кокетливой улыбкой:

— Не будете ли вы любезны зайти, инспектор?

Когда инспектор Глюке появился из гостиной мисс Пэрис, вид у него был положительно убийственный.

— Вам нравится дамочка, что прячется там, за стенкой, не так ли?

— В чем дело? — спросил встревоженный Эллери.

— Если так, заставьте ее говорить. Вышибите из нее дух, целуйте ее, делайте все, что хотите, но только узнайте, откуда она взяла эту историю!

— Так значит, она не захотела быть с вами откровенной, а? — пробормотал Эллери.

— Нет, а если она намерена продолжать и дальше в том же духе, я вытащу ее из этого дома за ее седую прядку на голове и запру в каталажку вместе с ее толпофобией или без нее! Я арестую ее по обвинению в… в преступном заговоре! Буду держать ее в качестве главного свидетеля!

— Тише, тише, успокойтесь! Не станете же вы оказывать давление на прессу в нашу эпоху чрезмерной конституционной чувствительности? Вспомните прискорбный случай с пресловутым газетчиком Гувером!

— Я предупредил вас! — прорычал Глюке и вышел, хлопнув дверью.

— Прошу вас, мистер Квин, — сказала секретарша.

Эллери степенно вступил в святая святых. Он нашел здесь Полу, доедавшую яблоко и выглядевшую прелестно, безмятежно и укоризненно.

— И вы тоже? — засмеялась она, указывая на стул. — Не напускайте на себя такой трагический вид, мистер Квин! Садитесь и рассказывайте, почему вы так непростительно долго избегали меня?

— Вы слишком очаровательны, — вздохнул Эллери, — и слишком красивы, чтобы провести следующий год в тюрьме. Я никак не могу решить…

— Чего же именно?

— Какой из советов Глюке применить к вам: вышибить из вас дух, или поцеловать. Что бы вы предпочли?

— Представить только, что это чудовище прикидывалось Купидоном! — укоризненно покачала головой Пола. — Отвратительно! Почему вы хотя бы не позвонили мне?

— Пола, — серьезно сказал Эллери. — Вы знаете, что я ваш друг. Что кроется за этой статьей? — Он похлопал рукой по газете за понедельник.

— Но я первая задала вопрос, возразила она, демонстрируя свою неотразимую ямочку на щеке.