Агата Кристи - Человек в коричневом костюме

Я танцевала с ним в тот вечер несколько раз. Он был хорошим танцором. Когда музыка умолкла и я подумала, что пора спать, Рейс предложил мне прогуляться по палубе. Мы сделали три круга и уселись в шезлонги. Вокруг не было ни души. Мы поболтали о том о сем…

– А знаете, мисс Беддингфелд, по-моему, я когда-то встречался с вашим отцом, – вдруг сказал полковник. – Очень интересный человек, много знает в своей области… а она меня очень интересует. Я по мере сил старался кое-что постичь… Например, когда я служил на реке Дордонь…

Разговор наш вошел в сугубо профессиональное русло. Полковник Рейс не преувеличивал. Он действительно много знал. И в то же время сделал несколько курьезных ошибок… Один раз, рассуждая о мустьерском периоде, он назвал его следующим после ориньякского, а это дикая нелепость в устах того, кто хоть что-нибудь знает о данном предмете.

Я попала в каюту часов в двенадцать. И никак не могла отделаться от странного впечатления… Неужели полковник специально «подработал этот вопрос», готовясь к разговору со мной, а на самом деле ничего не смыслит в археологии? Я покачала головой: вряд ли…

И вот когда я уже начала засыпать, меня вдруг осенило. Я даже села в кровати. А если он прощупывал меня? И его мелкие ошибки – специально, для проверки?.. Может, ему хотелось выяснить, действительно ли я владею предметом? Иными словами, что, если он подозревал во мне самозванку? Но почему?

Надо сказать хоть пару слов о моей жизни на корабле. Она протекает мирно. Слава богу, я уже не в том возрасте, чтобы участвовать во всяких конкурсах и увеселениях, и меня не заставляют ловить губами подвешенные на нитках яблоки, бегать по палубе с картошкой или яйцом в ложке и проделывать массу других глупостей. Что за удовольствие находят люди во всех этих идиотских занятиях, для меня всегда было загадкой. Впрочем, дураков в мире хватает. Умному остается лишь поблагодарить бога за их существование и держаться от них подальше.

К счастью, я прекрасно переношу качку. А вот бедняга Пейджет – нет. Едва мы вышли в открытое море, как он позеленел. Полагаю, что мой так называемый второй секретарь тоже страдает морской болезнью. Во всяком случае, он носу не кажет из каюты. Хотя, возможно, это не морская болезнь, а высокая дипломатия. Однако здорово, что он меня до сих пор еще ни разу не беспокоил.

В целом публика на корабле паршивая. Только два приличных игрока в бридж и одна прилично выглядящая женщина – миссис Кларенс Блер. Я, конечно, встречался с ней в Лондоне. Она из редких дам, имеющих чувство юмора. Мне нравится болтать с ней, и я был бы совсем доволен, если бы не длинноногий молчун, который ходит за ней хвостом. Не думаю, чтобы полковник Рейс на самом деле забавлял ее. Он по-своему привлекателен, но скучен нестерпимо. Этакий сильный, молчаливый парень, какими бредят писательницы и юные барышни.

Когда мы покинули Мадейру, Гай Пейджет вылез на палубу и начал что-то лепетать своим тусклым голосом насчет работы. Какого черта вообще думать о работе, когда путешествуешь на корабле? Конечно, я пообещал издателям сдать «Мемуары» в начале лета, но что с того? Кому охота читать воспоминания? Только старушкам из пригорода. И какую ценность может представлять моя писанина? Да, я сталкивался в своей жизни с так называемыми знаменитостями. И с помощью Пейджета поведал о них несколько банальных историй. Откровенно говоря, Пейджет слишком честен для подобной работы. Он не позволяет мне сочинять байки про людей, с которыми я вообще-то мог бы встретиться, но не встретился.

Я попробовал взять его лаской:

– Дружище, у вас еще совершенно разбитый вид. Вы должны позагорать. Нет-нет, ни слова больше! Работа подождет.

Потом он начал хлопотать о дополнительной каюте.

– У вас нет места для работы, сэр Юстас, – твердил Пейджет. – Ваша каюта вся заставлена чемоданами.

Судя по его тону, чемоданам в каюте не место, прямо как тараканам!

Я объяснил, что, может быть, он не в курсе, но обычно люди берут с собой в поездку не одну смену одежды. Он вяло улыбнулся (он всегда так реагирует на мои шутки) и опять взялся за свое:

– В моей клетушке работать тоже невозможно.

Знаю, какие у него «клетушки»! Обычно Пейджету достается самая лучшая каюта.

– Как жаль, что на этот раз капитан к вам не благоволит, – саркастически заметил я. – Может, вы перетащите часть вещей ко мне?

Опасно проявлять сарказм по отношению к такому человеку, как Пейджет. Он просиял:

– Да-да, пожалуй, я бы избавился от пишущей машинки и чемодана с канцелярскими принадлежностями…

Этот чемодан весит, по-моему, несколько тонн. Носильщики всегда ворчат, а у Пейджета просто цель жизни сплавить его ко мне. Мы вечно из-за него сражаемся. Пейджет почему-то считает чемодан моей личной собственностью. А по-моему, наоборот, секретарь только на то и годен, чтобы таскать чемодан с канцелярским барахлом.

– Ладно, мы попросим, чтобы нам предоставили еще одну каюту, – поспешно согласился я.

Казалось бы, дело не стоит выеденного яйца, но Пейджет все окружает ореолом таинственности. Наутро он явился с видом заговорщика эпохи Возрождения.

– Помните, вы велели мне попросить семнадцатую каюту под рабочий кабинет?

– Да, и что? Чемодан с канцелярскими принадлежностями застрял в дверях?

– Двери во всех каютах одинаковы, – на полном серьезе ответил Пейджет. – Но понимаете, сэр Юстас, с той каютой произошла какая-то странная история.

Я сразу представил себе страшные картины из романа о призраках.

– Если вы боитесь привидений, – утешил я Пейджета, – то не волнуйтесь, мы там спать не будем.

Пейджет сказал, что призраки тут ни при чем. Тем более что семнадцатая каюта ему не досталась. И поведал мне длинную, запутанную историю. По его словам выходило, что он, мистер Чичестер и девушка по фамилии Беддингфелд чуть не подрались из-за вожделенной каюты. Стоит ли говорить, что девушка победила и Пейджет никак не мог этого пережить?!

– Тринадцатая и двадцать восьмая каюты куда лучше, – твердил он. – Но они даже взглянуть на них не пожелали.

– Ладно, – сказал я, сдерживая зевоту, – чего уж так убиваться, дорогой Пейджет?

Он бросил на меня укоризненный взгляд.

– Но вы же сами просили меня занять семнадцатую каюту!

Пейджет иногда бывает несносен, как ребенок. Я вспылил:

– Мой дорогой друг! Я упомянул семнадцатую каюту только потому, что она, по моим наблюдениям, оставалась незанятой. Однако я не приказывал вам сражаться за нее до последней капли крови. Тринадцатая или двадцать восьмая тоже вполне подойдут.

Пейджет надулся и упрямо проворчал:

– Это еще не все. Каюту заняла мисс Беддингфелд, но сегодня утром я видел, как оттуда, озираясь, выскользнул Чичестер.

– Если вы решили оклеветать Чичестера, который хоть и противный человек, но все-таки священник, и милую маленькую Анну Беддингфелд, то знайте: я не поверю ни единому вашему слову. Анна Беддингфелд прелестна, ножки у нее – загляденье. Я думаю, она всем остальным дамам на корабле даст сто очков вперед.

Пейджету не понравилось мое замечание относительно ножек Анны. Сам он никогда не обращает внимания на подобные детали, а если обращает, то скорее умрет, чем в этом признается. И потому он счел такие комментарии непристойными. Я люблю дразнить Пейджета и потому ехидно добавил:

– Поскольку вы ей представлены, то, пожалуйста, пригласите ее поужинать сегодня с нами. Будет костюмированный бал. Вам, кстати, следовало бы отправиться к помощнику капитана и подобрать мне маскарадный костюм.

– Неужели вы наденете маскарадный костюм? – с ужасом спросил Пейджет.

Я видел, что это несовместимо с его представлениями о моем достоинстве. Вид у него был шокированный и страдальческий. На самом деле я и в мыслях не держал как-то по-особенному наряжаться сегодня вечером, но Пейджет так смутился…

– А в чем дело? – невинно поинтересовался я. – Конечно, я надену маскарадный костюм. И вы тоже!

Пейджет содрогнулся.

– Так что отправляйтесь-ка за ними, – велел я.

– Вряд ли на корабле найдется костюм такого большого размера, – пробормотал Пейджет, смеривая меня взглядом.

Сам того не желая, он иногда может нанести смертельную обиду.

– И закажите столик на шестерых, – добавил я. – Пригласим капитана, девицу с красивенькими ножками, миссис Блер.

– Вам не удастся пригласить миссис Блер без полковника Рейса, – вставил Пейджет. – Он предложил ей поужинать вместе, я точно знаю.

– Но кто такой этот Рейс, черт побери? – раздраженно воскликнул я.

Как я уже говорил, Пейджет всегда все знает… или думает, что знает. Он опять напустил на себя таинственный вид.

– Вроде бы это агент секретной службы, сэр Юстас. И очень меткий стрелок. Но я, конечно, не уверен.

– Ну, вот вам наше правительство во всей своей красе! – воскликнул я. – На корабле есть человек, в непосредственные обязанности которого входит переправлять секретные документы, а они дают их постороннему лицу, мирному гражданину, который только и мечтает, чтобы его оставили в покое!

Пейджет сделал еще более таинственное лицо, подошел поближе и сказал, понизив голос:

– Если вас интересует мое мнение, сэр Юстас, так вся эта история кажется мне очень странной, взять хотя бы мою болезнь перед отъездом!

– Мой милый, – резко оборвал его я, – вы страдали разлитием желчи. Вы часто этим мучаетесь.

Пейджет моргнул.

– То была не обычная болезнь. Я тогда…

– Ради бога, Пейджет, не вдавайтесь в подробности! Я не желаю слушать!

– Хорошо, сэр Юстас. Но я думаю, что меня специально отравили!

– А, – протянул я, – вы пообщались с Рейберном?

Пейджет не отрицал.

– Во всяком случае, сэр Юстас, он так считает, а ему виднее.

– Кстати, где он? – поинтересовался я. – Рейберн ни разу не попался мне на глаза с тех пор, как мы поднялись на борт.