И о с и ф. Радуйся, Мария. Верно сказал пророк: народы придут к Свету Твоему, и цари — к Славе Твоей.

М а р и я. Дайте мне Его, пожалуйста.

Ж е н а п а с т у х а. На, вот так, к тебе на колени… прямо царь на престоле! Посмотри, какой ягненочек. Ой, идут!

К а с п а р. Здесь?

Пастух. Да, господа мои, здесь. Заходите, вот Иисус со Своей Матерью.

Ж е н а п а с т у х а. Заходите, заходите. Осторожней, о притолоку! У нас тут не дворец какой, всё по–бедному…

К а с п а р. Ив бедном доме можно преклонить колени. Здесь больше святости, чем в храме у Ирода.

М е л ь х и о р. Больше красоты, чем в его дворце.

В а л т а с а р. Больше милости, чем в его сердце.

К а с п а р. О, госпожа, светлая, как солнце, и ясная, как луна! Народы земные приветствуют Сына Твоего, рождённого, чтобы царствовать. Радуйся, Иисус, царь Иудейский!

М е л ь х и о р. Радуйся, Царь мира!

В а л т а с а р. Радуйся, Царь Небес!

М а р и я. Благослови тебя Бог, почтенный мудрец, и тебя, высокий воин, и тебя, темнокожий путник из пустынного края. Я дивлюсь вашей вести, но знаю, что это — правда, ибо ангелы говорили точно так же:"Царь Иудейский…" — да, и они сказали, что Сын Мой — Помазанник Израиля."Царь мира…" — это очень много, но, когда Он родился, ангелы возвестили мир всему миру."Царь Небес…" — это Я не совсем понимаю, но они сказали, что Он — Сын Божий. Что ж Я мо-

гу вам сказать, пока Он не вырастет и Сам не ответит?

К а с п а р. Чем больше мы знаем, тем меньше понимаем. Сомнения мешают действиям, многознание иссушает сердце. Мир мучается загадкой: примирятся ли милость и мудрость в обетованном Царстве?

М е л ь х и о р. Мы — цари, и мы знаем, что людям нужно доброе правление, где сочетались бы свобода и порядок. Но порядок мешает свободе, свобода противится порядку, так что сила и любовь — всегда в разладе. Мир мучается загадкой: примирится ли сила с любовью в обетованном Царстве?

В а л т а с а р. Я говорю за всех несчастных, за бедных и бессловесных. Мы встаём, чтобы работать, ложимся, чтобы спать, и ночь — перерыв между тяготами. Страх — наш спутник, мы боимся бедности, боимся войны, боимся смерти, а ещё больше боимся жизни. Но мы бы это вынесли, если бы знали, что страдаем не тщетно; что Бог — с нами, в тяготах и трудах Своего мира. Мир мучается загадкой: примирятся ли скорбь и радость в обетованном Царстве?

М а р и я. Трудно на это ответить, а вот со Мной было так: когда Ангел возвестил Мне весть, Господь вложил песню в Моё сердце и Я увидела, что ум и богатство — ничто перед Господом. Самый смиренный, самый последний может стать Ему другом. Ведь смотрите, Я — не знатна, а сила Господня — на Мне. Я не учёна, а слышала Слово Божие. Я горевала — и тут родился Мой любимый Младенец. Вот Я и знаю, что мудрость, сила и скорбь могут ужиться с любовью. Для Меня и для Младенца это — ответ на все загадки.

К а с п а р. Мудро сказано, Мария. Благословенна Ты среди женщин и благословен Сын Твой Иисус! Каспар, царь Халдейский, приносит Царю Иудейскому ладан.

М е л ь х и о р. Мария, Ты сказала слово силы! Благословенна Ты среди женщин и благословен Сын Твой Иисус! Мельхиор, царь Памфилийский, приносит Царю Иудейскому золото.

В а л т а с а р. Слово Твоё, Мария, исполнено любви. Благословенна Ты, Матерь Божия, и благословен Сын Твой Иисус! Валтасар, царь Эфиопский, приносит Царю Иудейскому мирру.

Ц и л л а. Ой, какая корона! Ой, какая кадильница! Рубины, бриллианты, дым голубой идёт! А пахнет‑то как! Мирра, алоэ, корица, гвоздика… И всё для нашего Младенца! Посмотрим, что Ему больше понравится! Улыбнись, а? Смотри, какая корона!

Ж е н а п а ст у х а. Как Он важно на неё глядит!

Ц и л л а. А на кадильницу — смеётся.

Ж е н а п а ст у х а. Цепочка звякает, Ему и смешно.

И о с и ф. Смотрите, взял пучок мирры!

Ж е н а п а ст у х а. Кто их разберёт, что им по душе!

М а р и я. Кажется, миррой бальзамируют мёртвых? Видишь, печальный царь, Мой Сын взял твои скорби.

И о с и ф. Мирра — это и любовь. Сказано в Песни песней:"Мирровый пучок — возлюбленный мой".

М а р и я. Господа мои, мы благодарны вам за дары. Что же до ваших слов, не сомневайтесь, Я сохраню их в Моём сердце.

2. Шатёр трёх царей.

К а с п а р. Что ж, братья мои цари! Звезда веда нас странным путём.

М е л ь х и о р. Сокровищами царских дворцов играет Младенец. А что стало с нашими речами и пророчествами?

В а л т а с а р. Мне кажется, мы забыли нашу мудрость и спрашивали, словно школьники.

К а с п а р. Всякое учение — неведение, и все сокровища — игрушки. Но ты, Валтасар, сказал удивительные слова:"Царь Небес"и"Матерь Божия". Кто вложил их в твоё сердце?

В а л т а с а р. Не спрашивай; я говорил как во сне, ведь я глядел на Младенца. Вокруг Него была тень смерти, в Нём — свет жизни. Я знал, что Он бессмертен и смертен, а это — последняя загадка мироздания.

К а с п а р. Валтасар, ты самый мудрый из нас. Что ж, пора спать, завтра — в дорогу. Попросите музыкантов, чтобы они сыграли что‑нибудь.

М е л ь х и о р. Арфисты! Флейтисты! Сыграйте нам.

Музыка то затихает, то становится громче, и Ангел говорит сквозь неё.

Ангел. Каспар! Мельхиор! Валтасар!

К а с п а р (не просыпаясь). Кто зовёт меня? Ангел. Предвестье во сне, слово о тьме великой.

М е л ь х и о р (не просыпаясь). Что это? О, что это?.

Ангел. Меч на пути в Иерусалим.

В а л т а с а р (не просыпаясь). Как мне найти тебя? Где найти?

Ангел. У дерева на холме.

Музыка умолкает.

В а л т а с а р. Позови ещё! Я иду… (Просыпается). Он ушёл! Его нет!.. Каспар!

К а с п а р. Это ты, Мельхиор?

М е л ь х и о р. Я думал, это ты.

В а л т а с а р. Мне снился сон.

К а с п а р. И мне.

М е л ь х и о р. И мне.

К а с п а р. Мне снилось, что я иду в Иерусалим и ветер задул мой светильник. Тогда я поднялся в небо и взял звезду как свечу. Но света не было… Я стал падать, падал, падал, пока голос не окликнул меня по имени.

М е л ь х и о р. Шёл в Иерусалим и я, когда земля передо мной разверзлась. Я вынул меч, положил на расщелину и пошёл по узкому лезвию. Когда я перешёл, я увидел, что острие — в сердце Марии, и услышал горестный детский плач.

В а л т а с а р. Я шёл туда же глубокой долиной, между лесистыми склонами, и услышал голос Марии:"Вернись! Вернись! Мой Сын заблудился в горах". Я долго искал в терновнике, зная, что не дойду до города, если Его не найду.

К а с п а р. Братья, эти сны — не пустые.

М е л ь х и о р. Если мы вернёмся в Иерусалим, мы увидим меч на пути.

К а с п а р. Мы заглянули в сердце Ирода и увидели ужас тьмы.

М е л ь х и о р. Честно говоря, я ему не верю.

В а л т а с а р. Делайте как знаете, братья. Я в Иерусалим не вернусь.

К а с п а р. Значит, мы во всём согласны. Эй, скатайте шатры! Седлайте коней! Мы поедем другой дорогой.

Сцена III

Иерусалим.

Е в а н г е л и с т. Тогда Ирод, увидев себя осмеянным, очень рассердился…

П р о к л. Ваш ход, господин мой Ефрем.

Е ф р е м. Простите, капитан, задумался. Да не бренчи ты, ради Бога! Царь при смерти, тут, рядом.

М а л ь ч и к. А что ему? Он уже не слышит.

Е ф р е м. Ну, меня пощади.

П р о к л. Моя взяла.

Е ф р е м. Ай–я-яй! Как это я проворонил?

П р о к л. Вам сейчас не до игры.

Е ф р е м. И верно. Я слушал… Ты перестанешь когда‑нибудь?

Мальчик заканчивает игру, точнее — бренчанье, неприятный аккордом.

Е ф р е м. Эй, что там? Вроде кричат…

Где‑то довольно далеко — шум толпы.

М а л ь ч и к. Наверное, чего‑нибудь у храма. Все туда бегут.

Е ф р е м. О, Господи! О, милостивый! Ну и время нам досталось! Капитан, если там что будет…

П р о к л. Кто‑то к нам идёт. Да? Кто вы и что вам надо?

Г о н е ц. Письмо царю Ироду! Лично в руки.

П р о к л. Он болен, не принимает. Оставьте мне.

Г о н е ц. Лично, в руки! А вообще‑то на улице говорят, он умер.

Е ф р е м (нервно). Мало ли что скажут! Он жив. Болен, это да, но не умер. Вы бы лучше присели.

Громкий шум на улице.

Бог Авраама, что это?

М а л ь ч и к (радостно). Ой, сколько народу! С факелами… идут сюда… так и валят, так и валят!

Шум ещё громче.

П р о к л. Что они кричат?

М а л ь ч и к. Не разберу… А вот первосвященник! Вышел, поглядел — и обратно! Идут, идут… Ой, сколько!..

Е ф р е м. Ты сейчас из окна вывалишься.

М а л ь ч и к. Несут чего‑то… Поднимают… Оно блестит… Ой, они орла сорвали!

П р о к л. Что?

М а л ь ч и к. Да орла! Золотого орла с храмовых ворот. Р–раз- и сбросили.

П р о к л. Сбросили римского орла… Отойди… дай поглядеть.

Е ф р е м (скулит). Не надо было вешать… Всё‑таки кощунство… Эти молодые люди, такие сердитые…

Т о л п а (ближе и ближе). Долой орла! Иудея для иудеев! Царь умер, да здравствует Архилай! Да здравствует Антипатр! Долой тиранию! Долой римлян! Поджигай дворец! и т. п.

Р а б ы (вбегают). Помогите! По–мо–ги–и-те!

П р о к л. Вы бросили царя? Он один? Раб. Он ничего не понимает. Умер, наверное. Ефрем. О, Господи, нас убьют!

Т о л п а (под окнами). Сво–бо–да! По–бе–да! Долой идолов! Долой ложных богов!

Кощунство! Богохульство! Долой кесаря! Иудея вовеки! Мессия! Мессия! (И другие крики: Да здравствует кесарь! Долой священников! Измена! Измена! и т. п.)