Гвинет стояла не шелохнувшись; она не побледнела и не покраснела, но было видно, как она испугалась: казалось, даже воздух вокруг нее наполнился страхом.

– Я б-была с вами откровенна.

– Нет, миссис Логан. Но не беспокойтесь: думаю, мы сможем убедить вас. Ведь вы защищаете сумасшедшего и почти маньяка. А он в любую минуту может перерезать вам горло.

Тут Гвинет раскрыла рот и хотела что-то сказать, но сочла за лучшее промолчать.

– Более того, то, что мы хотим от вас услышать, с вашей стороны, возможно, было не ложью, а, скорее, ошибкой. Уверяю вас: это – не ловушка.

Гвинет с любопытством смотрела на него и, казалось, что-то обдумывала.

– Да? А что, если я не пойду?

– Тогда это займет у нас больше времени и доставит вам больше беспокойства. – Эллиот повернулся ко мне: – Ты тоже понадобишься, парень, очень понадобишься.

– А я-то зачем?

– В отсутствие мистера Эндерби…

– Эндерби! – пронзительно вскрикнула Гвинет.

– В отсутствие мистера Эндерби, – вежливо продолжил Эллиот, – а также мисс Фрэзер ты сможешь подтвердить кое-что из того, о чем говорили прошлой ночью.

– Значит, Тэсс все-таки рассказала вам, – прошептала Гвинет.

Ее вид снова изменился: она подняла на Эллиота мечтательные глаза и проговорила:

– Хорошо, я пойду с вами, отвечу на все ваши вопросы и, поскольку надеюсь попасть на небеса, скажу правду.

– Вот и отлично!

Хоть и на ощупь, но мы, кажется, нашли верное направление, и дело близилось к концу. Я подумал, что всего через несколько минут мы, наконец, услышим ответы на многие вопросы, уже, вероятно, известные читателю, но пока неясные для меня, и среди них главной загадкой был «несчастный случай» с Энди Хантером. Мы вышли на освещенную солнцем улицу, где на вершине холма нас оглушил гром оркестра. У меня из головы не выходили четыре бессмысленных слова: «кусок бумаги с иголками, кусок бумаги с иголками, кусок бумаги с иголками…»

Глава 17

– Присаживайтесь сюда, миссис Логан. – Доктор Фелл был сама галантность.

Хотя по набережной, заполненной прогуливающейся публикой, гулял приятный морской ветерок, доктор Фелл предпочел выбрать самый мрачный и пустынный угол в курительной комнате отеля.

Возможно, он нуждался в прохладе и покое: денек-то для него выдался жарким. Избавившись от недремлющего ока Эллиота, он тут же отправился развлекаться на ярмарку, где провел целый час, поглощенный вполне достойными играми, требовавшими незаурядной ловкости и умения, как то: орлянка, метание деревянного шара, стрельба из винтовки и забивание гвоздей в доску.

В результате доктор Фелл выиграл большую златокудрую куклу, которую торжественно преподнес Гвинет, сигару с отвратительным запахом, раскуренную тут же, пять маленьких коробочек ирисок разного вида, которыми угостил нас, и большую медную булавку для галстука стоимостью в фартинг, прикрепленную на груди как знак победы над азартными джентльменами, храбро, но слишком поспешно попытавшимися угадать его вес. Кроме того, ему дважды предсказали судьбу и он съездил на автомобильную прогулку в Доджем.

Если бы к тому времени я не знал его так хорошо, ни за что бы не подумал, что он чем-то обеспокоен и даже расстроен, что выражалось в таком пыхтении и фырканье, каких даже Эллиот еще не слышал.

– Хозяин «Поезда призраков», по-моему, безнадежный плут и негодяй, то же самое можно сказать и о хозяине «Магической мельницы» – он меня даже туда не впустил, а вот хозяин «Королевской альпийской горки»…

– Ну ладно, ладно, – вмешался Эллиот. – Хотя все это очень занимательно, сэр, но в моем положении я не могу себе позволить.

Доктор Фелл усмехнулся, поправил пенсне и спросил:

– По-вашему, я все утро понапрасну тратил время?

– А разве нет?

– Нет. Вот послушайте: упиваясь восхитительным деликатесом, вульгарно именуемым «хот-дог», я повстречал священника, сопровождавшего отряд бойскаутов. Пастор оказался очень хорошим человеком и вдобавок приходским священником в Притлтоне. Официант!

Гвинет молча положила куклу рядом со своим стулом.

В нашем углу было так темно, что включили бра, висевшее рядом со столом, экономно оставив в темноте остальную часть большой курительной комнаты в преддверии наплыва посетителей к ленчу. С самого прихода сюда Гвинет не произнесла ни слова. Она отличалась бесконечным терпением – качество, которое мы еще раньше заметили в ней, – однако присутствие доктора Фелла ее несколько нервировало, и это было очень любопытно, потому что я готов был поклясться, что самого доктора присутствие Гвинет тоже нервировало.

Вручив куклу, он ни разу не взглянул на нее и теперь, положив сигару и постучав по столу, чтобы привлечь внимание официанта, повернул к ней покрасневшее от смущения лицо и извиняющимся тоном произнес:

– Но это – совершенно другое дело, мэм. Священник может подождать. Вы предпочитаете шерри с горькой настойкой, не так ли? – Он прокашлялся. – Служанка Соня говорила, что вы всегда заказываете шерри с горькой настойкой.

– Да, пожалуйста.

Только после того, как официант принес нам выпивку и удалился, доктора Фелла прорвало.

– Эллиот, мне это не нравится! – прорычал он. – Черт побери, мне это совершенно не нравится!

– Спокойно, сэр.

– Вы хотите сказать, что вам не нравится задавать мне вопросы? – спокойно спросила Гвинет. Ее лицо было серьезным, милым и встревоженным – как в ту пятницу, когда Бентли Логан поймал ее с ключом к триптиху. Точно так же, как и к нему, она обратилась к доктору Феллу: – Спрашивайте, пожалуйста. Я действительно не против. Я даже хочу, чтобы вы это сделали.

– Тогда, черт побери, скажите, мадам, как долго продолжается ваша связь с Кларком? – спросил доктор Фелл.

Он буквально бросил ей в лицо эти слова, однако она ответила незамедлительно и без всякого волнения:

– Между мной и Мартином никогда ничего не было. Никогда. Даже не представляю, почему вы могли так подумать.

Доктор Фелл и Эллиот переглянулись.

– В таком случае, миссис Логан, – продолжил Эллиот, – с кем вы встречались в музее Виктории и Альберта?

Гвинет смутилась:

– Но я н-не понимаю, какое это имеет значение. Вас ведь интересует не мой моральный облик, не так ли? К тому же это был просто безобидный флирт! К смерти Бентли это не имеет никакого отношения. Но если вам так необходимо это знать, я скажу: об этом человеке вы даже никогда не слышали.

Доктор Фелл покачал головой:

– Нет, мэм. Согласно нашим выводам, ваш ухажер из музея Виктории и Альберта неизбежно должен был находиться вчера в «Лонгвуд-Хаус», и именно этот человек и стрелял в вашего мужа.

– О! – воскликнула Гвинет.

– Да, мэм, именно так.

– Но… что заставило вас так подумать?

Вмешался инспектор Эллиот.

– Миссис Логан, – сказал он, – первое, что нам необходимо было сделать, – это определить, кому принадлежал револьвер. Да, я знаю, вы и Боб Моррисон думали, что он принадлежал вашему мужу. Но мы должны были найти точное подтверждение, прежде чем двигаться в расследовании дальше. Прошлой ночью мы выяснили: револьвер действительно принадлежал мистеру Логану, и это позволило нам сделать последующие выводы. – Эллиот помолчал, двигая свою оловянную кружку по столу и неотрывно глядя на нее. – Возникал следующий вопрос. А кто знал, что мистер Логан взял револьвер с собой в «Лонгвуд-Хаус»? Было установлено, что он никому об этом не говорил. Единственными, кто узнал об этом во время сцены в пятницу ночью, были вы, Боб Моррисон и мисс Фрэзер.

Безусловно, мистер Логан мог вскользь намекнуть кому-нибудь об этом, или кто-то мог увидеть у него револьвер в пятницу ночью, хотя нам известно, что в доме было темно, когда он спускался по лестнице, а когда снова поднимался наверх, револьвер лежал у него в кармане. Можете выбрать любую из этих возможностей на свое усмотрение.

Но посмотрите, что происходит после этого! В половине второго вы вместе с мистером Логаном возвращаетесь в свою спальню; он кладет револьвер в кожаный саквояж в шкафу, и вы ложитесь спать. Верно?

– Но я уже все это рассказывала, – устало простонала Гвинет.

– Мистер Логан всегда запирал на ночь дверь спальни? Этой ночью он тоже ее запер?

– Да. И это я тоже вам говорила.

– Хорошо! Дальше, на следующее утро, около половины девятого, мистер Логан встал, оделся, спустился вниз, позавтракал и отправился на свою девятичасовую прогулку. Когда он уходил, вы спали, поскольку в тот день встали около десяти, так?

Гвинет пожала плечами.

– Я дремала, – ответила она. – Когда он вставал, то разбудил меня, а потом я постепенно снова уснула – я очень легко засыпаю.

Эллиот подтолкнул кружку в сторону и кивнул, давая понять, что удовлетворен ответом.

– Таким образом, вы, миссис Логан, понимаете – револьвер могли вынести из спальни между половиной девятого и десятью часами утра. – Он помолчал. – Я хочу, чтобы вы на секунду задумались, что это означает. Убийца должен был взять револьвер и повесить на стену, чтобы устроить свою смертельную ловушку. Таким образом, он должен был открыто войти в вашу спальню, где вы, по вашим словам, «дремали», именно в то утреннее время, когда очень легко кого-то разбудить, обыскать все, чтобы найти револьвер, и скрыться так, чтобы вы не увидели и не услышали его. Он подвергал себя страшному риску, миссис Логан, бессмысленному, я бы даже сказал – невероятному риску, если только…

– Если только – что? – воскликнула Гвинет.

Эллиот улыбнулся, но безо всякой насмешки:

– Вы сами все понимаете. Я вынужден сделать вывод: либо вы были его сообщницей, – при этих словах Гвинет вскрикнула, вскочив на ноги и толкнув стол так, что содержимое маленького стаканчика пролилось, но Эллиот усадил ее обратно, – либо, – продолжил он, – убийца действовал отчаянно, не заботясь о том, разбудит он вас или нет. Другими словами, убийца был вашим любовником, намеревавшимся убить мистера Логана, будучи уверенным, что вы защитите его, если неожиданно проснетесь.