– Кого-то я видел. Возможно, это был садовник.

– Да. Этот садовник, мистер Маккейри, стоял меньше чем в двух метрах от окон со стороны фасада, и, когда раздался выстрел, он бросил шланг и побежал посмотреть, что произошло. Окна со стороны фасада – вы заметили? – расположены намного ниже заднего окна, так что в них легко было заглянуть.

– И что? – Джулиан все быстрее теребил цепочку часов.

– Мистер Маккейри, – продолжал Эллиот, – готов подтвердить под присягой, что он видел, как вы стояли на ящике за тем задним окном и заглядывали в кабинет. Ящика садовник, безусловно, видеть не мог, но зато абсолютно ясно видел вас. Кроме того, он сказал, что вы просунули руку в одно из приоткрытых стекол и что это произошло всего через пару секунд – пару секунд, сэр! – после выстрела. – Тут Эллиот снова сделал резкий, как бы предупреждающий жест. – Минуточку, сэр. Я вовсе не утверждаю, что вы имеете какое-то отношение к преступлению. С вами все в порядке – просто вы вовремя оказались у окна. Мы только хотим – очень хотим – получить свидетеля. Вы и есть свидетель. Должны быть. Если вы стояли на ящике и просунули руку в окно всего через две секунды после выстрела… двадцать к одному, что вы видели все… То, что говорит миссис Логан, кажется невозможным. Вы должны либо подтвердить, либо опровергнуть ее показания. Учитывая сказанное мной, а также ваш профессиональный долг, готовы ли вы изменить свое мнение и рассказать мне, что же там произошло? Что скажете?

Глава 11

Для тех, кто знал нашего Джулиана, его ответ показался интересным. Повернувшись ко мне, он осуждающе произнес:

– Это ты втянул меня.

Сказать такое – по меньшей мере, отъявленная наглость. Вообще-то, когда шагающий перед вами взад и вперед Джулиан, вопреки здравому смыслу, твердит: «Давайте рассмотрим всю совокупность задействованных факторов» или «Я не имею к этому никакого отношения!» – это звучит слишком обтекаемо и обманчиво, чтобы вызвать симпатию и расположение к нему. Но сейчас он буквально в одну секунду взял себя в руки и, не смущаясь, глядя прямо в глаза Эллиоту, спросил:

– Инспектор, может ли человек, которого вы допрашиваете, сказать несколько слов?

– Я жду, сэр.

– Вот и я о том же, – бойко отвечал Джулиан. – Понимаете, я не могу последовать вашему совету, даже если бы это было правдой…

– А это правда? Вы стояли у того окна?

– Не торопитесь, не торопитесь! – взволнованно и суетливо, но по-прежнему не теряя бдительности, защищался Джулиан. – Предположим, то, что вы сказали, – правда. Я говорю «предположим»… Почему в таком случае именно я являюсь главным свидетелем? А как же садовник? Почему он не может подтвердить или опровергнуть показания миссис Логан?

– Потому, сэр, что его не было у окна, когда раздался выстрел.

– Тогда, – не сдавался Джулиан, – какие у вас основания предполагать, что я был там?

– Но послушайте…

– Нет-нет! Это справедливый вопрос, инспектор. Садовник подходит к окну через несколько секунд после выстрела. Очень хорошо. Почему то же самое нельзя сказать и обо мне? Почему я не мог заглянуть в окно с другой стороны только после того, как услышал выстрел? Есть у вас хоть какие-то доказательства, что я смотрел в мое окно до того, как он посмотрел в свое? Нет, и вы это знаете. Тогда почему вы решили, что я могу знать больше, чем он?

Терпению Эллиота приходил конец.

– Потому, мистер Эндерби, что садовник смотрел не в то окно.

– Что значит – не в то окно?

– Это значит, – Эллиот раздраженно оперся всей ладонью о стол, – что, даже если бы мистер Маккейри находился у окна в момент выстрела, он ничего не смог бы увидеть. Вы меня понимаете? Он заглядывал в окно, напротив которого стоит стол с пишущей машинкой. Вон тот. Таким образом, он не мог видеть миссис Логан, потому что она находилась с другой стороны каминной стенки и была скрыта от его взгляда выступом.

Джулиан обернулся.

– Похоже, это правда, – согласился он.

– Тогда как ваша «трибуна» – с противоположной стороны. Пока это все, что я хотел сказать вам, сэр. Я уже просто встал перед вами на колени! Если вы и теперь не скажете правду, то для вас это будет большим риском. Так вы смотрели в окно, которое выходит на северную сторону, когда раздался выстрел?

– Нет, не смотрел.

– А смотрели ли вы в это окно в какое-либо другое время?

– Нет, не смотрел.

И в этот момент я верил, что все было именно так. Никогда в жизни я не мог понять, говорит Джулиан правду или лжет. У него было слишком непроницаемое лицо.

Как к его словам отнесся Эллиот, узнать не удалось. Их диалог прервал доктор Фелл. Он закашлялся так шумно, что наверху было слышно, а стул, на котором он сидел, прокатился вперед. Сигара опять погасла, и, мельком взглянув на нее, он счел за лучшее убрать ее в карман. Наклонившись вперед и опершись скрещенными руками на свою трость с крючковатой ручкой, он с выражением страшного огорчения на лице произнес:

– Мистер Эндерби, где же ваше рыцарство?

– Рыцарство?

– Рыцарство, – настойчиво повторил доктор Фелл. – Леди совершенно расстроена. Миссис Логан рассказывает невероятную историю. Афинские архонты! Неужели вы не понимаете, что, если вы не поддержите ее, она может быть арестована по подозрению в убийстве?

В голосе Джулиана прозвучала нота скептицизма:

– Этого не произойдет, доктор.

– Не произойдет? Почему?

– Во-первых, почему я должен поддерживать ее? – Джулиан пожал плечами. – Я не знаю эту леди. И вообще, дело меня не касается.

– Рыцарство, сэр. Рыцарство.

Кажется, происходящее искренне забавляло Джулиана.

– И все же миссис Логан не угрожает арест. Спросите Боба Моррисона. На то есть причины: а) в момент выстрела револьвер висел на стене; подтверждение тому – следы пороха; и б) на револьвере нет ее отпечатков пальцев. О да, я об этом знаю! – Он ухмыльнулся, оглянувшись на нас. – На самом деле мне удалось услышать, как инспектор Эллиот и инспектор Граймз совещались между собой.

Доктор Фелл быстро взглянул на него.

– По-вашему, – спросил он загробным голосом, – она не может быть арестована только по упомянутым вами причинам?

– Их вполне достаточно.

– Ну-ну! – произнес доктор Фелл. – Ну-ну-ну!

– Я вас не понял.

– Послушайте. – Доктор наклонился вперед и доверительным тоном обратился к Джулиану: – Делаю вам честное предложение: я берусь выстрелить из револьвера, висящего на стене, не дотрагиваясь до него, даже стоя от него на расстоянии двух метров, не используя ни веревки, ни каких-либо механических и прочих приспособлений.

Наступила мертвая тишина.

– Спорю на пять фунтов, что не сможете, – пророкотал инспектор Граймз, но его никто не услышал.

– Другими словами, вы можете объяснить чудо? – спросил Джулиан.

Доктор Фелл кивнул:

– Точнее сказать, я так полагаю, юноша. Кха-кхм! Эллиот, где револьвер? Дайте мне револьвер.

Револьвер лежал на книжной полке. С подозрением взглянув на доктора, Эллиот уступил его просьбе и пошел за револьвером. Мы уже понимали, что видеть Гидеона Фелла с заряженным револьвером в руках столь же безопасно, как и с пакетом нитроглицерина, но все были слишком поглощены происходящим и не думали о возможности лишиться собственных ушей.

– Кха! Теперь смотрите на меня внимательно, джентльмены, – обратился Фелл к нам.

Он неуклюже подошел к камину, с револьвером в руках, и повернулся к нам спиной. Невозможно было разглядеть, что он там делал, – его громоздкая фигура занимала всю центральную часть каминной доски. Однако мы услышали громкий щелчок.

– Не думаю, – продолжал он, – не думаю, что мой опыт будет… кхм!… опасным, но на всякий случай вам, инспектор Граймз, лучше отойти чуть в сторону, совсем чуть-чуть.

– Послушайте, – запротестовал Эллиот, – вы же не собираетесь стрелять из него?

– Да, если позволите.

– Но зачем вам надо это показывать? Вы же опять всполошите весь дом!

– Готово, – сказал доктор Фелл.

Он не слушал Эллиота, полностью поглощеный экспериментом. Передвинувшись вправо от каминной стены, он встал от нее сбоку, в позе учителя с указкой у доски, только вместо указки была трость.

Даже при тусклом свете был виден револьвер 45-го калибра, висевший, как и прежде, на трех крючках ниже ряда сверкающих пистолетов. Никто не шевельнулся и не сказал ни слова. По стеклам сплошным потоком лил дождь; камин тихо гудел, а из-под дверей проникал и стелился по полу прохладный воздух.

– Вы можете убедиться, – продолжал доктор Фелл, – не будет никаких магических заклинаний и каббалистических знаков. Я просто…

– О господи! – вырвалось у инспектора Эллиота.

В том совершенно ошеломленном состоянии мне показалось, что доктор Фелл, просто как фокусник, совершил какие-то гипнотические пассы. Раздался выстрел. Полоска огня в этом ограниченном пространстве промелькнула на фоне темных кирпичей и исчезла. Револьвер резко дернулся, словно в нем заключалась какая-то дьявольская жизнь. Его отбросило вперед, потом назад, к лицу доктора Фелла. Ударившись о его поднятую руку, он с громким звуком упал на каменную плиту у камина. Пока звук еще звенел в воздухе, я посмотрел налево. Теперь в белой стене появилась вторая дыра от пули, почти полностью совпадающая с первой.

Доктор Фелл стоял с виноватым видом.

– Должен извиниться перед вами за шум. – Он кивнул в сторону двери. – Но знаете, я уже слышал звуки реакции в доме. Интересно, кто первый пойдет сюда.

– Но что вы сделали? – Джулиан не мог прийти в себя от изумления.

– Все очень просто. – Доктор сердито и даже с отвращением взглянул на него, потирая ушибленную руку. – Э-э… вы не могли бы поднять револьвер, мистер Моррисон?

Я поднял.

– Благодарю вас. Прежде всего, как видите, я взвел курок, отодвинув его назад. Вот так. Затем…

Тут вмешался Джулиан – он был совершенно потрясен: