Агата Кристи - Часы

– Вы были… простите… его законной женой?

– Даже этого я не знаю наверняка, – откровенно созналась миссис Райвл. – Конечно, мы обвенчались в церкви, как положено, но я не уверена, что он не проделывал этого и раньше – разумеется, под другими именами. Когда мы поженились, его фамилия была Каслтон. Но вряд ли она была настоящей.

– Значит, его звали Гарри Каслтон?

– Да.

– И сколько времени вы прожили как муж и жена в этом местечке – Шиптон-Бойс?

– Около двух лет. Раньше мы жили неподалеку от Донкастера. Не скажу, что я удивилась, когда Гарри в тот день рассказал мне обо всем. Я видела, что с ним уже некоторое время творится неладное. Конечно, в это было нелегко поверить, так как он всегда выглядел настоящим джентльменом.

– Что же произошло дальше?

– Гарри сказал, что ему нужно поскорее убираться отсюда, а я ответила: «Скатертью дорога!» – и дала ему десять фунтов – все, что было в доме. Он пожаловался, что у него плохо с деньгами… – Она задумчиво добавила: – С тех пор я его не видела до сегодняшнего дня – вернее, до того дня, когда увидела его фотографию в газете.

– У него не было каких-нибудь особых примет – шрамов, следов от операции?

Женщина покачала головой:

– По-моему, нет.

– Он когда-нибудь пользовался фамилией Карри?

– Карри? Нет как будто. По крайней мере, я об этом не знаю.

Хардкасл протянул ей визитную карточку:

– Это нашли у него в кармане.

– Гарри все еще выдавал себя за страхового агента, – усмехнулась она. – Думаю, он пользовался многими фамилиями.

– Вы говорите, что не видели своего мужа и ничего о нем не слышали в течение пятнадцати лет?

– Гарри не присылал мне открыток на Рождество, если вы это имеете в виду, – невесело пошутила миссис Райвл. – Не думаю, чтобы он знал, где я нахожусь. Вскоре после разрыва я вернулась на сцену, часто ездила в турне. От фамилии Каслтон я отказалась и снова стала Мерлиной Райвл.

– Простите, но Мерлина… э-э… по-видимому, тоже ненастоящее имя?

Она покачала головой; на ее губах мелькнула улыбка.

– Я придумала его – оно казалось мне таким необычным… По-настоящему меня зовут Флосси Гэпп. Думаю, меня крестили как Флоренс, но все называли меня Флосси или Фло. Не очень романтично, верно?

– А чем вы сейчас занимаетесь, миссис Райвл? Все еще на сцене?

– Иногда, – уклончиво ответила она. – Как говорится, мотаюсь туда-сюда.

– Понятно, – тактично произнес Хардкасл.

– Занимаюсь всякой случайной работой, – продолжала миссис Райвл. – Присутствую на вечеринках в качестве хозяйки и тому подобное. В общем, живу не так уж плохо. По крайней мере, встречаюсь с людьми.

– И после разрыва вы никогда не слышали о Гарри Каслтоне?

– Ни слова. Я думала, он уехал за границу или умер.

– Как по-вашему, миссис Райвл, что понадобилось Гарри Каслтону в этих местах?

– Понятия не имею. Ведь я не знаю, чем он занимался все эти годы.

– А может, он торговал фальшивыми страховыми полисами?

– Откуда мне знать? Хотя это не кажется вероятным. Гарри очень о себе заботился и не стал бы заниматься делами, за которые его могли бы отдать под суд. Скорее он продолжал вымогать деньги у женщин.

– А мог он при этом использовать шантаж?

– Как вам сказать… Возможно. Многие женщины не хотели, чтобы их ошибка всплыла наружу, так что с ними он чувствовал себя в безопасности. Хотя едва ли он вытянул у кого-то из них очень крупную сумму – скорее просто брал понемножку…

– Он нравился женщинам?

– Еще как! Они в него по уши влюблялись – по-моему, в основном из-за респектабельного вида. Женщины очень гордились, покорив такого мужчину, – с ним они могли не тревожиться за будущее. Я сама испытала то же самое, – откровенно добавила миссис Райвл.

– Ну, остался один маленький вопрос. – Хардкасл обратился к подчиненному: – Принесите эти часы.

Тот вошел и принес часы на подносе, покрытом тканью. Хардкасл снял покрывало и предложил миссис Райвл взглянуть на часы. Она рассматривала часы с интересом и явным удовольствием.

– Красивые вещички. Особенно эти. – Женщина указала на позолоченные часы.

– Вы никогда не видели какие-нибудь из них раньше? Они ни о чем вам не говорят?

– А о чем они должны мне говорить?

– Не напоминает ли вам имя Розмари что-нибудь связанное с вашим мужем?

– Розмари? Дайте подумать… Была одна рыжая… Нет, ее звали Розали. Боюсь, что не напоминает. Но я могла и не знать. Гарри держал в секрете свои похождения.

– А если бы вы увидели часы, показывающие четыре тринадцать… – Хардкасл сделал паузу.

Миссис Райвл весело улыбнулась:

– Я бы подумала, что подходит время пить чай.

Инспектор глубоко вздохнул:

– Ну, миссис Райвл, мы вам очень признательны. Повторное дознание, как я уже говорил, состоится послезавтра. Вы не возражаете дать на нем показания по поводу установления личности?

– Конечно нет. Мне ведь только понадобится сказать, кто он такой, а не вдаваться в подробности его жизни?

– В настоящее время в этом нет необходимости. Вы должны будете заявить, что этот человек Гарри Каслтон, который был вашим мужем. Точная дата бракосочетания наверняка имеется в «Сомерсет-Хаус». Вы не помните, где вы обвенчались?

– В городке Донбрук – кажется, в церкви Святого Михаила. Надеюсь, это было не более двадцати лет назад. А то я бы почувствовала себя стоящей одной ногой в могиле.

Миссис Райвл встала и протянула руку. Попрощавшись, Хардкасл снова сел за стол и начал задумчиво барабанить по нему карандашом. Вскоре вошел сержант Крей.

– Ну как – успешно? – спросил он.

– Как будто да, – ответил инспектор. – Имя убитого – Гарри Каслтон. Возможно, оно вымышленное. Попробуем что-нибудь о нем разузнать. Похоже, немало женщин с удовольствием бы ему отомстили.

– А на вид вполне приличный человек, – заметил Крей.

– Это, кажется, и было его главным козырем, – сказал Хардкасл.

Он снова подумал о часах с надписью «Розмари». Что это означает? Воспоминание?

– Итак, вы вернулись, – сказал Эркюль Пуаро.

Он аккуратно положил в книгу закладку. На столе рядом стояла чашка горячего шоколада. В области напитков Пуаро явно не блистал хорошим вкусом. К счастью, на сей раз он не предлагал мне разделить с ним это удовольствие.

– Как поживаете? – осведомился я.

– Так себе. Я очень расстроен. Во всем доме делают капитальный ремонт. Мою квартиру тоже не оставят в покое.

– Но разве она от этого не станет лучше?

Пуаро уставился на меня с оскорбленным видом:

– Может, и станет, но для меня это чревато массой неудобств! В комнатах будет пахнуть краской! – Покончив со своими огорчениями, он спросил: – Ну а вы добились успеха?

– Не знаю, – медленно ответил я.

– То есть?

– Я выяснил то, за чем меня посылали, но не нашел самого человека. Впрочем, я сам не знаю, на что рассчитывал – на информацию или, так сказать, на тело.

– Кстати, о телах. Я читал о повторном дознании в Кроудине. Вердикт – преднамеренное убийство, совершенное одним или несколькими неизвестными лицами. И наконец, ваш труп обрел имя.

Я кивнул:

– Вроде бы его звали Гарри Каслтон.

– Опознан своей женой. Вы уже были в Кроудине?

– Еще нет. Думаю поехать завтра.

– Значит, у вас есть свободное время?

– Нет, я все еще на службе. Именно потому я туда и еду. – После паузы я добавил: – Я не очень подробно осведомлен о событиях, происходивших там во время моего отсутствия, – разве только об опознании жертвы. Что вы об этом думаете?

Пуаро пожал плечами:

– Этого следовало ожидать.

– Да, полиция, как всегда, на высоте.

– А жены, как всегда, к ее услугам.

– Миссис Мерлина Райвл. Ну и имечко!

– Оно мне что-то напоминает, – заметил Пуаро. – Только не могу сообразить, что именно.

Он задумчиво посмотрел на меня, но я был не в состоянии ему помочь. Зная Пуаро, я понимал, что это могло напоминать ему все, что угодно.

– Визит к другу в загородный дом, – размышлял он вслух. – Нет, это было очень давно…

– Вернувшись в Лондон, я расскажу вам все, что узнаю от Хардкасла о Мерлине Райвл, – пообещал я.

– В этом нет необходимости, – махнул рукой Пуаро.

– Иными словами, вы и так все о ней знаете?

– Нет. Просто она меня не интересует.

– Не интересует? Но почему?

– Потому что я не могу заниматься мелочами. Лучше расскажите мне об этой девушке, Эдне, которую нашли в телефонной будке на Уилбрэхем-Крезент.

– Я не могу рассказать о ней больше, чем уже рассказал, так как я ничего о ней не знаю.

– Следовательно, ваши знания об Эдне Брент исчерпываются тем, – произнес Пуаро тоном обвинения, – что она была робкой, безобидной девушкой, которую вы один раз видели в машинописном бюро, где она стояла, держа в руке каблук, который отломался, застряв в какой-то решетке… – Внезапно он прервал словоизвержение и осведомился: – Кстати, где находится эта решетка?

– Право, Пуаро, откуда мне знать?

– Вы могли бы узнать, если бы спросили. Как вы вообще намерены получать любую информацию, не задавая соответствующих вопросов?

– Но какое имеет значение, где отломался каблук?

– Возможно, никакого. Но нам нужно знать, где была в тот день эта девушка и что или кого она могла там увидеть.

– Ваши доводы несколько притянуты за уши. Как бы то ни было, я знаю, что это произошло недалеко от бюро, так как Эдна сказала, что ей пришлось купить булочки и возвращаться на работу в одних чулках. Закончила она тем, что не знает, как ей теперь добраться домой.

– Ну и как же она добралась? – с интересом осведомился Пуаро.

Я уставился на него:

– Понятия не имею.

– Поразительно! Вы никогда не задаете нужных вопросов! В результате мы не знаем ничего существенного.