Агата Кристи - Часы

— Да эти часы.

— А что с часами?

— Э-э, часы с кукушкой пробили три, как и положено, а вот все остальные спешили на час с лишним. Странно!

— Очень странно, — согласился инспектор. — А когда вы заметили тело?

— Потом, когда заглянула за диван. Смотрю, а там — оно… он… лежит. Ужасно, просто ужасно…

— Я себе представляю. А вы не узнали этого человека? Вы никогда его раньше не видели?

— Нет, что вы!

— Это точно? Он ведь мог при жизни выглядеть и не совсем так, понимаете? Подумайте хорошенько. Вы уверены, что никогда его не встречали?

— Совершенно уверена. — Ну, что ж. Нет так нет. А что вы сделали потом?

— Что я сделала?

— Да.

— Да ничего… Я просто не могла…

— Ну ясно. А вы его не трогали?

— Ах да… трогала. Просто чтобы… то есть… ну, чтобы убедиться. Но он был совсем холодный. А я руку кровью испачкала. Густая, липкая, просто ужас…

Ее затрясло.

— Ни к чему так переживать, — проговорил Хардкасл тоном заботливого дядюшки, — шут с ней, с кровью. Все уже позади. Пойдем дальше. Что было потом?

— Не знаю… Ах да, тут она вернулась.

— Мисс Пебмарш?

— Да. Только я тогда не знала, что это мисс Пебмарш. Она вошла с сумкой. — Сумку Шейла особенно выделила, как нечто совсем уж неуместное и не подобающее случаю.

— Что же вы ей сказали?

— Да вроде ничего не говорила… Точнее, пыталась, но у меня не вышло. Вот тут все свело. — Она указала на горло.

Инспектор кивнул.

— А потом… потом она спросила: «Кто здесь?» — и пошла к дивану, а я подумала, что она вот сейчас… на него наступит… я закричала… и уже не могла остановиться, выскочила из комнаты, не помню как, и в дверь…

— Как угорелая кошка, — вспомнил инспектор слова Колина.

Шейла Вебб взглянула на него несчастными, испуганными глазами и вдруг сказала:

— Простите меня, это было страшно глупо. — Ну что вы, чего ж тут прощать. Вы очень хорошо все рассказали. Теперь постарайтесь как можно скорее про это забыть. Ах да, еще один вопрос: а почему вы вообще оказались в комнате?

— Почему? — переспросила Шейла.

— Да, почему? Вы пришли чуть раньше времени и, полагаю, позвонили. Но раз никто не ответил, почему же вы вошли?

— Ах, вот вы о чем. Она сама так велела.

— Кто она?

— Мисс Пебмарш.

— Насколько я понял, вы с нею вообще не говорили.

— Не говорила. Но мисс Мартиндейл велела передать, чтобы я вошла и ждала в комнате справа от прихожей.

Хардкасл задумчиво протянул:

— Вот оно что…

Шейла робко спросила:

— Это все?

— Пока да. Но я просил бы вас подождать еще минут десять, на случай если появятся какие-то вопросы. Потом мы отвезем вас домой на машине. Ваши родители… у вас ведь есть родители?

— Мои родители умерли. Я живу с тетей.

— Как ее зовут?

— Миссис Лоутон.

Инспектор встал и протянул Шейле руку:

— Большое спасибо, мисс Вебб. Постарайтесь сегодня как следует выспаться. После такой передряги вам это просто необходимо.

Она робко улыбнулась ему, открывая дверь в гостиную. — Побудь с мисс Вебб, Колин, — попросил инспектор. — Мисс Пебмарш, не могли бы вы пройти сюда?

Он протянул было руку, чтобы помочь слепой, но она уверенно прошла мимо, легким касанием пальцев определила, где стоит стул, чуть пододвинула его и села.

Хардкасл прикрыл дверь. Но прежде чем он успел сказать слово, мисс Миллисент Пебмарш отрывисто спросила:

— Кто этот молодой человек?

— Его зовут Колин Овн.

— Это я уже знаю. Но кто он такой? И почему он здесь?

Хардкасл посмотрел на нее с легким удивлением:

— Он просто проходил мимо, когда мисс Вебб выбежала на улицу, крича об убийстве. Войдя в дом и увидев, что она не ошиблась, он позвонил в полицию, а мы попросили его пока подождать.

— Вы называете его просто Колин.

— Вы очень наблюдательны, мисс Пебмарш. — Наблюдательна? Совсем неподходящее слово. Но другого он не нашел. — Колин Овн действительно мой друг, хотя мы довольно давно не виделись. Он, понимаете ли, ихтиолог.

— А-а, понятно.

— А теперь, мисс Пебмарш, не могли бы вы рассказать об этом в высшей степени странном событии?

— Я охотно расскажу то, что знаю, но знаю я немного.

— Кажется, вы живете здесь уже довольно давно?

— С пятьдесят девятого года. Я учительница — вернее, была учительницей. Когда выяснилось, что зрение мое спасти невозможно и я вскоре ослепну, я освоила шрифт Брайля и различные методики обучения слепых. Теперь я работаю в школе Ааронберга для детей-инвалидов.

— Понятно. Давайте вернемся к сегодняшним событиям. Вы никого не ждали?

— Нет.

— Я прочитаю описание убитого, возможно, оно кого-нибудь вам напомнит. Рост пять футов девять или десять дюймов, около шестидесяти лет, темные волосы с проседью, карие глаза, гладко выбритый подбородок. Сложение плотное, но не полный. Руки чистые, ухоженные, одет в темно-серый костюм. По виду похож на клерка, бухгалтера, юриста — словом, человека умственного труда. Подходит это к кому-нибудь из ваших знакомых?

Мисс Пебмарш задумалась.

— Пожалуй, нет. Хотя ваше описание очень расплывчато и подошло бы ко многим. Этот человек наверняка не из моих близких знакомых, хотя я, возможно, встречала его раньше.

— Вам никто в последнее время не писал, что собирается зайти?

— Никто.

— Хорошо. Итак, вы позвонили в бюро «Кавендиш», вызвали стенографистку и…

Она прервала:

— Прошу прощения. Я ничего такого не делала.

— Вы не звонили в «Кавендиш» и не… — Хардкасл от изумления лишился дара речи.

— У меня даже нет телефона.

— На углу есть автомат.

— Это верно. Но уверяю вас, инспектор, я не вызывала никаких стенографисток и никогда-повторяю, никогда — не звонила ни в какой «Кавендиш». — И вы не просили, чтобы к вам прислали мисс Шейлу Вебб?

— Я сегодня впервые услышала это имя. Хардкасл смотрел на нее в недоумении.

— Однако вы не заперли входную дверь, — заметил он.

— Днем я ее почти никогда не запираю.

— А если кто-нибудь заберется в дом?

— Что, похоже, на сей раз и произошло, — сухо проговорила мисс Пебмарш.

— Судя по данным экспертизы, мисс Пебмарш, этот человек умер между половиной второго и без четверти три. Где вы были в это время?

Мисс Пебмарш подумала.

— В половине второго я как раз вышла за покупками.

— Не могли бы вы вспомнить, в каких именно магазинах были?

— Конечно. Сначала я пошла на почту — ту, что на Олбанской дороге, отправила посылку и купила марки, потом в канцелярский магазин, к Филду и Рену, за кнопками и булавками. После этого я вернулась домой. Могу сказать точно во сколько, потому что часы с кукушкой пробили три, как раз когда я подходила к калитке. Я услышала их с улицы.

— А другие часы?

— Простите?

— Дело в том, что все остальные ваши часы спешат больше чем на час.

— Спешат? Вы имеете в виду напольные часы в углу?

— Не только их, но и все остальные часы в той комнате.

— Не понимаю, о каких остальных часах речь. В той комнате больше нет никаких часов.

Хардкасл от удивления вытаращил глаза:

— Вы что-то путаете, мисс Пебмарш. А часы дрезденского фарфора на каминной полке? А французские часики из золоченой бронзы? А серебряные переносные часы, и еще… да, еще те, на которых написано «Розмари»?

На сей раз удивилась мисс Пебмарш:

— Кто-то из нас, инспектор, явно не в своем уме. У меня никогда не было ни часов дрезденского фарфора, ни этих — как вы сказали — часов с надписью «Розмари», ни французских бронзовых, ни… что там еще?

— Серебряные переносные часы, — машинально подсказал инспектор.

— И таких тоже не было. Если не верите, спросите женщину, которая у меня убирает. Ее зовут миссис Куртен.

Инспектор Хардкасл был совершенно сбит с толку. Мисс Пебмарш говорила уверенным и твердым тоном человека, который не сомневается в своей правоте. Инспектор помолчал, пытаясь переварить новую информацию. Потом встал со стула:

— Мисс Пебмарш, вы не могли бы пройти со мной в соседнюю комнату?

— Разумеется. По правде говоря, мне и самой интересно взглянуть на эти часы.

— Взглянуть? — Хардкасла царапнуло неподходящее слово.

— Точнее говоря, потрогать, — поправилась мисс Пебмарш. — Слепые люди, инспектор, тоже употребляют общепринятые речевые обороты, пусть они и не совсем соответствуют их возможностям. Говоря «взглянуть», я имела в виду пощупать, подержать в руках. Следуя за мисс Пебмарш, Хардкасл прошел в соседнюю комнату. Работавший там дактилоскопист поднялся навстречу.

— Я закончил здесь, сэр, — доложил он, — можно трогать.

Хардкасл кивнул, взял дорожные часики с надписью «Розмари» и вложил в руки мисс Пебмарш. Она тщательно ощупала их.

— Самые обыкновенные дорожные часы, — заметила она, — в обычном кожаном футляре. Но это не мои часы, инспектор, и я могу с уверенностью сказать, что, когда в половине второго уходила из дому, их тут не было.

— Спасибо.

Инспектор забрал их назад и осторожно снял с каминной полки часы дрезденского фарфора.

— Аккуратнее, — предупредил он, передавая их мисс Пебмарш, — они очень хрупкие.

Мисс Пебмарш осторожно, едва касаясь, ощупала часы кончиками пальцев. Потом покачала головой:

— Должно быть, прелестные часики. Но не мои. Где, вы говорите, они стояли?

— В правом углу на каминной полке.

— Там должен стоять фарфоровый подсвечник. Один из пары.

— Правильно, — подтвердил Хардкасл. — Он там и стоит, только сдвинут к самому краю.

— Кажется, вы говорили еще о каких-то часах?

— Еще о двух.

Хардкасл поставил на место фарфоровые часы и взял французские, из позолоченной бронзы. Мисс Пебмарш быстро пробежала по ним пальцами и вернула:

— Нет, эти тоже не мои. Так же быстро она возвратила и серебряные.