Агата Кристи - Часы

— Это как раз единственное, что я могу, — сказал я. — Я ходил с Хардкаслом, будто я тоже полицейский, и стенографировал. Все расшифровано, отпечатано и лежит у меня в кармане. Пожалуйста.

— Вот умница! Какой же ты умница! Ты совершенно правильно поступил. Совершенно. Je vous remercie infiniment.[12]

Я совсем смутился.

— Какие-нибудь еще предложения есть?

— Конечно. У меня всегда есть какие-нибудь предложения. Эта девушка — ты мог бы и с ней побеседовать. Пойди договорись о встрече. Вы ведь подружились, не так ли? Не ты ли принял ее в свои объятия, когда она в ужасе выскочила из дому?

— Это на вас так повлиял Гарри Грегсон? — спросил я. — Вы переняли стиль мелодрамы.

— Возможно, ты и прав, — признал Пуаро. — Когда прочтешь книгу, действительно можно перенять стиль.

— А что касается девушки… — начал было я и замолчал.

Пуаро вопросительно посмотрел на меня.

— Да-а? — сказал он.

— Мне не хотелось бы… я не хотел…

— Ах вот как. В глубине души ты считаешь, что она имеет какое-то отношение к этой истории?

— Нет. То, что она оказалась на месте преступления, — чистейшая случайность.

— Нет-нет, mon ami, никакая это не случайность. И ты прекрасно это знаешь. Ты ведь сам сказал. Именно ее вызвали по телефону. Именно ее.

— Но она понятия не имеет почему.

— Ты не можешь знать, о чем она имеет понятие, а о чем нет. Очень похоже, что она знает все, но скрывает.

— Я так не думаю, — упрямо сказал я.

— Узнать это можно, только поговорив с ней, даже если сама она и не понимает, в чем дело.

— Я не совсем… я хочу сказать, как я… да мы едва знакомы!

Эркюль Пуаро снова прикрыл глаза.

— В процессе общения особ противоположного пола, — сказал он, — есть один этап, когда подобное утверждение является правдивым. Я полагаю, она хорошенькая?

— Ну… да, — сказал я. — Довольно хорошенькая.

— Ты поговоришь с ней, — скомандовал Пуаро, — потому что теперь вы почти друзья. И найдешь предлог, чтобы еще раз увидеться с этой слепой. Побеседуешь и с ней. Потом скажешь, что тебе нужно перепечатать рукопись, и пойдешь в машинописное бюро. Там наверняка ты подружишься с какой-нибудь юной леди. Но поболтаешь со всеми, потом придешь сюда и расскажешь обо всем мне.

— Сжальтесь, — сказал я.

— С какой стати, — сказал Пуаро. — Тебе понравится.

— Вы, кажется, забыли, что у меня есть и своя работа.

— Немного развлечений работе только на пользу, — уверил меня Пуаро.

Я встал и рассмеялся.

— Да вы у нас доктор, — сказал я. — Ладно. Еще какое-нибудь мудрое напутствие? Кстати, что скажете насчет этих странных часов?

И снова Пуаро откинулся в кресле, закрыв глаза. То, что он затем произнес, прозвучало весьма неожиданно:

Он вновь открыл глаза и кивнул.

— Понятно? — сказал он.

— Цитата из «Моржа и Плотника». «Алиса в Зазеркалье».

— Именно. В данный момент это все, чем я могу тебе помочь, mon cher. Подумай над этим.

Народу на предварительное слушание пришло немало Краудин, растревоженный убийством в самом центре городка, с нетерпением ждал сенсационных разоблачений. Все же разбирательство проходило спокойно, насколько это вообще возможно. Шейла Вебб напрасно боялась этого испытания — длилось оно не дольше двух минут.

Телефонным звонком ее вызвали из бюро «Кавендиш» в дом номер девятнадцать по Вильямову Полумесяцу. Она отправилась туда и, как и было велено, прошла в гостиную. В гостиной она обнаружила мертвое тело, закричала и бросилась вон, чтобы позвать на помощь. Ни вопросов, ни уточнений к рассказу Шейлы Вебб не последовало. Мисс Мартиндейл, которая тоже давала свидетельские показания, говорила еще короче. Какая-то женщина, вероятно мисс Пебмарш, позвонила по телефону и попросила прислать стенографистку, желательно мисс Шейлу Вебб, в дом номер девятнадцать по Вильямову Полумесяцу и потом дала некоторые дополнительные указания. Мисс Мартиндейл заметила точное время звонка — один час сорок девять минут. И на этом она закончила.

Вызванная после нее мисс Пебмарш категорически отрицала, что в день убийства обращалась в бюро с какой бы то ни было просьбой. Сообщение инспектора уголовной полиции Хардкасла было кратким и бесстрастным. После вызова по телефону он отправился в дом номер девятнадцать по Вильямову Полумесяцу, где обнаружил тело убитого мужчины.

Коронер задал вопрос:

— Удалось ли вам установить личность убитого?

— Пока нет, сэр. И по этой причине я хотел бы просить вас отложить разбирательство.

— Согласен.

Затем последовали показания медицинского эксперта. Полицейский врач, доктор Ригг, доложил суду, что осматривал тело дважды — в доме номер девятнадцать по Вильямову Полумесяцу и потом в полиции, — и зачитал свое заключение.

— Доктор, скажите, вы могли бы приблизительно определить время наступления смерти?

— Я закончил осмотр в половине четвертого. Полагаю, смерть наступила между половиной второго и половиной третьего.

— Нельзя ли сказать точнее?

— Я бы не рискнул. Тут нужно учитывать слишком много факторов — возраст, состояние организма и многое другое. Но скорее всего, наиболее вероятное время — два часа дня или чуть пораньше.

— Вы произвели вскрытие?

— Да.

— Причина смерти?

— Жертву зарезали острым длинным ножом. Возможно, это был нож вроде французского кухонного-с тонким острием. Острие вошло в тело… — Тут доктор приступил к техническим подробностям.

— Смерть наступила мгновенно?

— Нет, человек этот оставался жив в течение нескольких минут.

— И при этом не кричал, не сопротивлялся?

— В его состоянии вряд ли это было возможно.

— Доктор, прошу вас, поясните, что вы имеете в виду.

— Я провел соответствующие анализы всех соответствующих органов. Могу сказать, что в момент смерти жертва находилась в состоянии комы в результате воздействия лекарства.

— Вы можете назвать это лекарство?

— Да. Хлоралгидрат.

— А можете вы сказать, каким именно образом попал он в организм убитого?

— Скорее всего, вместе с алкоголем. Тогда действие наступает почти мгновенно.

— Н-да, по моим сведениям, этот коктейль хорошо известен в некоторых кварталах и называется «Микки-финн», — пробормотал коронер.

— Совершенно верно, — сказал доктор Ригг. — Наверняка убитый, ничего не подозревая, выпил этот коктейль и уже через несколько минут потерял сознание.

— И вы полагаете, что тогда-то его и убили?

— Уверен. Это объясняет и отсутствие следов борьбы, и безмятежное выражение лица.

— Как долго пробыл он без сознания?

— Трудно сказать наверняка. Тут опять все зависит от состояния здоровья. Могу утверждать только одно — пролежал он не меньше получаса, а скорей всего, даже дольше.

— Благодарю вас, доктор Ригг. Скажите только, когда убитый в последний раз ел.

— В тот день он не обедал, если вас интересует именно это. В течение четырех часов, предшествовавших убийству, он не принимал никакой плотной пищи.

— Еще раз благодарю вас. Думаю, это все.

Коронер оглядел зал и произнес:

— Предварительное слушание дела откладывается на две недели до двадцать восьмого сентября.

Слушание закончилось, и публика потянулась к выходу. Пришедшая в суд вместе со всеми девушками из бюро «Кавендиш» Эдна Брент замешкалась у дверей. Бюро в то утро было закрыто. Одна из машинисток, Морин Уэст, обернулась к Эдне:

— Ну, как тебе все это? Слушай, пойдем поедим в «Синей птичке»? Времени у нас хоть отбавляй. Во всяком случае, у тебя.

— Времени у меня не больше, чем у вас, — обиженно ответила Эдна. — Наша Кошка заявила, что мне лучше ходить обедать в первый перерыв. Придумала. Так что лучше, пока есть лишний часок, я пройдусь по магазинам.

— Ну-у, она как всегда, — сказала Морин. — Вечно устроит какую-нибудь пакость. Контора откроется в два, опаздывать не стоит. Ты что, кого-нибудь ищешь?

— Шейлу. Я не видела, ушла она или нет.

— Давно уже, — ответила Морин, — сразу, как только дала показания. Она ушла с молодым человеком — не рассмотрела с кем. Ты идешь?

Эдна все еще мешкала и сказала:

— Идите без меня… мне все равно еще по магазинам… Морин ушла вслед за остальными. Эдна осталась у входа. В конце концов она решилась обратиться к молодому светловолосому полицейскому, который стоял у дверей.

— Нельзя ли мне вернуться? — робко пробормотала она. — Мне нужно поговорить с этим… кто приходил к нам в бюро… с инспектором, как его…

— Инспектором Хардкаслом?

— Да-да. Он сегодня давал свидетельские показания.

— Ну-у… — Молодой полицейский заглянул внутрь и увидел инспектора, занятого разговором с коронером и констеблем графства.

— Он сейчас очень занят, мисс, — сказал он. — Если бы вы заглянули позднее или передали бы через меня… У вас что-нибудь важное?

— Вряд ли, — сказала Эдна. — Так… просто я никак не пойму, почему она сказала… Я помню… — И она, недоуменно сдвинув бровки, отвернулась.

Она добрела до Хлебного рынка, а потом пошла дальше по Главной улице, все еще силясь что-то обдувать и растерянно хмуря брови. Попытки разобраться в чем-то самой удавались Эдне не слишком. Чем больше она старалась разложить все по полочкам, тем больше запутывалась.

Раз она сказала вслух:

— Но этого быть не может… Не может быть, она лжет… Вдруг, приняв какое-то решение, она свернула с Главной улицы на Олбанскую дорогу и пошла в сторону Полумесяца.

С того дня, когда в печати появились сообщения об убийстве, возле дома номер девятнадцать по Вильямову Полумесяцу собирались целые толпы зевак. Удовольствие, с которым при подобных обстоятельствах публика разглядывает обыкновенные камни и кирпичи, вещь загадочная. В первый день власти вынуждены были даже поставить полицейского, чтобы немного утихомирить собравшихся. Потом интерес поугас, но не иссяк. Фургоны торговцев здесь притормаживали, женщины с сумками на колесиках делали передышку минут на пять-шесть и, стоя на противоположной стороне улицы, таращили глаза, разглядывая аккуратненький домик мисс Пебмарш. Домохозяйки с корзинами вперивали в него жадные взгляды и останавливались, чтобы перекинуться с приятельницами свеженькой сплетней.