— Что вы сказали? — переспросил Карелла, обернувшись к Флетчеру.

— Я сказал, что хотел бы чем-нибудь помочь Корвину.

— Помочь?!

— Да. Как вы считаете, Ролли Шабрье посчитав бы странным, если бы я попросил пригласить хорошего адвоката для этого парня?

— М-да, мне кажется, это могло бы показаться ему довольно странным.

— Я чувствую нотку сарказма в вашем голосе.

— Вовсе нет. Я полагаю, что девяносто процентов всех мужей, чьи жены были убиты, вряд ли пойдут в суд и порекомендуют хорошего адвоката для обвиняемого. Должно быть, вы шутите.

— Отнюдь. Послушайте, я знаю: то, что я собираюсь сказать, вряд ли вам понравится…

— Тогда ничего не говорите.

— Нет-нет, я должен это сказать. — Флетчер отхлебнул мартини. — Мне очень жаль этого парня. Мне…

— Привет, незнакомец, — вынырнула из темноты брюнетка. Взгромоздившись на табурет, на котором до этого восседала проститутка, она фамильярно взяла Кареллу под руку и спросила: — Ты без меня скучал?

— Чуть не сдох от тоски. Но сейчас у меня важный разговор с другом и…

— Да Бог с ним, с твоим другом! — махнула рукой девушка. — Меня зовут Элис-Энн, а тебя как?

— Дик Никсон.

— Очень рада познакомиться. Дик. Не хочешь еще разок меня поцеловать?

— Пожалуй, нет.

— Почему?

— Дело в том, что у меня во рту в последнее время какие-то язвы появились — наверное, что-то подхватил от своей подружки. Мне бы не хотелось, чтобы и ты…

Элис-Энн потрясенно уставилась на него и заморгала. Она потянулась к его бокалу, чтобы прополоскать рот, сообразила, что это его заразная выпивка, резко повернулась к соседу Кареллы слева, схватила его бокал и набрала полный рот дезинфицирующего алкоголя.

— Эй, ты чего?! — Возмущению соседа не было предела.

— Остынь, жмот! — резко оборвала его Элис-Энн, слезла с табурета и, метнув на Кареллу испепеляющий взгляд, направилась к группе молодых людей, столпившихся в углу переполненного помещения.

— Вы, конечно, этого не поймете, — продолжал Флетчер, — но я благодарен этому парню. Я чертовски рад, что он ее убил, и мне ненавистна сама мысль о том, что его покарают за то, что я считаю актом милосердия.

— Вот вам мой добрый совет, — сказал Карелла. — Не говорите этого Ролли. Не думаю, что он вас поймет.

— А вы понимаете?

— Не совсем.

Флетчер допил свой бокал мартини.

— Ну ладно, пошли отсюда. Если только вы не присмотрели себе чего-нибудь интересного.

— Все, что мне надо, у меня уже есть, — холодно ответил Карелла и снова подумал: говорить ли Тэдди об этой брюнетке в мини?

* * *

Бар "Лиловые стулья" находился еще ближе к центру. Было совершенно очевидно, что название не соответствует действительности, поскольку в баре было лиловым все что угодно, кроме стульев, — потолок, стены, стойка бара, столы, шторы, салфетки, рамы зеркал, абажуры ламп… Стулья же были белыми.

Ошибка в названии была сделала намеренно.

"Лиловые стулья" представлял собой типичный бар для лесбиянок, и в самом названии заключался тонкий намек. Стулья были белыми. Чистота. Невинность. Девственность. Зачем же так упорствовать и называть их лиловыми? Кто может сказать, в чем больше порока — в содержании или в названии?

— Почему сюда? — сразу же спросил Карелла.

— А почему бы и нет? — пожал плечами Флетчер. — Я же обещал показать вам некоторые из самых злачных мест в нашем городе.

Карелла сильно сомневался в том, что это одно из самых злачных мест в городе. Часы показывали начало двенадцатого, но народу было немного, причем клиентура состояла исключительно из женщин — женщины беседовали между собой, поглаживали друг друга, танцевали под джук-бокс, улыбались, обменивались поцелуями… Когда Карелла и Флетчер двинулись к стойке, которую обслуживала здоровенная матрона в рубашке с закатанными рукавами, открывавшими крепкие бицепсы, десятки враждебных взглядов скрестились на них наподобие лучей смерти в фантастическом боевике. Барменша быстро перевела их в слова.

— Что, поглазеть сюда пришли? — неприязненно спросила она.

— Нет, просто занимаемся самообразованием, — не остался в долгу Флетчер.

— Лучше сходите в библиотеку.

— К сожалению, она уже закрыта.

— Может, вы меня еще не поняли?

— А что тут понимать?

— Вас кто-нибудь трогает?

— Нет.

— Ну так не трогайте нас. Вы нам здесь не нужны, и мы не хотим, чтобы вы тут околачивались. Охота на уродцев посмотреть — валите в цирк. — Барменша отвернулась и направилась в другой конец стойки к посетительнице.

— По-моему, нам предложили убраться, — сказал Карелла.

— Что верно, то верно, остаться не пригласили, — кивнул Флетчер. — Но вы хорошо все рассмотрели?

— Мне уже доводилось бывать в подобных барах.

— Правда? А я впервые побывал здесь только в сентябре. Действительно, прямо как в цирк сходил. — Флетчер засмеялся и неверной походкой двинулся к лиловой двери.

* * *

Холодный декабрьский воздух только ускорил действие многочисленных порций мартини, выпитых Флетчером, и к тому времени, когда они добрались до бара "Отдых у Куигли", расположенного почти на Скид-Роу, он спотыкался и хватался за руку Кареллы для поддержки. Карелла сказал, что, наверное, пора по домам, но Флетчер заупрямился и заявил, что хочет, чтобы Карелла "увидел их все, все их увидел", и затащил его в совершенно жуткий вертеп. Именно о таких барах Карелла упоминал раньше, когда говорил, что может мгновенно распознать уголовников среди посетителей, и неожиданно очень обрадовался, что у него к поясу пристегнута кобура с револьвером 38-го калибра.

Пол был посыпан опилками, освещение тусклое. Незадолго до полуночи бар заполняли личности, принадлежавшие к той породе людей, которые обычно просыпаются в десять вечера и остаются на ногах до десяти утра. Их внешность имела мало общего с внешностью посетителей первого бара, где побывали Карелла и Флетчер. Все были одеты почти одинаково, говорили одинаково бесстрастными голосами и ни в коей мере не походили ни на нахальную толпу в "Смешинке", ни на любительниц тихого досуга в "Лиловых стульях". Но если акулу в мутной воде еще можно спутать с дельфином, то посетители "Отдыха у Куигли" сразу же показали себя опасной публикой. Впрочем, Карелла не знал, почувствовал ли это Флетчер. Знал он только одно — долго он не хотел оставаться здесь ни за какие коврижки. Особенно если учесть, что Флетчер едва держался на ногах.

Неприятности начались почти сразу.

Флетчер протиснулся сквозь толпу и занял место у стойки, и тут узколицый парень в темно-синем костюме и галстуке в цветочек, больше уместном в апреле, нежели в декабре, резко повернулся к нему и сказал: "Смотри!" Он прошептал эти слова едва слышно, но они угрожающе повисли в воздухе, и еще до того, как Флетчер успел как-то отреагировать, парень опустил ему руку на плечо и толкнул с такой силой, что тот рухнул на пол. Пьяный Флетчер недоумевающе уставился на него, удивленно заморгал и начал вставать. Неожиданно парень пнул его ногой в грудь — даже слабее, чем в первый раз, но эффект был точно таким же. Флетчер снова упал, и на этот раз его голова ударилась о пол с отчетливым стуком. Молодой человек застыл, приготовившись к еще одному удару — теперь уже в голову.

— А ну завязывай! — резко сказал Карелла.

Парень застыл. Опираясь на одну ногу и слегка отведя назад другую, он посмотрел на Кареллу.

— Тебе чего? — Он осклабился, казалось, только радуясь возможности заполучить еще одну жертву. Балансируя на носках, он повернулся к Карелле, сжал кулаки и, по-прежнему улыбаясь, спросил: — Ты что-то сказал?

— Я сказал: завязывай, сынок, — проворчал Карелла и наклонился, чтобы помочь Флетчеру подняться на ноги.

Он был готов к тому, что последовало за этим, и ничуть не удивился. Удивился парень, который попытался ударить Кареллу кулаком и неожиданно для себя перелетел через его голову и грохнулся на спину в опилки. И инстинктивно сделал то, к чему привык с юных лет, — потянулся за ножом в кармане брюк. Однако Карелла, не дожидаясь, когда тот вооружится, четко и быстро приложил его носком ботинка по самому чувствительному у мужчин месту. Потом повернулся к бару, где еще один молодой человек, похоже, тоже собирался вмешаться, и очень спокойно произнес:

— Я полицейский. Так что остынь, понял?

Второй парень остыл очень быстро. В баре наступила полная тишина. Повернувшись спиной к стойке и надеясь, что бармен не ударит его по голове обрубком бильярдного кия или бутылкой, Карелла подхватил Флетчера за руку и помог подняться.

— Вы в порядке? — спросил он.

— Все о'кей, — прохрипел тот.

— Тогда пошли.

Стараясь идти как можно быстрее, он подвел Флетчера к двери. Он полностью отдавал себе отчет, что его полицейский значок служит очень хлипкой защитой в таком месте, и больше всего на свете ему хотелось поскорее исчезнуть отсюда. Ведя Флетчера к машине, он молил Бога, чтобы на них не набросились до того, как они успеют уехать. Он открыл дверцу, и в этот момент пять-шесть человек вышли из бара.

— Закрыть дверь! — рявкнул Карелла, повернул ключ зажигания, нажал на газ, и машина с визгом рванулась вперед. Запахло паленой резиной. Карелла не снимал ногу с акселератора, пока не проехал милю и не убедился, что их не преследуют.

— Это было просто бесподобно, — сказал Флетчер.

— Да уж, бесподобно, — сердито передразнил его Карелла.

— Восхитительно. Я восхищаюсь человеком, способным на такое.

— Слушайте, Джерри, за каким чертом вам понадобилось лезть в этот притон?

— Я хотел, чтобы вы увидели их все, — заплетающимся языком пробормотал Флетчер и, откинув голову на спинку сиденья, захрапел.