За рулем сидел Эдвард Кавендиш. Блекли изо всех сил засвистел в свой свисток. Со двора быстро вынырнула полицейская машина.

— Позвоните! — крикнул Блаунт Блекли. — Передайте о розыске машины во все инстанции! У вас ведь есть ее номер!

Джорджия сжала руку Найджелу.

— Прошу вас, — сказала она. — Сделайте все, что в ваших силах. Ведь я должна была дать ему шанс… А со мной все в порядке…

Найджел нежно провел рукой по ее щеке, поднялся и тоже выскочил во двор. Он успел сесть в полицейскую машину как раз тогда, когда та, сорвавшись с места, выезжала на дорогу. Блаунт, сидевший на переднем сиденье, обернулся к Найджелу и прокричал:

— Ему повезло, что в тот момент его сестра упала с лестницы!

— Бывает! — уклончиво ответил Стрэйнджуэйз, избегая встречаться с инспектором взглядом. — Я думаю, что он находился в умывальной комнате у двери и использовал представившуюся возможность, когда полицейский покинул свой пост, чтобы помочь Джорджии. Старина Эдвард ловко использовал положение.

Блаунт с раздражением посмотрел на него.

— Но ведь у него нет никаких шансов! Это только признание вины с его стороны, больше ничего!

Заскрипели тормоза. Добравшись до конца поместья, они очутились перед закрытыми воротами. Блаунт выскочил из машины и потряс чугунную решетку ворот. Они были заперты. Шофер тревожно засигналил. Из домика неторопливо вышел привратник.

— Откройте ворота! И побыстрее! Полиция!

— Человек, который только что проехал тут, сказал, что его сиятельство приказал запереть ворота, — неуверенно проговорил привратник.

— Если вы немедленно не откроете ворота, я арестую вас как соучастника! Куда он поехал?

Привратник отворил ворота и показал направление. Они помчались дальше. Но потеряли целую минуту. А на спортивной машине за минуту можно проехать целый километр.

Доехав до развилки, они были вынуждены остановиться. Блаунт выскочил из машины и осмотрел дорогу, отыскивая следы шин автомобиля. Он нашел их только в полувысохшей луже в нескольких метрах от этого места.

Проехав еще несколько километров, они наткнулись наконец на брошенную спортивную машину. Но Эдварда Кавендиша уже и след простыл.

Лишь немного спустя они обратили внимание на табличку, прикрепленную в нескольких десятках метров от них к двум шестам:

Частный аэродром

Круговые полеты

Пять кругов — пять шиллингов

Они побежали по лужайке. Кроме барака, флюгера и стройного загорелого мужчины в комбинезоне, ничего не было видно. А владелец оказался таким же немногословным, как и его объявление. Когда Блаунт спросил, куда девался человек, вылезший из спортивной машины, тот только показал куда-то в небо. Подняв голову, Блаунт увидел там крохотную точку.

— Полиция! — выпалил он. — Мы ловим этого человека! У вас есть второй самолет? Или телефон?

— Телефона нет, — равнодушно сказал человек, не переставая жевать резинку. — Но вот возвращается Берт…

Над их головами пролетел самолет, коснулся земли и побежал по взлетной полосе. Они бросились вслед за самолетом. Блаунт отдавал приказания, словно строчил из пулемета. Два пассажира с удивлением поглядывали на него. Механика тотчас же послали к телефонной будке позвонить на ближайший аэродром и сообщить номер самолета, на котором удрал Кавендиш.

— У вас достаточно бензина? — коротко спросил Блаунт у пилота. Тот кивнул.

Они протиснулись на места для пассажиров. Самолет развернулся, побежал по дорожке и с ревом оторвался от земли. Вскоре они уже достигли нужной высоты. Внизу зеленели луга и леса. Но точка в небе исчезла. Правда, день был безоблачный, можно было надеяться вновь увидеть ее вскоре. Что там происходит? На что решится Кавендиш, когда истратит свои пять шиллингов? Или, быть может, он арендовал машину на более длительный полет?

Они летели в сторону моря. Возможно, Кавендиш надеялся улететь во Францию или Испанию? Блаунт прорычал на ухо пилоту:

— Мы догоняем их?

Тот кивнул головой. И действительно, они увидели точку. Точка стала заметно расти, постепенно превращаясь в некое крылатое насекомое. Они все больше приближались к первому самолету. Под ними уже плескалось море.

— Фред нас заметил! И сбавил скорость, — прокричал, обернувшись к ним, пилот.

Теперь они почти настигли самолет Кавендиша, так что даже могли видеть двоих людей, сидящих в самолете. Когда их самолет повис метрах в двадцати над первым, они заметили, что Кавендиш держит пилота под прицелом револьвера. А потом Кавендиш оторвал взгляд от пилота и посмотрел наверх. Найджел понял, что этот взгляд он не забудет никогда… Без труда можно было понять, что творилось в душе Кавендиша. Выхода из положения у него не было… Хотя нет, кажется, он нашел его… Внезапно Найджел увидел, как Кавендиш, все еще продолжая держать пилота на мушке, начал выбираться со своего сиденья, перегнулся через борт, на мгновение повис на нем, а потом полетел вниз, в морскую бездну. Летел он с раскинутыми руками и ногами, а потом сразу исчез в море, не оставив после себя даже кругов на воде.

Глава 15

— Таким образом, она в конце концов была отмщена, — сказал Стрэйнджуэйз.

Эти слова были произнесены ровно через неделю после того, как Кавендиш предпринял свой полет на самолете, оказавшийся для него намного продолжительнее, чем он предполагал. Найджел сидел вместе с дядюшкой Джоном и Филиппом Старлингом в своей городской квартире. Старлинг еще не слышал о всех подробностях дела. Сэр Джон, хотя и получил подробный отчет от Блаунта, посчитал, что племянник сможет добавить кое-что еще. Пригласили и Блаунта, но он не смог приехать из-за занятости.

Все попивали шерри. Когда Найджел произнес свою фразу, сэр Джон как раз подносил бокал с шерри ко рту. Бокал повис в воздухе, а сэр Джон спросил с удивлением:

— В конце концов? Ведь О'Брайен уже две недели как мертв!

— Да. Но ему пришлось очень долго ждать. Более двадцати лет. Поэтому выражение «в конце концов» я считаю вполне уместным, — загадочно ответил племянник.

Дядюшка испытующе посмотрел на него.

— Нет, одной фразой ты тут не отвертишься! — наконец сказал он. — Или ты опять готов сделать свое очередное сенсационное разоблачение? В таком случае, продолжай!

— Хорошо! — согласился Найджел. — Тебе ведь практически известны все факты по этому делу. Филиппу я тоже кое-что рассказал, а остальное он может и сам домыслить, особенно если и впредь будет поглощать мое драгоценное шерри такими порциями. К тому же именно он и подсказал мне правильное решение вопроса…

— Подсказал тебе правильное решение вопроса? Опять загадки. Что ты хочешь этим сказать, черт тебя побери?

— Сперва ответь мне, дядюшка, как ты относишься к позиции Блаунта по этому делу?

— Я? Ну, в некоторых деталях его толкование несколько, как говорится, притянуто за уши, в деле остались и белые пятна. Зато Кавендиш своим бегством и самоубийством признал собственную вину. Немаловажно и то, что яд, имевшийся у его сестры, исчез. А почему ты, собственно, спрашиваешь?

— Потому что, откровенно говоря, я считаю позицию Блаунта и его взгляд на вещи совершенно неверными, — заявил племянник и мечтательно уставился куда-то в потолок.

— Но я думал, что ты во всем с ним согласен? — выпрямившись, воскликнул сэр Джон. — Черт возьми, из-за тебя я пролил твое драгоценное шерри! Вечно ты со своими фокусами…

— В целом ряде пунктов я полностью согласен с ним. Но с самой сутью дела — нет. Я как раз собирался представить себе, как действительно обстояло дело, когда Кавендиш совершил этот свой абсолютно необдуманный поступок.

— Но черт возьми! — опять раздраженно воскликнул сэр Джон. — Блаунт мне сказал, что ты согласен с ним в том, что О'Брайена застрелил Кавендиш!

— Все правильно. И я этого не отрицаю…

— Может, ты хочешь нам сказать, что, хотя Кавендиш и застрелил О'Брайена, он тем не менее не является убийцей? — подчеркнуто насмешливо заметил сэр Джон.

— Вот теперь ты уже на верном пути, — парировал Найджел. — Именно это я и хочу сказать… Но вначале, разреши, я приведу слабые места в доказательствах Блаунта. Я никогда не сомневался, что Кавендиш той ночью был в бараке и намеренно оставил следы на снегу, чтобы сделать версию о самоубийстве более правдоподобной. Но ведь эта мысль от меня и исходила. Я и сейчас готов поверить, что Киотт-Сломан видел, как Кавендиш шел к бараку, а потом попытался его шантажировать, хотя никакими точными доказательствами я в этом пункте не обладаю. Но что Кавендиш является убийцей, вернее, что он был способен на такое убийство — вот в это я не могу поверить!

— Значит, ты полагаешь, что О'Брайен был уже мертв, когда Кавендиш появился в бараке? — спросил сэр Джон.

— В известном смысле, да, — как-то неопределенно ответил племянник. — И Блаунт правильно решил, что завещание О'Брайена или вообще не играло в этом деле никакой роли, или если и играло, то очень незначительную. В конце концов Блаунт пришел к выводу, что главным мотивом в поведении Кавендиша была месть. Все это очень соответствовало и тону анонимных писем, но именно тут Блаунт и совершил главную ошибку. Кардинальную, я бы сказал… Филипп, вы ведь знали Кавендиша. Это был прилежный, не понимающий юмора и незаметный бизнесмен. Вы можете представить себе, чтобы он писал такие письма?

Найджел протянул ему письма и, пока Филипп их читал, в беспокойстве заходил по комнате.

— Нет, это определенно не стиль Эдварда! На такие шутки и остроты он просто не способен. Могу поклясться, что эти письма писал не Эдвард!

— Все верно! — с торжеством воскликнул Найджел. — И имейте в виду, дядя, что Филипп — специалист по стилистике. Но если Кавендиш не писал эти письма, то, значит, он не мог замышлять и убийство? Было бы слишком неправдоподобно, если бы два человека одновременно замышляли сделать нечто подобное, точнее, убить О'Брайена в один и тот же день. А теперь психологическая сторона дела. Теория Блаунта основывается на том, что Кавендиш сначала посредством анонимных писем заставил полковника принять защитные меры, а потом после полуночи последовал за ним в барак, хорошо зная, что тот вооружен и готов пристрелить первого, кто осмелится там появиться. В бараке он затеял какой-нибудь малозначительный разговор, пока не представилась возможность напасть на полковника и направить ему в грудь его же оружие… Теперь я спрашиваю: разве кто-нибудь, кто хорошо знал О'Брайена, отважится на такое? И тем не менее Блаунт рискнул приписать это Кавендишу! Именно Кавендишу! Человеку, который так и не перестал дрожать с тех пор, как увидел труп полковника! Человеку, чьи нервы были в таком ужасном состоянии, что он выдвинул нелепейшие обвинения против своей же сестры, когда Блаунт его немножко поприжал! Человеку, который бросился в постыдное бегство еще до того, как ему предъявили обвинение… Откровенно говоря, Блаунт очень меня разочаровал своими умозаключениями…