— Это верно, — согласился лейтенант. — Я уже и сам удивлялся.

— И еще кое-что. Согласно вашей теории, он выстрелил в себя и, падая, ударился локтем о край стола, отчего и появились синяки и раскололась запонка. Тут у меня два возражения. Во-первых, при таком падении он получил бы всего один синяк, а не два. А во-вторых, запонка наверняка не такая уж слабая, чтобы сломаться от одного только падения или удара о стол. Представьте себе, что эта трубка — револьвер. Я целюсь в вас. Вы перехватываете мою руку правой рукой, чтобы отвести от себя направленное на вас дуло. Моя манжета оказывается в вашей руке, и запонка ломается. А на моей правой руке остаются следы ваших пальцев…

Блекли потянул себя за ус.

— О Боже ты мой, сэр! Я думаю, вы совершенно правы. Значит, это все-таки убийство?! Полковник с кем-то беседовал, но потом заподозрил неладное и вытащил револьвер. Убийца, каким-то образом усыпив его внимание, хватает его за запястье, выворачивает ему руку — этим объясняется, что выстрел был произведен с такого близкого расстояния, — и попадает полковнику в сердце. После этого убийца уничтожает следы борьбы, стирает отпечатки пальцев со ствола револьвера, чтобы все было похоже на самоубийство… — Лейтенант вздохнул. — И вот опять мы добрались до мертвой точки. Что же, убийца улетел из барака на крыльях?

— Вернемся к ботинкам, — предложил Найджел. — Где вы их нашли?

— Они стояли на полу… За одним из кресел.

— Но они были видны?

— О да! — ответил Блекли. — Я увидел их каблуки, не отодвигая кресла.

— А когда я сегодня утром обнаружил труп полковника в домашних туфлях и попытался отыскать ботинки, в которых он пришел в барак, то нигде не смог их найти. Правда, я не заглядывал в шкаф, но за креслом смотрел и могу поклясться, что ботинок там не было.

Блекли посмотрел на Найджела с испугом.

— Как же так? — выдавил он наконец. — Ведь это означает, что…

— Вот именно. А если к этому добавить, что на ботинках не было никаких отпечатков и что они были совершенно сухими, хотя печурка давно уже не горела, то подозрения в убийстве полковника усиливаются. Сами по себе эти разрозненные факты еще мало о чем говорят. Возможно, их не хватит даже на то, чтобы убедить вашего шефа продолжать расследование. Но тогда надо поискать что-нибудь еще. — Некоторое время Найджел заметно колебался. Наконец, решившись и как-то странно передернув плечами, он спросил: — У вас случайно нет опыта по вскрытию сейфов, Блекли? Мне не терпится заглянуть в него.

Полицейский подошел к сейфу и какое-то время изучал его.

— Думаю, с этим я мог бы справиться. Но для чего вам это понадобилось?

— О'Брайен сказал мне, что его завещание находится в сейфе. Если сейф окажется пустым, то это стопроцентное доказательство того, что полковник был убит. Ну и сам мотив преступления станет яснее.

Блекли трудился над сейфом почти полчаса. Все это время Найджел, терзаемый нетерпением, метался по комнате. Не переставая курить, он хватал, с полки книгу за книгой, но, не одолев и строчки, ставил на место. Наконец послышался легкий щелчок, и Блекли удовлетворенно крякнул, когда дверь сейфа открылась. Оба увидели, что он пуст.

Глава 6

Теперь уже Блекли был убежден, что произошло убийство, и сразу развил бурную деятельность. Он договорился с Найджелом не сообщать гостям об этих подозрениях, считая целесообразным ввести в заблуждение убийцу: пусть пребывает в уверенности, что полиция идет по ложному следу.

Затем лейтенант нашел Болтера и приказал ему незаметно наблюдать за домом. Со своего поста сержант заметил Киотт-Сломана, отправившегося в деревню в стареньком двухместном кабриолете, а затем Джорджию Кавендиш, вышедшую вместе с братом на прогулку в сад.

После этого Блекли позвонил своему начальнику и доложил о случившемся, договорившись обсудить подробности во второй половине дня.

Он вызвал также из полицейского участка подкрепление и наконец снова вернулся в барак, чтобы еще раз тщательно осмотреть его. На это время Найджел, не сомневавшийся в профессионализме лейтенанта, удалился в парк, чтобы в тишине поразмыслить над имеющимися у него фактами.

Для осмотра барака Блекли взял себе в помощь Беллами, как человека, долго бывшего в услужении у полковника. Во время работы выяснилось, что и Блекли и Беллами служили в Индии в одно и то же время под началом одного и того же грубияна. Общие воспоминания сблизили их, и первоначальная сухость в отношениях постепенно исчезла.

Лейтенанту необходимо было отыскать доказательства борьбы, происшедшей между полковником и его убийцей, поэтому он попросил бывшего боксера как можно тщательнее осмотреть комнату и отметить все происшедшие там изменения.

— Кое-что мне кажется странным, — вскоре заметил Артур. — Например, ботинки, которые вы нашли за креслом. Полковник никогда их туда не ставил. Обычно они находились в шкафу рядом с дверью. А своих привычек полковник придерживался очень строго.

Блекли возликовал в душе. Еще один плюс в пользу теории мистера Стрэйнджуэйза и его собственной.

— В отношении своих бумаг, однако, полковник не был так строг, — сказал Блекли, указав на стол.

— Что верно, то верно. Мне всегда это не нравилось. Однажды я попытался навести порядок, но не тут-то было! Полковник разбушевался, как дьявол в преисподней. И пригрозил мне: «Если ты еще раз дотронешься своими грязными лапами до моих бумаг, я тебе сверну шею!»

— Значит, вы не сможете сказать, пропало что-нибудь со стола или нет?

Почесывая массивный подбородок, Беллами склонился над столом и сосредоточенно его оглядел.

— Странное дело, — удивился он, — полковник всегда клал свои письма вот сюда, в одну кучку. А в этой корзиночке с надписью «Письма» хранил другие бумаги — счета, квитанции и так далее. Теперь все наоборот: письма лежат в корзиночке, а счета — в кучке.

Никаких других изменений Артур обнаружить не смог, но Блекли был доволен и этим и вскоре отпустил его.

Перед уходом Артур обернулся и прохрипел:

— Когда вы и мистер Стрэйнджуэйз найдете эту собаку, оставьте меня с ним с глазу на глаз минут на пять. Вы понимаете, так, как бы случайно. Потом вы скажете судье, что при попытке к бегству он врезался в грузовик. Пожалуйста, подумайте об этом.

Лейтенант занимался обыском еще с полчаса, но не обнаружил ничего примечательного. Ему не удалось найти ни завещания, ни каких-либо технических набросков или планов. К этому времени из участка прибыло подкрепление. И Блекли занялся распределением обязанностей. Одного из полицейских он отослал в деревню, чтобы тот осторожно разузнал, не был ли кто-нибудь из деревенских жителей этой ночью в парке, а также не видели ли в недавнее время в этом районе какого-либо чужака. Он не очень-то надеялся на положительный результат, но ведь большая часть полицейской работы и состоит в такой вот отработке всевозможных версий.

Второго человека он поставил дежурить перед бараком. Третий сменил Болтера, который вместе с Блекли проследовал в дом.

А Найджел был так погружен в свои мысли, что не заметил, как добрался до дома своего дядюшки. Чаткомб-Тауэрс был построен в истинно английском духе. Над ним трудились целые поколения Марлинвортов. Совместными усилиями, испытывая терпение архитекторов, они соорудили настоящее чудище из камня и цемента. Балюстрады, башни, колонны и всякие орнаменты при первом знакомстве просто ошарашивали. Тауэрс, то есть башни, как таковой, собственно, и не было. Но был довольно экстравагантный дом, который — и этого Найджел не мог не признать — с достоинством возвышался над окрестностями.

Найджел позвонил и тотчас же был проведен дворецким в огромный холл, увешанный мрачно взиравшими отовсюду оленьими головами.

— В Дауэр-Хауз произошла трагедия, Поисонби, — таинственно шепнул он дворецкому. — О'Брайена нашли мертвым. И мы предполагаем самое худшее…

Ни один мускул не дрогнул на лице дворецкого.

— Вот как, сэр! Это очень неприятно. Я полагаю, вы хотите уведомить о несчастье его светлость?

Найджел утвердительно кивнул, а найдя своего дядюшку за завтраком, не преминул «уведомить его светлость о несчастье». Лорд Марлинворт чуть не подавился от страха и уставился на племянника широко раскрытыми глазами.

— О Боже! — наконец выдавил он. — Ты говоришь, О'Брайен мертв! Застрелен! Бедняга! Какой трагический конец!.. Подумать только, ведь еще вчера вечером он сидел с нами за праздничным столом!.. Но недаром же говорят, что тот, кто посеет ветер, пожнет бурю. При его жизни, полной приключений и авантюр, другая смерть была бы вряд ли возможна. Элизабет очень опечалится… Я называл его «последним элизабетянином», и этот человек мне очень нравился. Ты, наверное, знаешь, что он родом из ирландских О'Брайенов и…

После довольно неуверенного старта лорд Марлинворт почувствовал себя в своей стихии и посвятил усопшему довольно солидную заупокойную речь.

Во время ленча эту новость сообщили леди Марлинворт. Справившись с шоком, она, как ни странно, в дальнейшем сохраняла полное спокойствие.

— Я должна сходить туда и успокоить бедняжку Кавендиш. Если она вообще в состоянии кого-либо видеть. Думаю, сейчас она на грани нервного срыва.

При мысли о таком плачевном состоянии отважной исследовательницы, Найджел про себя улыбнулся.

— Почему вы считаете, что именно ее это тронуло больше всех? — спросил он.

Леди Марлинворт погрозила ему пальчиком:

— Ох уж эти мужчины! Никогда ничего не замечают. Я хоть и старая женщина, но всегда отлично вижу, когда девушка влюблена по уши! И причем такая милая девушка! Может, она и не красавица и у нее есть кое-какие странности… Например, появиться за столом с попугаем на плече… Но как можно корить за это женщину, большую часть жизни проведшую среди негров? В мои времена такого бы просто не потерпели… Так на чем же я остановилась? Ах да, бедняжка была влюблена в О'Брайена, и они очень подходили друг другу. Какая неосторожность с его стороны, что именно сейчас он позволил себя убить. Бедной девочке это разобьет сердце.