Агата Кристи - Большая Четверка. Загадочный мистер Кин. Тринадцать загадочных случаев

— И зачем люди делают столько глупостей! — произнесла она в сердцах.

— Да, бывает, — согласился мистер Саттертуэйт.

Его невозмутимость помогла девушке прийти в себя. Ей, видимо, очень нужно было выговориться, и она продолжала:

— Я ведь совсем этого не хотела… Ну вот, послушайте, как получилось. Мы с мистером Истни давно уже дружим — с самого моего приезда в Лондон. Он ужасно много времени и сил посвятил моему голосу, кое с кем меня познакомил и вообще столько для меня сделал, что, ей-богу, всего и не перечесть. Музыку он просто обожает! Я так ему благодарна за то, что он пригласил меня сегодня в оперу, — я ведь понимаю, что для него это весьма ощутимые расходы. А потом к нам подошел мистер Бернс и заговорил. Ей-богу же, он ничего такого не сказал, но Фил — ну, то есть мистер Истни — вдруг весь как будто ощетинился. И что он так на него взъелся — ума не приложу! В конце концов, у нас же тут свободная страна! А мистер Бернс вообще всегда со всеми вежлив!. А после, когда мы уже шли к подземке, он опять нас догнал и хотел пойти с нами, но не успел и двух слов сказать, как Филип вдруг ни с того ни с сего набросился на него с кулаками. Ах, как мне все это неприятно!

— Правда? — с невинным видом спросил мистер Саттертуэйт.

Девушка смутилась, но не сильно. По всей видимости, она не была закоренелой кокеткой. Некое приятное волнение оттого, что из-за нее дерутся мужчины, ей, конечно, не чуждо, размышлял мистер Саттертуэйт, и это вполне естественно — однако досада и беспокойство, кажется, тоже несомненно имеют место. Ситуация прояснилась в следующую минуту, когда, без видимой связи с предыдущим, она вдруг сказала:

— Надеюсь, он не сделал ему слишком больно.

«Интересно, — улыбаясь в темноте, подумал мистер Саттертуэйт, — кто „он“ и кому „ему“?»

Желая проверить собственные догадки, он уточнил:

— Простите, вы надеетесь, что мистер… Истни не сделал слишком больно мистеру Бернсу?

Она кивнула.

— Ну да. Господи, какой кошмар! Хоть бы узнать, чем там у них кончилось!..

Машина подъехала к ее дому.

— У вас есть телефон? — спросил он.

— Да.

— Если хотите, я могу все выяснить, а потом вам позвоню.

Лицо девушки прояснилось.

— Ах, как хорошо! Вы так добры!.. Если только это вас не очень затруднит…

— О, нисколько!

Еще раз его поблагодарив, девушка назвала свой номер.

— Меня зовут Джиллиан Уэст, — чуть стесняясь, добавила она.

Пока мистер Саттертуэйт, облеченный новым поручением, ехал по ночному Лондону, на губах его играла загадочная улыбка.

«Да, вот вам и „овал лица, изгиб бровей“», — думал он про себя.

Однако обещание свое он выполнил.

В следующее воскресенье после обеда мистер Саттертуэйт отправился в Кью-Гардене[179] «на рододендроны»[180]. Однажды, давным-давно (бесконечно давно, как казалась ему самому), он с одной молодой особой приехал в Кью-Гардене «на колокольчики». Накануне он очень тщательно продумал, как, какими словами он будет просить означенную молодую особу стать его женой. Но в тот самый момент, когда он в сотый раз мысленно повторял эти самые слова и, вследствие этого, несколько рассеянно отвечал на восклицания спутницы по поведу цветущих колокольчиков, случилось нечто непредвиденное. Молодая особа вдруг прервала свои ботанические восторги и призналась мистеру Саттертуэйту — как истинному другу — в своей любви к другому! Мистеру Саттертуэйту пришлось спешно отложить отрепетированную речь и выудить из глубин собственной души самое искреннее и бескорыстное участие.

Так и закончился роман мистера Саттертуэйта — маленький скромный роман начала викторианской эпохи. Однако в душе мистера Саттертуэйта навсегда осталась сентиментальная привязанность к Кыо-Гарденс, и он часто наведывался сюда взглянуть на колокольчики или — если задерживался за границей дольше обычного — на рододендроны, и грустил, и вздыхал про себя, и, несмотря на старомодность всех своих переживаний, бывал по-настоящему счастлив.

Сегодня он уже возвращался к воротам сада, когда за одним из столиков, расставленных на лужайке возле закусочной, увидел Джиллиан Уэст в компании уже знакомого блондина. Они тоже его узнали. Девушка вспыхнула и, обернувшись к своему спутнику, оживленно о чем-то заговорила. Через минуту мистер Саттертуэйт, сдержанно здороваясь с молодыми людьми за руку, уже принимал скромное приглашение посидеть с ними за чашкой чаю.

— Не могу передать, сэр, как я вам благодарен за то, что вы в тот вечер позаботились о Джиллиан, — говорил мистер Бернс — Она мне все рассказала.

— Да-да, это правда, — кивала девушка. — Вы были так добры!

Мистер Саттертуэйт слушал их с удовольствием. Ему нравилась наивная искренность молодых людей. К тому же, общаясь с ними, он мог как бы заглянуть в новый для себя мир: ведь эти двое открывали ему прежде малознакомый слой общества.

Мистер Саттертуэйт, несмотря на присущую ему сдержанность, умел расположить людей к себе — и вскоре он уже выслушивал историю своих новых друзей. Он заметил, что мистер Бернс по ходу разговора превратился в Чарли, и не очень удивился, узнав, что Чарли с Джиллиан помолвлены.

— Вообще-то, — в новом порыве откровенности признался мистер Бернс, — мы помолвлены только с сегодняшнего дня. Да, Джил?

Бернс работал клерком в какой-то судоходной компании. Он получал приличное жалованье, плюс кое-какие собственные сбережения — так что тянуть со свадьбой не было необходимости.

Мистер Саттертуэйт, кивая, все выслушал и поздравил жениха и невесту.

«Вполне заурядный молодой человек, — подумал он про себя. — Ничего выдающегося. Хороший, честный парень, и в нем много положительных качеств: знает себе цену, но не задается, хорош собою, но не чрезмерно… Конечно, ничего из ряду вон выходящего он никогда не совершит — однако она его, кажется, любит…»

Вслух он произнес:

— А мистер Истни?

Он умолк, но и сказанного оказалось достаточно, чтобы последовала реакция, в целом его не удивившая. Чарли Бернс заметно потемнел лицом, Джиллиан казалась обеспокоенной. Не просто обеспокоенной, подумал он. Пожалуй, даже напуганной.

— Не нравится мне все это, — тихо произнесла девушка. Говоря, она обращалась к мистеру Саттертуэйту, словно чувствуя инстинктивно, что он способен понять переживания, недоступные ее возлюбленному. — Знаете, он ведь так много для меня сделал. Уговорил меня заняться пением, во всем помогал… Я, правда, с самого начала понимала, что голос у меня не бог весть какой. Нет, конечно, кое-какие предложения у меня были…

Она замолчала.

— А также кое-какие неприятности! — закончил за нее Бернс. — Всякой девушке нужно, чтобы о ней кто-то заботился — иначе ее ждут неприятности! У Джиллиан, мистер Саттертуэйт, их было уже много, я бы сказал, даже слишком много! Вы же видите, какая она красавица, — а для девушки это всегда чревато неприятностями…

Постепенно мистер Саттертуэйт уяснил, какого рода «неприятности» имелись при этом в виду. Самоубийство некоего молодого человека (который застрелился из пистолета), необычное поведение управляющего банком (женатого, к слову сказать, человека!), неистовые страсти какого-то незнакомца (этот, по-видимому, просто спятил), безумства старого художника… — Бесстрастным, будничным тоном Чарльз Бернс повествовал о том, какой яркий трагический след оставляла за собою Джиллиан Уэст.

— По-моему, — закончил он, — этот Истни тоже немножко ненормальный. Кто знает, может, не появись я вовремя, у Джиллиан и с ним бы возникли проблемы?

Он рассмеялся, но смех этот показался мистеру Саттертуэйту несколько натянутым и не вызвал ответной улыбки на лице девушки. Она серьезно смотрела на мистера Саттертуэйта.

— Нет, Фил совсем не такой, — раздумчиво сказала она. — Я знаю, он меня любит, я и сама его люблю — но как друга, не более. Просто не могу представить, что с ним будет, когда он узнает про нас с Чарли! Он… Я боюсь, что он…

Она умолкла, так и не сумев выразить своих опасений.

— Если вам понадобится моя помощь, — сказал мистер Саттертуэйт, — можете на меня рассчитывать.

Ему показалось, что Чарли Бернсу его предложение пришлось не по вкусу, но Джиллиан, не задумываясь, ответила: «Спасибо».

И, пообещав в следующий четверг зайти к девушке на чай, мистер Саттертуэйт распрощался со своими новыми друзьями.

Когда четверг наступил, мистер Саттертуэйт еще с утра почувствовал легкий трепет от предвкушения приятной встречи. «Я стар, — думал он, — но не настолько, чтобы не трепетать при виде такой красоты. Да, такой красоты…» И он тряхнул головой, отгоняя дурные предчувствия.

Джиллиан оказалась одна: Чарли Бернс должен был подойти позже. «Она выглядит счастливее, — подумал мистер Саттертуэйт, — будто камень с души сбросила». Да она и сама в этом призналась.

— Знаете, я так боялась сообщить Филу о нашей помолвке — и совершенно напрасно! Фил оказался гораздо лучше, чем я о нем думала. Он, конечно, был огорчен, услышав новость, но все равно повел себя как настоящий друг. Да, друг! Посмотрите, что он прислал мне сегодня утром! Это к свадьбе. Роскошный подарок, правда?

Да, для молодого человека, находящегося в стесненных обстоятельствах, подарок был действительно роскошный — четырехламповый радиоприемник самого последнего образца.

— Мы оба любим музыку, — объяснила девушка, — и Фил сказал, что теперь, слушая музыкальные передачи, я буду о нем вспоминать. Ну конечно же, буду! Мы ведь так с ним дружили…

— Вы можете гордиться своим другом, — мягко сказал мистер Саттертуэйт. — По-моему, он принял удар как настоящий мужчина.

Джиллиан кивнула, и на глаза ее, кажется, навернулись слезы.