Агата Кристи - Большая Четверка. Загадочный мистер Кин. Тринадцать загадочных случаев

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мисс Марпл, — недоуменно посмотрел на нее доктор Ллойд.

— Вы строили свое предположение на том, что сэру Эмброзу был категорически противопоказан дигиталин, так? Но ведь это еще ничего не доказывает. Возможно, все было как раз наоборот.

— Наоборот?

— Ну да, вы же сказали, что его часто прописывают при болезнях сердца.

— Все равно не понимаю. К чему вы клоните?..

— К тому, что у сэра Эмброза должен был быть приличный запас этого лекарства. Так о чем я? Вечно не могу как следует сосредоточиться… Ах да! Предположим, вы собираетесь отравить кого-то дигиталином. Вам не кажется, что в этом случае логично будет подстраховаться? Скажем, устроить всеобщее отравление листьями наперстянки? Надежно и просто. В любом другом случае убийство обнаружится сразу, а единственная жертва общего пищевого отравления вряд ли кого насторожит: доктор Ллойд уже объяснил нам, что воздействие яда — вещь совершенно непредсказуемая. При общей для всех картине недомогания вряд ли кто догадается, что девушка получила смертельную дозу настойки дигиталиса или подобного ему снадобья. Дигиталин мог быть подмешан в коктейль, в кофе — да куда угодно!

— Вы хотите сказать, сэр Эмброз отравил свою воспитанницу? Эту очаровательную девушку, которую так любил?

— Вот именно, любил! — подтвердила мисс Марпл. — Вспомните Баджера с его молодой экономкой и не пытайтесь меня убедить, что мужчина шестидесяти лет не способен влюбиться в двадцатилетнюю девушку. Это случается сплошь и рядом. А такого деспота, как сэр Эмброз, это могло подтолкнуть к совершенно непредсказуемым поступкам. Думаю, мысль, что она выходит замуж, доводила его до безумия. Старик сделал все возможное, чтобы помешать этой свадьбе, но ничего не добился. Мучительная ревность довела его до того, что он решился на убийство — лишь бы она не досталась молодому Лоримеру. Вероятно, он все обдумал заранее: ведь наперстянку нужно сначала посеять, смешав ее с семенами шалфея, а потом ждать, когда она прорастет. Когда это наконец случилось, он сам нарвал листьев и попросил девушку отнести их на кухню. Страшно даже представить… Но, знаете, думаю, он все же заслуживает некоторого сочувствия: в его возрасте мужчины порой просто не способны рассуждать… здраво, когда дело касается молоденьких девушек. Наш последний органист, к примеру… А, впрочем, не буду перессказывать всякие сплетни.

— Миссис Бантри, все так и было? — осведомился сэр Генри.

Миссис Бантри кивнула.

— Да. Я и представить ничего подобного не могла, считала, что это роковое стечение обстоятельств. После смерти сэра Эмброза в его завещании нашли адресованное мне письмо. В нем-то он все и рассказал. Не знаю, почему именно мне. Правда, мы всегда с ним ладили…

Наступило молчание. Миссис Бантри, приняв его за осуждение, поспешно добавила:

— Вы, наверное, думаете, я раскрыла чужой секрет? Ничего подобного! Я изменила все имена. На самом деле его звали вовсе не Эмброз Берси. Разве вы не видели, как вытаращился на меня Артур, когда я произнесла это имя? Он поначалу вообще ничего не понял. Словом, как пишут иногда в журналах или в начале романов: «Все имена в этой истории изменены». А настоящих вы никогда не узнаете.

— Я тоже кое-что вспомнила, — сказала Джейн Хелльер, и ее красивое лицо осветилось улыбкой ожидающего похвалы ребенка. От этой улыбки приходила в неистовство лондонская публика и млели фоторепортеры. — Это произошло, — она немного поколебалась и решительно закончила: — с моей подругой.

Все заметно оживились. Поскольку Джейн Хелльер была решительно не способна искренне интересоваться кем-то кроме себя, полковник Бантри, его жена, сэр Генри Клитеринг, доктор Ллойд и мисс Марпл тут же решили, что «подруга» — это сама Джейн и есть.

— Моя подруга, не стану называть ее имени, — продолжала Джейн, — была актрисой. Очень известной актрисой.

Никто не удивился. Разве что сэр Генри Клитеринг задумался, надолго ли ее хватит помнить, что нужно все время говорить «она», а не «я».

— Года два назад моя подруга была на гастролях в провинции. Это произошло на берегу реки, недалеко от Лондона. Думаю, точное место лучше не указывать. Назовем его…

Она замолчала. Очевидно, придумать какое-то название было для нее делом нешуточным. Сэр Генри поспешил ей на помощь.

— Не назвать ли нам его Ривербери? — предложил он.

— Отлично, пусть будет Ривербери. Я запомню. Итак, моя подруга была в Ривербери со своей труппой, и там произошла удивительная история.

Она вдруг нахмурилась и снова смолкла.

— Очень трудно вспомнить что именно было сначала. Все как-то перепуталось… Не уверена, что рассказываю по порядку.

— Вы прекрасно начали, — подбодрил ее доктор Ллойд, — продолжайте.

— Ну так вот… Мою подругу вызвали в полицейский участок. Оказалось, ограбили какое-то бунгало на берегу реки. Был арестован молодой человек, который рассказал в связи с этим очень странную историю. Вот из-за него-то мою подругу и вызвали. А она до этого никогда еще не бывала в полицейском участке. Оказалось, там все очень предупредительные и вежливые. В самом деле.

— Еще бы, все как и положено, — подтвердил сэр Генри.

— Сержант… думаю, это был сержант, хотя, может, и инспектор… предложил ей стул и все рассказал. Я, конечно, сразу поняла, что произошла ошибка…

«Ага, — подумал сэр Генри, — вот и первое „я“».

— Так рассказывала моя подруга, — продолжала Джейн в счастливом неведении, что уже себя выдала. — Она объяснила, что находилась тогда на репетиции и даже не слышала об этом мистере Фолкнере. Тогда сержант ей сказал: «Мисс Хел…»

Последовала тягостная пауза.

— Мисс Хельман, — предположил сэр Генри. В его глазах заиграли веселые огоньки.

— Да-да, пусть будет так. Благодарю. Он сказал: «Мисс Хельман, как только я узнал, что вы остановились в Бридж-отеле, я сразу же понял, что тут какое-то недоразумение». И спросил, не возражаю ли я против опознания или очной ставки. Уж и не помню, как он там выразился…

— Это не имеет значения, — заверил ее сэр Генри.

— …С тем молодым человеком… Я ответила: «Конечно нет». И они привели его и спросили: «Это мисс Хелльер и…» — Джейн замерла с открытым ртом.

— Не волнуйтесь, дорогая, — успокоила ее мисс Марпл. — Мы все равно уже догадывались, что это вы. Но, поскольку мы не знаем, где это происходило, то и тревожиться не из-за чего.

— Понимаете… я хотела рассказать так, будто это произошло с кем-то другим. Но ведь это ужасно трудно, правда? Сразу так увлекаешься и…

Общими усилиями ее кое-как успокоили, и она продолжила:

— Он был вполне приятный мужчина. Молодой такой, с рыжеватыми волосами. Даже рот открыл, когда меня увидел. И на вопрос сержанта: «Это та самая леди?» — ответил: «Нет, конечно нет. Я был форменным ослом…» Ну, я ему улыбнулась и дала понять, что не в обиде.

— Представляю себе эту сценку! — не удержался сэр Генри.

Джейн Хелльер нахмурилась.

— Как же вам все это объяснить? Дайте подумать…

— Может, лучше просто рассказать? — спросила мисс Марпл так ласково, что никто не заметил иронии. — Я имею в виду, в чем заключалась ошибка молодого человека и как все это связано с ограблением.

— Да, конечно, — согласилась Джейн. — Этот юноша — его звали Лесли Фолкнер — написал пьесу. Вообще-то он написал их несколько, но ни одну нигде не приняли — ни в одном театре. Тогда он послал ее мне. Мне эти пьесы присылают сотнями, но читаю я только те, о которых что-нибудь слышала. О пьесе Фолкнера я не имела никакого понятия. Но случилось так, что мистер Фолкнер получил от меня письмо… Только выяснилось, что на самом деле это письмо было вовсе не от меня… — возмущенно добавила она и мрачно замолчала.

Немного успокоившись, она продолжила:

— В письме говорилось, что я прочла пьесу, что она мне очень понравилась и чтобы он приехал ко мне ее обсудить. Там и адрес был: бунгало в Ривербери. Обрадованный мистер Фолкнер отправился в путь. Нашел бунгало… Горничная открыла дверь, и он спросил мисс Хелльер. Она сказала, что мисс ожидает его, и проводила в гостиную. К нему вышла женщина. Вот ее-то он и принял за меня, что довольно странно. Должен же он был видеть меня в спектаклях! И потом, мои фотографии хорошо всем известны, не так ли?

— Всей Англии, — подтвердила миссис Бантри. — Но между фотографией и оригиналом большая разница, моя дорогая, и то, что видится в огнях рампы, порой существенно отличается от реального положения вещей.

— Пожалуй, вы правы, — согласилась Джейн, слегка успокоившись. — Тем более что эту женщину он описал так: высокая, белокурая, с большими голубыми глазами и очень красивая. Полагаю, сходство действительно большое. Он, разумеется, ничего не заподозрил. Она говорила о его пьесе, сказала, что хочет ее поставить. Пока они беседовали, принесли коктейли. Фолкнер, конечно, выпил. И это было последнее, что он запомнил. Когда он очнулся или пришел в себя, — назовите это как хотите, — он лежал у изгороди, на обочине дороги. У него кружилась голова. Ему было так плохо, что когда он встал, то пошел наугад сам не зная куда. Он сказал, что если бы он был в твердом сознании, то непременно вернулся бы в бунгало и попытался выяснить, что же произошло. Но он пребывал в ужасном состоянии и совсем не соображал, куда направляется. Когда он более или менее опомнился, его арестовали.

— А почему его арестовали? — спросил доктор Ллойд.

— О, разве я не сказала? — воскликнула Джейн, широко раскрыв глаза. — Ну вот, у меня всегда так… Ограбление!

— Вы упомянули об ограблении, но не сказали, где, когда и как, — заметила миссис Бантри.