— Как и все полицейские, — сказал я. — Потому-то они и говорят на жаргоне. Спасибо, Кении.

Мы распрощались, я откинулся на спинку кресла и снова принялся разглядывать фотографию. Потом взял ножницы и отрезал ту ее часть, где находилась сложенная газета с заголовком. Сунул оба кусочка в разные конверты и вместе с листком из блокнота положил в карман.

Затем я набрал престижный номер телефона Мэвис Уэлд. После нескольких гудков ответил женский голос. Отчужденный, холодный, как будто уже где-то слышанный. Он произнес лишь:

— Алло?

— Это Филип Марлоу. Мисс Уэлд дома?

— Мисс Уэлд вернется очень поздно. Передать ей что-нибудь?

— У меня очень важное дело. Как с ней связаться?

— Прошу прощения. Этого я не знаю.

— Ее агент может знать?

— Возможно.

— А вы, случайно, не мисс Уэлд?

— Мисс Уэлд нет дома.

Моя собеседница повесила трубку.

Я посидел, вспоминая, слышал ли этот голос раньше. Сначала казалось, что да, потом, что нет. Чем больше я думал, тем больше сомневался. Потом спустился на стоянку, сел в машину и уехал.

Глава 17

На веранде в «Танцорах» несколько ранних пташек готовились выпить обеденную дозу. Застекленный верхний этаж был закрыт опущенным тентом.

Миновав переходящий в Стрип поворот, я остановился напротив приземистого двухэтажного дома из розоватого кирпича, с маленькими белыми оконными рамами, греческим портиком над парадной дверью и дверной ручкой, казавшейся с другой стороны улицы антикварным кубком. Над дверью было веерообразное окно и надпись черными деревянными, тщательно стилизованными буквами «Шеридан Бэллоу, Инк». Заперев машину, я подошел к двери. Широкой, высокой, белой, в замочную скважину которой могла бы пролезть мышь. Однако замок там был настоящий. Я потянулся к дверному молотку, но и это оказалось предусмотрено. Молоток составлял с дверью единое целое. Тогда я похлопал рукой по одной из стройных белых колонн с каннелюрами, открыл дверь и вошел в занимавшую все переднюю часть здания приемную. Там стояла темная, похожая на старинную мебель, множество кресел и канапе со стеганой обивкой, напоминавшей мебельный ситец. На окнах висели кружевные занавески, возле окон стояли обитые таким же ситцем ящики. Лежал цветистый ковер, и сидело множество людей, ждущих приема у мистера Шеридана Бэллоу.

Кое-кто был весел, беззаботен и преисполнен надежды. Кое-кто, казалось, торчал здесь уже несколько дней. В углу невысокая смуглая девушка шмыгала носом в платок. На нее никто не обращал внимания. Несколько человек заискивающе поглядели на меня, потом вся компания решила, что я здесь не работаю и потому не стою внимания.

Рыжеволосая девица грозного вида, развалясь за старинным столом, говорила по белому телефону. Я направился в ее сторону, она стрельнула в меня холодными голубыми глазами, а потом уставилась на идущий по всей приемной карниз.

— Нет, — отвечала она кому-то на другом конце провода. — Нет. Очень жаль. Боюсь, что бесполезно. Очень, очень занят.

Повесив трубку, она что-то пометила галочкой в каком-то списке и опять бросила на меня суровый взгляд.

— Доброе утро. Мне хотелось бы видеть мистера Бэллоу, — сказал я и положил на стол свою визитную карточку. Девица приподняла ее за уголок и поглядела с усмешкой.

— Сегодня? — дружелюбно осведомилась она. — На этой неделе?

— А сколько на это обычно требуется времени?

— Иногда полгода, — бодро ответила девица.

— Никто больше не может вам помочь?.

— Нет.

— Очень жаль. Попасть к нему нет никакой возможности. Загляните еще раз. Где-нибудь поближе ко Дню Благодарения.

Белая шерстяная юбка, красная блузка и черный бархатный жакет с короткими рукавами. Огненно-рыжие волосы. Золотой браслет с топазом, топазовые серьги и топазовый перстень в форме щита. Ногти того же оттенка, что и блузка. Казалось, на то, чтобы так принарядиться, девице требуется две недели.

— Мне нужно его видеть, — сказал я.

Она снова прочла надпись на моей карточке. Красиво улыбнулась.

— Всем нужно. Послушайте, мистер... э... Марлоу. Посмотрите на этих симпатичных людей. Они все здесь уже два часа, с тех пор, как открылась контора.

— У меня важное дело.

— Не сомневаюсь. Можно поинтересоваться, какого рода?

— Хочу сбыть ему одну сплетню.

Девица достала из хрустальной коробки сигарету и прикурила ее от хрустальной зажигалки.

— Сбыть? То есть за деньги — в Голливуде?

— Возможно.

— А что за сплетня? Не бойтесь шокировать меня.

— Она не совсем пристойная, мисс... мисс...

На столе стояла табличка с фамилией. Я изогнул шею, пытаясь прочесть ее.

— Хелен Грэди, — сказала девица. — Что ж, легкая, тактичная непристойность еще никому не вредила, так ведь?

— Я не говорил, что она тактична.

Девица откинулась назад и выдохнула дым прямо мне в лицо.

— Одним словом, шантаж. — Она вздохнула. — Почему бы тебе не убраться отсюда к черту, приятель? Пока я не вызвала фараонов?

Я сел на угол стола, втянул ртом дым ее сигареты и дунул ей в волосы.

Она гневно увернулась.

— Проваливай, хлюст.

От ее голоса могла бы осыпаться старая краска.

— О-го, — протянул я. — А куда делось бринморовское произношение?

Не поворачивая головы, она резко позвала:

— Мисс Вейн.

Высокая, стройная, элегантная смуглая девушка с горделивыми бровями подняла на нее взгляд. Она только что вышла из раскрашенной под витражное стекло двери. Подошла к столу. Мисс Грэди подала ей мою карточку.

— Отнесите Спинку.

Мисс Вейн с моей карточкой снова скрылась за раскрашенной дверью.

— Присядь, важная персона, дай отдых своим натруженным ногам, — предложила мне мисс Грэди. — Ты можешь проторчать здесь всю неделю.

Я сел в широкое кресло, спинка которого вздымалась над моей головой дюймов на восемь. От этого я стал казаться себе ниже ростом. Мисс Грэди еще раз старательно улыбнулась мне и вновь потянулась к телефону.

Я огляделся по сторонам. Маленькая девушка в углу перестала плакать и теперь как ни в чем не бывало красилась. Очень высокий элегантный мужчина, изящно вскинув руку, глянул на свои шикарные часы и легко, плавно поднялся на ноги. Ухарски нахлобучив набекрень жемчужного цвета шляпу, он оглядел свои замшевые перчатки, трость с серебряным набалдашником и медленно подошел к рыжей секретарше.

— Я два часа прождал встречи с мистером Бэллоу, — холодно проговорил он звучным, мелодичным голосом, над постановкой которого немало потрудился. — К такому обращению я не привык.

— Мне очень жаль, мистер Фортескью. Мистер Бэллоу занят сверх всякой меры.

— Оставить ему чека я, к сожалению, не могу, — заявил высокий элегантный человек скучающим, презрительным тоном. — Возможно, это единственное, что могло бы его заинтересовать. Но за неимением оного...

— Минутку, малыш.

Рыжая подняла трубку и сказала в нее:

— Да?.. Кто же еще может сказать это, кроме Голдвина? Не могли связаться с кем-нибудь, кто в своем уме?.. Что ж, сделайте еще одну попытку. Она с силой бросила трубку.

Высокий не шевельнулся.

— За неимением оного, — повторил он, словно и не умолкал, — я хотел бы оставить ему нечто вроде личного послания.

— Пожалуйста, — сказала мисс Грэди. — Я постараюсь как-нибудь передать его.

— Передайте ему от меня привет и скажите, что он хорек.

— Лучше вонючка, — предложила она. — Слово «хорек» на него не подействует.

— Тогда вонючка, трижды вонючка, — сказал Фортескью. — К тому же слегка припахивающая сероводородом и самыми дешевыми духами, употребляемыми в публичном доме. — Поправив шляпу, он бросил взгляд в зеркало на свой профиль. — Желаю вам всего доброго, и к черту контору «Шеридан Бэллоу инкорпорейтед».

Распахнув тростью дверь, высокий актер изящно вышел.

— Что это с ним? — спросил я.

Мисс Грэди печально взглянула на меня.

— С Билли Фортескью? Ничего. Он не получает ролей, поэтому ежедневно приходит сюда и разыгрывает этот номер. Думает, что кто-нибудь может увидеть его и восхититься.

Я медленно закрыл рот. Можно долго прожить в Голливуде и не видеть, в каких ролях приходится выступать актерам.

Мисс Вейн вышла из внутренней двери и поманила меня кивком головы. Я прошел мимо нее.

— Сюда. Вторая дверь направо.

Она смотрела на меня, пока я шел по коридору. Войдя, я закрыл дверь.

Сидящий за столом полный седой еврей нежно улыбнулся мне.

— Приветствую, — сказал он. — Я Мосс Спинк. Что у вас за проблема?

Присаживайтесь. Сигарету?

Он открыл штуку, похожую на сундучок, и вместо сигареты преподнес мне индивидуальную стеклянную трубку длиною не более фута.

— Благодарю, — ответил я. — Курю табак.

Спинк вздохнул.

— Ну ладно. Перейдем к делу. Дайте-ка сообразить. Вас зовут Марлоу.

Так? Марлоу, Марлоу... Слышал я когда-нибудь о человеке по имени Марлоу?

— Видимо, нет, — ответил я. — А я никогда не слышал о человеке по имени Спинк. Мне нужно видеть человека по имени Бэллоу. Разве это звучит как Спинк? Мне вовсе не нужен человек с таким именем. И строго между нами — к черту людей по имени Спинк.

— Антисемитизм? — спросил Спинк и примирительно взмахнул рукой.

Фальшивый бриллиант на ней сверкнул желтым огнем светофора. — Не надо так.

Сядьте, успокойтесь. Вы не знаете меня. И знать не хотите. Ну что ж. Я не обижаюсь. В этой конторе нужно иметь человека, который не обижается.