Картер Браун - Бичеватель

– Ты не знала, куда она поехала?

– Нет, не знала, но Флер вернулась из поездки другой женщиной – живой, сияющей, полной огня. Она сказала, что на этот раз решила вернуться, и помочь ей может только один человек – Джордж Блум. Через пару часов после ее возвращения весь этот дом, казалось, снова ожил. Джордж ехал сюда в полном восторге от идеи; Флер пыталась дозвониться по межгороду своему прежнему парикмахеру, и я начала понимать, что за три недели так драматически изменить ее могло только одно: она встретила нового мужчину.

Раздался осторожный стук в дверь, Арлен нервно вздрогнула, и в гостиную вошла сиделка. Лет пятидесяти, в безупречной униформе, как нельзя более подходившей к ее подтянутому облику истинной профессионалки, человека компетентного.

– Извините, мисс Доннер. – Голос сиделки звучал бесстрастно. – Я иду на кухню обедать. Мисс Фалез крепко спит, и я скоро вернусь к ней.

– Спасибо, мисс Коллинз. – Арлен как-то нервно улыбнулась и неопределенно махнула рукой в мою сторону. – Кажется, вы незнакомы с мистером Холманом? Он – помощник мистера Блума.

– Здравствуйте, мистер Холман. – Сиделка сдержанно кивнула мне, повернулась и вышла из комнаты.

– Знаешь, – осторожно прошептала блондинка, – при виде ее я всегда чувствую себя двенадцатилетней девочкой с шинами на неровных зубах. Надеюсь, ты не против побыть немного помощником Джорджа? Старая летучая мышь почитает его, поэтому, надеюсь, часть уважения перепадет и тебе и она не решит автоматически, что мы с тобой совершаем вместе страшные греховные вещи только потому, что спим под одной крышей.

– Хочешь сказать, я должен отказаться от грандиозного шанса совершить кое-что страшно греховное с моей старой подружкой только потому, что старая летучая мышь плохо о нас подумает?

– По крайней мере, сегодня, – почти простодушно улыбнулась она. – Придется тебе ответить известными словами Наполеона.

– Значит, в твоих глазах я похож на Жозефину? – жалобно простонал я.

Она прыснула со смеху, затем посерьезнела.

– Меня словно заперли в женском монастыре без всякого дела. Ты всегда был мне симпатичен, Рик, – настоящий мужчина и даже с чувством юмора. Но полчаса с Тео Олтменом – это все равно что неделя, непрерывного избиения резиновым шлангом при свете прожектора. Я словно выжатый лимон.

– Ладно, раз я – Жозефина, то постараюсь снять макияж перед тем, как залезу в свой ночной халат с оборками, – вздохнул я. – Ты, кажется, остановилась на рождении заново Флер Фалез?

– Садист! – Она громко зевнула. – После возвращения домой ей два месяца ежедневно в одиннадцать часов утра звонил какой-то мужчина. Это превратилось в ритуал, по его звонку можно было сверять часы. Те два раза, когда мне удавалось опередить Флер у телефона, ее спрашивал неизвестный мужской голос. Она всегда отвечала на звонки в своей комнате, и разговор длился не менее часа. Затем приплывала сюда с мечтательным выражением в глазах, и я знала, что день пройдет просто потрясно. Никаких скандалов, тишь да гладь.

– Харви Линдерман? – высказал я догадку.

Арлен отрицательно покачала головой.

– Линдерман – всего лишь небольшая интерлюдия, и возник он позже, после тяжелого разочарования. Кто бы ни был этот поклонник, он прекратил звонить в конце второго месяца. После первой недели его молчания Флер пошла вразнос: начала беспробудно пить и в то же время сидела на снотворном. Конечно, вряд ли стоит говорить, как смертельна эта комбинация.

– Кажется, сейчас последует соль истории, – предвосхитил я.

– Ты прав. В день происшествия на скале, после четырех месяцев молчания, тот телефонный поклонник снова позвонил. Около десяти вечера, насколько я помню. Джордж Блум задержался здесь на пару дней, все еще отчаянно пытаясь пробудить интерес Флер к жизни. Он ушел спать раньше, чем закончился ее телефонный разговор. Я все еще оставалась здесь, когда вошла Флер. Она выглядела оживленной и сказала, что хочет подышать свежим воздухом: почему бы нам не прогуляться на вершину скалы? Я была согласна на все, независимо от погоды, лишь бы она была довольна. Мы поднялись в наши комнаты за плащами и сапогами. Флер вошла в мою комнату, и не успела я понять, в чем дело, как она выхватила ключ из замка и очутилась по ту сторону двери. Заперла ее снаружи, и мне пришлось целых пятнадцать минут колотить в дверь, прежде чем проснулся Джордж… Полагаю, остальное он рассказал тебе.

– Хотелось бы уточнить несколько деталей, – произнес я с надеждой.

Она снова зевнула.

– Давай отложим это до утра, ладно? Обещаю, что к тому времени буду бодрой и веселой!

– Идет, – сказал я.

Арлен встала, закинула руки за голову и, аппетитно потянувшись, туго выставила великолепные груди, привлекая внимание твердыми цилиндрическими сосками. Затем выпрямилась, и груди свободно упали на место.

– Лестница в конце холла, – сказала она, – комната для гостей уже приготовлена. Третья дверь налево. Не затруднит самому найти дорогу, Рик? Сейчас я могу только одно – не дать глазам закрыться.

– Не беспокойся, – сказал я. – Найду.

– Бар в твоем распоряжении. Больше ничего не хочешь?

– Ты знаешь, что мне надо, а я знаю, что сегодня этого не получу!

– Спокойной ночи, Рик. – Она сонно улыбнулась и направилась к двери.

– Спокойной ночи, император! – прорычал я.

Арлен остановилась в дверном проеме, окинула меня долгим взглядом через плечо и громко фыркнула.

– Насморк? – подозрительно спросил я.

– На секунду, – прыснула она, – я вообразила тебя в пеньюаре.

Это была ее финальная реплика, и Арлен ушла вместе с ней. Я сделал новый бурбон, раздвинул длинные шторы и погрузился в зрелище залитого луной Тихого океана, который начинался прямо под ногами и уходил за безоблачный горизонт. Комната словно набухла тишиной, волны бились о берег в полном безмолвии, и на один сверхъестественный миг я ощутил себя персонажем готического романа, запертым в замке Флер, – достаточное основание еще для одного бурбона.

Через несколько минут я спустился в гараж, выхватил чемоданы из автомобиля и взбежал по лестнице на верхний этаж. И вдруг впереди, в нескольких шагах от меня, приоткрылась дверь, выплеснув в тускло освещенный коридор яркий прямоугольник света. Из дверного проема неуверенно шагнула женщина в черном как ночь пеньюаре и медленно направилась ко мне. Ее волосы беспорядочно падали на плечи, на лице – бессмысленное выражение сомнамбулы. Она чуть склонила голову на пару дюймов и всмотрелась в меня заплывшими глазами.

– Пожалуйста, помогите! – заговорила она хриплым, почти несвязным шепотом. – Меня держат пленницей в собственном доме. Эта ужасная женщина все время колет мне лекарства!

– Вы нездоровы, мисс Фалез, – нервно пробормотал я. – Вам лучше вернуться в кровать.

– Я должна уйти отсюда! – Рука женщины поднялась в отчаянном жесте, явно стоившем ей чертовски многих физических усилий. – Если не уйду, меня убьют!

Она почти вплотную подступила ко мне и вытянула шею. Заплывшие глаза отчаянно всматривались в мое лицо, и я физически ощутил ее волевое желание, благодаря которому она боролась с действием снотворного. Вдруг женщина вскрикнула, и на мгновение ее лицо внезапно преобразилось; морщины напряжения и усталости чудесным образом исчезли, и оно вновь обрело безупречную красоту.

– Курт! – Она выдохнула имя, словно воспоминание. – Курт, любимый, я знала, что однажды ты вернешься. Это значит, ты простил меня – твоя ненависть прошла. Пожалуйста, Курт, скажи, что перестал меня ненавидеть!

На лестнице послышались шаги, потрясенный вздох изумления, затем шаги перешли в бег. Подтянутая, деловитая мисс Коллинз пробежала мимо меня, с бережной властностью подхватила Флер Фалез под руку и быстро увела ее в спальню. Прежде чем дверь перед моим носом захлопнулась, я успел разглядеть интерьер комнаты. Множества омерзительных медицинских вещичек – баночек, скляночек, шприцев – на столике у большой шикарной кровати оказалось достаточно, чтобы вызвать у меня жуткие ночные кошмары.

Путь на вершину скалы был не для слабонервных. Местами тропа шла над самым краем пропасти глубиной двести футов или даже больше. На Малибу-Бич стояло прекрасное утро, с голубого неба ярко светило солнце, а мое лицо ласкал зефир морского бриза.

Арлен Доннер шла впереди, поскольку тропа вдруг сузилась, и со спины, в белой шелковой рубашке и узких оранжевых брючках, она выглядела так же привлекательно, как и прошлой ночью. Ее ягодицы соблазнительно подпрыгивали; воображению оставалось дополнить совсем немного. Когда тропа достигла вершины, девушка сошла с нее и приблизилась к краю обрыва. Я остановился рядом и посмотрел вниз.

– Вот это место, Рик, – сказала она.

Джордж Блум дал точное описание: в двадцати футах под обрывом располагался узкий, не шире двух футов выступ, ниже – только верная смерть.

– Что случилось после того, как Джордж тебя вызволил? – спросил я.

– Я схватила фонарик и бросилась по тропинке, – ответила Арлен. – Я знала, что скала – любимое место Флер, а затем нашла на траве ее фонарик – вот здесь, поэтому догадалась, что она упала с обрыва.

– Потом вернулась в дом и привела Джорджа, – подсказал я. – .А дальше?

– Мы захватили с собой трос из гаража. Джордж привязал его к стволу вон того дерева. Пока он светил фонариком, я спустилась на выступ, обвязала тросом руки Флер, и Джордж поднял ее наверх. Затем снова взобралась на скалу.

– Это же черт знает сколько нужно было потрудиться, – уважительно заметил я, – чтобы вызволить ее.

– Ну, если бы я подумала об этом тогда, то тут же ударилась бы в слезы, – с усмешкой ответила Арлен. – К счастью, времени не было!

– Когда вы вытащили Флер, она все еще была без сознания?

– Всего несколько минут. Когда она очнулась, то не знала, что с ней, однако все время повторяла, что чувствует себя сносно и может ходить, после чего не без нашей помощи добралась до дома.