– Что?!

– Или так думает Тео, – ответил я, не повышая голоса. – Разве не так он полагал, когда появился вчера вечером?

– Как ты узнал? – Ее голос охрип. – Тео клялся, что вчера именно я позвонила ему и подробно рассказала всю историю. Он бы не пришел, если бы не мои слова о том, что Флер о нем спрашивала. Затем, после того как он попытался войти в комнату Флер и мисс Коллинз остановила его, он впал в гнусное состояние, а я наотрез продолжала отрицать, что звонила ему. Вот почему меня так обрадовал твой приход, Рик. Еще пять минут, и – я честно думаю – Тео перешел бы к насилию. Он вел себя ужасно, словно переживал один из самых унизительных моментов своей жизни и…

– Возможно, так и было, – подтвердил я.

– Это моя ошибка, – закончила Арлен. – Знаешь что? Ты самый возмутительный тип, которого я имела несчастье встретить в своей жизни!

– Почему? – небрежно поинтересовался я.

– Сначала напугал меня утверждением, что это я звонила Олтмену; затем даже не потрудился ответить на мой вопрос, сидишь с высокомерной ухмылкой на лице, словно уже знаешь все ответы; и, наконец, когда я пытаюсь сообщить тебе нечто важное, не даешь даже закончить!

– Такой сексуальной девушке?! – Я опустил руку на ее крепкое, трепетное бедро.

Прикосновение вызвало слабый отклик в области паха, показавший, как к этому моменту я был уже наэлектризован.

– Я даже не возражаю на твои оскорбления.

– Можешь хоть на миг стать серьезным? – сказала она убийственным тоном. – Признавайся, откуда узнал, что, по мнению Тео Олтмена, это я сказала ему о Флер?

– Обоснованная догадка, – без зазрения совести солгал я. – Кто бы ни предупредил его, он хотел сохранить свою личность в тайне. Но кому безоговорочно поверит Тео? Притвориться Флер нельзя, потому что она слишком больна и слаба для телефонных переговоров. В благородство Джорджа Блума Олтмен не поверит, значит, на подозрении остается только преданный секретарь.

Арлен нахмурилась.

– Но зачем кому-то его так обманывать?

– Хороший вопрос, и у меня нет на него ответа, – сказал я, невольно в который раз восхищаясь макиавеллиевским умом простушки Полины.

– Так или иначе, – слегка просветлело лицо блондинки, – я рада, что все закончилось.

– Рано радуешься, – отрезал я. – Олтмен вернется.

– Почему? – воскликнула она. – С какой целью?

– Взгляни на проблему с его точки зрения. Олтмен не подвергал сомнению подлинность звонка и, вероятно, часами упивался мыслью, что, угодив в беду, бывшая жена все-таки вспомнила о нем. Наконец кто-то любит Бичевателя ради него самого. Но, примчавшись сюда, он видит, что стал жертвой обмана. Флер его не вызывала, его даже не подпустили к ней, а ты все отрицаешь. И в разгар событий появляюсь я. Теперь ему не важно, звонила ты или нет. Дело в том, что кто-то же звонил, и вдобавок мой приезд: заговор вдруг обрел более определенные контуры. Олтмен не из тех, кто может просто все бросить и уйти. Он вернется, и тому будет немало причин: выяснить, все еще здесь ли я, а возможно, ради новой попытки увидеться с Флер. Сейчас он даже способен усомниться в ее болезни… Может, она тоже всего лишь часть заговора против него.

– Спасибо, мистер Холман, – решительно поблагодарила Арлен. – Вам потребовалось всего десять минут, чтобы испортить целый вечер. Я рисовала в воображении нечто уютное и теплое – немного выпивки, немного веселья и только мы вдвоем. – Она хрипло рассмеялась. – Похоже, я лишилась моего по-детски доверчивого ума!

– Все еще впереди, не унывай, – успокоил я. – Если Олтмен сегодня и появится, когда-нибудь он все же уйдет.

– К тому времени мои нервные окончания будут валяться по всему ковру, разорванные на мелкие кусочки, – горько вздохнула Арлен. – Благодарю покорно!

– Сегодня я беседовал с Харви Линдерманом, – сообщил я, и мой голос при этом звучал очень непринужденно. – Он сказал, что одно время ты встречалась с его сыном?

– Да, с Майклом. – Арлен отвечала столь же непринужденно, но не сумела сдержать блеска в глазах.

– По словам старика, он просто зверь.

– Это правда, – тихо сказала Арлен. – Неразборчивый в средствах, безжалостный – он именно такой. Но в Майкле есть великолепное обаяние темной ауры, перед которым за шестьдесят секунд может растаять любая девушка, если только он пожелает! – Ее большой рот искривила горькая усмешка. – Я навсегда запомню Майкла Линдермана как опыт самый необыкновенный!

– Что помешало продолжению этого уникального эксперимента? – спросил я.

– Похоже, я ему наскучила. – Горечь перешла из улыбки в голос. – Пока я воображала, что у нас роман века, он спокойно канул в неизвестность. Ни телефонных звонков, ни даже открытки. Думаю, Майкл просто не верит в прощания. После пары месяцев без единого слова от него даже такая ясноглазая мечтательница, как я, сообразила, что все кончено. Но, – пожала она плечами, – пока это продолжалось, было хорошо.

– А если он вернется? – поинтересовался я. – Что ты почувствуешь тогда?

– Я?.. Трудно сказать. Возможно, магия темной ауры будет действовать снова и снова, но, по крайней мере, на этот раз я хоть знаю, что ненадолго. Глубоко в душе я очень подозреваю, что Майкл пользуется женщинами, как большинство мужчин – бритвенными лезвиями. Когда в четвертый раз лезвие слегка затупится, его выбрасывают и берут новое. – Глаза Арлен сузились, она подозрительно взглянула на меня. – Как это тебе удалось заставить меня разговориться? Может, теперь перейдем к опыту твоей сексуальной жизни? Чтобы все по справедливости!

– Моя сексуальная жизнь сейчас на нуле. – Я печально вздохнул, и мое медленно разворачивающееся хозяйство сочувственно дернулось. – Увы и ах. Я забыт.

Тихий, настойчивый сигнал зуммера прервал Арлен посреди еле сдерживаемого приступа смеха.

– Телефон у ворот! – воскликнула она в отчаянии. – А вдруг это Тео Олтмен?

– Впусти его, – сказал я.

– А если он взбесится?

– Не волнуйся, я натравлю на него мисс Коллинз, – холодно ответил я.

– Так я и поверила! – огрызнулась она.

Через несколько секунд Арлен вернулась в гостиную, подхватила свой бокал и направилась к бару.

– Ворота я открыла, – бросила она через плечо, – и, пока он здесь, больше пальцем не пошевельну. Замру у бара и буду только пить.

– Черт возьми, а мне что делать? – поднимаясь, жалобно спросил я. – Только настроился, и вот, пожалуйста, ты решила напиться.

Арлен бросила на меня презрительный взгляд, от которого по спине пробежали мурашки.

– Не столько напиться, – сказала она хрипло, – просто согреть душу.

Я усмехнулся.

– Так-то лучше.

В гостиную решительным шагом вошел Бичеватель; его полуприкрытые веками серые глаза оценивали ситуацию. Сегодня вечером он надел красно-коричневый костюм, желтую рубашку с соответствующим карманным платком, тщательно измятым для придания ему большей небрежности, и широкий галстук в красно-белую диагональную полоску.

– Все еще орудуете метелкой, Холман? – Он поймал меня на мушку своего массивного крючковатого носа, затем навел по ней глаза. – Удивительно, сколько грязи можно найти в одном месте!

– Что с вами? – спокойно спросил я. – Сломались астрономические часы или?..

– А! Вот и она! – Олтмен перенес внимание на дальний конец гостиной. – Вы знаете, какой я люблю мартини, не так ли?

– Если хотите, – не оборачиваясь, глухо ответила Арлен, – готовьте его сами!

– Пропало чувство гостеприимства? – Он тонко улыбнулся. – Понятно. Треволнения с больным в доме, и Холман все время шныряет под ногами. Как сегодня Флер?

– Примерно так же, как и вчера, – ответил я.

– А вы быстро тут освоились, не так ли? – Тео перевел взгляд на меня, и его полуприкрытые глаза блеснули. – Назначены официальным представителем дома Фалез? Имеете что-нибудь добавить к этому загадочному бюллетеню, Холман? Или я с остальными крестьянами должен ждать, пока завтра утром в десять на воротах повесят королевский указ?

– Сегодня доктор сказал, что она слишком больна и слаба для приема посетителей, – без обиняков объяснил я. – Он говорил то же самое и вчера. Полагаю, вы можете свободно перевести это в формулировку: «Состояние за последние двадцать четыре часа не изменилось».

– Реальность соображений доктора вызывает у меня немалые сомнения, – тихо произнес режиссер. – Может, все это плод воображения Арлен? Или оружие, чтобы помешать мне увидеться со своей бывшей женой?

– Зато мисс Коллинз не создана ничьим воображением. – Я усмехнулся. – Хотите снова попытаться проникнуть, минуя ее, в спальню Флер, ради Бога!

Режиссер упрямо сжал губы.

– Мне нужно выпить. Приехал в это Богом забытое место, исключительно руководствуясь чувством милосердия, и вот получаю отказ в элементарном гостеприимстве. Это невыносимо!

Арлен оторвалась от бара и подошла к нам, с новыми бокалами в обеих руках.

– Бар там, – бросила она, проходя мимо Олтмена. – Пожалуйста, не стесняйтесь, делайте себе любой коктейль, который предпочитаете. – Блондинка подошла к кушетке и села. – Вчера вечером вы напугали меня, мистер Олтмен, – бесстрастно сказала она. – Вы обвинили меня во лжи, а я говорила истинную правду. И сделала бы почти все, что ни попросите, из страха перед насилием. Но это вчера, а сегодня я вас больше не боюсь. Так что идите и смешивайте свой мартини!

– Глупое недоразумение. – Режиссер бросил на меня быстрый взгляд. – Слышали о нем, Холман?

– Слышал.

– Пожалуй, смешаю стаканчик. Признаюсь, вчера я встревожился, поскольку Арлен отрицала, что звонила мне днем, – монотонно продолжал он, занимаясь приготовлением мартини. – Многовато для одного раза. Совершенно неожиданная реакция Арлен на мой приезд, почти высокомерный отказ сиделки пропустить меня к Флер… И ваше внезапное появление показалось мне слишком своевременным, Холман. Поэтому, – он осторожно направился назад, балансируя с бокалом в одной руке, – если я действовал подозрительным образом, это, по крайней мере, объяснимо. Согласны?