Она вернулась к себе, не заметив по дороге никакого движения, кроме скольжения собственной длинной тени по стенам. Вернув ключи на прежнее место в столике у кровати, она почувствовала легкую дрожь. Словно ледяной, могильный холод, пережитый утром в саду, на мгновение снова проник в ее тело. Еще один шанс не дал результатов! Едва ли она могла сейчас уснуть. Магдален достала шкатулку с рукоделием – одну из немногих личных вещей, которые могла позволить себе в роли служанки, – и решила заняться шитьем, чтобы отвлечься от мыслей, способных довести до отчаяния. Главное теперь – не думать о будущем, не гадать, какая судьба ждет ее впереди.

На следующий день вернулся адмирал. Визит в Лондон не улучшил его настроения. Печать озабоченности лежала на его лице, он оставался молчаливым за ужином. Ночью храп Мейзи доносился с обычного места за ширмой – с возвращением хозяина старый моряк опять устроился на неудобной кровати в холодном коридоре.

Прошло еще три дня, наступил апрель. Второго числа, также внезапно, как уехал, вернулся мистер Джордж Бертрам. Он сразу прошел к дяде в библиотеку, а после разговора тут же отправился на экипаже к последнему в тот день поезду на Лондон. Возница заметил потом удивленно, что адмирал ворчал – коней, мол, совсем загоняли. Магдален тоже по-своему страдала от дурного настроения хозяина: его все теперь раздражало, что бы она ни делала за ужином, он ругался, еда ему не нравилась – ни бараний бульон, ни обжаренный сыр не удостоились его одобрения.

Следующие два дня прошли обычно, а на третий день произошло событие, ставшее предвестием катастрофы, чего никто в тот момент угадать не мог. Началось с заурядного звонка из гостиной.

Отвечать на него полагалось именно Магдален. Она, как обычно, постучалась в дверь гостиной, но никто не ответил. Тщетно повторив попытку еще два раза, она решилась открыть дверь, и в лицо ей ударил холодный воздух. Находившиеся напротив двери в «Промерзни-до-Костей» были широко распахнуты, и оттуда тянуло арктической атмосферой заброшенного зала. Магдален немного подождала у двери, сомневаясь, как вести себя дальше: она определенно слышала звонок, но в комнате никого не видела. После некоторого размышления она сочла за лучшее уйти снова вниз и подождать повторного вызова, но с порога она обернулась и увидела, как в противоположном конце зала открывается еще одна дверь, которая вела в покои восточного крыла. А в проеме появился высокий человек в сером пальто и шляпе. Он быстро пересек зал в направлении гостиной. Лицо его было неразличимо на таком расстоянии, но по походке Магдален сразу узнала адмирала.

Он удивленно, хотя без раздражения, взглянул на горничную и с откровенным подозрением поинтересовался, что она здесь делает. Магдален объяснила, что услышала звонок. Адмирал с облегчением взмахнул рукой: «Да-да. Я позвонил, а потом забыл, отвлекся, – сказал старик. – Я хотел, чтобы принесли угля».

Магдален вернулась в кухонную зону и передала распоряжение адмирала служанке, которая отвечала за топку, а сама прошла в буфетную, присела и задумалась. В гостиной у нее возникло ощущение, что адмирал Бертрам хотел бы сохранить в тайне от нее посещение восточных комнат, он был сильно смущен тем, что она его застала выходящим оттуда. Эта пустующая часть дома представлялась ей теперь чрезвычайно соблазнительной. А вдруг именно там хранятся тайные бумаги? До сих пор она была уверена, что они находятся постоянно под рукой у адмирала, в его жилых покоях, но что если он спрятал их подальше от случайных глаз? Может быть, она сумеет все же использовать найденные ключи? За одним исключением, они до сих пор не подошли ни к одному замку в северной части дома. Имеет ли смысл опробовать их на шкафах восточного крыла? Даже если существует хоть малейший шанс, стоит его использовать. Но когда? Безусловно, надо выбрать время, когда никто не увидит ее, то есть действовать надо ночью.

За ужином адмирал ворчал и придирался к ней необычайно много, но ей было все равно, она едва слышала его слова. Вечер тянулся медленно, но наконец наступил час, когда все расходятся по своим комнатам, готовясь ко сну. На этот раз она ждала дольше прежнего: адмирал был дома, он мог внезапно спуститься, пойти в библиотеку или еще куда-нибудь. Уже после полуночи Магдален осторожно покинула свою спальню, положив заветные ключи в карман и прикрывая свечу рукой.

Едва ступив на лестницу, Магдален ощутила внезапное волнение, ей почудилась таящаяся в темноте угроза. Замерев, она вслушалась. Она не намерена была уступать своим страхам! Не зря ведь приехала она в это странное место и потратила столько усилий! Как можно отступить теперь? Биение сердца отдавалось в висках, кровь прилила к лицу, и Магдален вновь почувствовала прилив отваги. С четвертого этажа на третий, с третьего на второй, не останавливаясь. Еще минута – и вот она уже в конце коридора, пересекает вестибюль и входит в гостиную. Только взявшись за тяжелую бронзовую ручку, она замерла на секунду, чтобы перевести дыхание. Перед ней, за этой дверью, лежал большой ледяной зал.

Наконец Магдален открыла дверь и вздрогнула: когда адмирал выходил из восточного крыла здания, было тихо, когда оттуда появился Мейзи, тоже, но теперь она явственно различала монотонный, приглушенный звук, напоминавший шум ветра. Однако, после короткого колебания, она закрыла за собой дверь и оказалась в пустом зале. С южной стороны, сквозь окна, внутрь лился лунный свет. Его бледные потоки тянулись длинными, призрачными полосами по мраморному полу. Под окнами притаились темные пятна теней, резко контрастировавшие с серебристым сиянием. Дальняя часть зала была погружена в таинственный мрак. Потолок был неразличим, а огромная разверстая пасть камина зияла чернотой из-под тяжелой верхней панели. Единственным предметом, ясно различимым в лунном свете, был высокий треножник-жаровня, напоминавший в этот час чудовищного зверя, изготовившегося к прыжку. Ночью холодный зал производил особенно жуткое впечатление чего-то потустороннего.

Магдален стояла у двери – настороженная и напряженная. Она ждала любого движения, нового звука, но воцарилась полная тишина и покой. Она вздрогнула – от страха или от холода? Сейчас или никогда! Магдален решила, что, пересекая зал, будет считать полосы лунного света, чтобы отвлечься от тревоги. Раз, два, три, четыре, пять…

И вот зал позади, и она вступила в заброшенное, призрачное, пространство восточного крыла: одна рука сжимает свечу, другая автоматически придерживает подол платья, ноги ступают бесшумно, словно сама она превратилась в призрак. Магдален почти бегом преодолела первую, пустую, комнату. Неожиданно обстановка изменилась так значительно, что незваная гостья едва не споткнулась. С трудом переведя дыхание, она поставила свечу на стол и буквально рухнула в ближайшее кресло.

Потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и оценить ситуацию. Магдален огляделась, достала ключи и поднялась. Первым ее внимание привлекло запертое бюро из резного дуба. Ни один из трех ключей не подошел. Тогда Магдален переключилась на шкаф в стиле Буля. И тут до нее донесся отчетливый звук: кто-то открывал дверь большого зала!

А вдруг дверь будет заперта, и она окажется отрезана от остального дома? Такая перспектива была пострашнее, чем необходимость пройти через ледяной зал! Магдален ощутила волну паники и поспешила назад, чтобы понять: кто-то входит в восточную часть дома или действительно запирает двери. Она осторожно заглянула в зал и замерла.

Возле одного из окон, ближнего к гостиной, в лунном сиянии вырисовывалась одинокая фигура. Человек стоял неподвижно, а потом вдруг исчез. Магдален вздрогнула, а потом догадалась, что он сделал шаг и скрылся в темной зоне. Вот он появился снова – во второй полосе лунного сияния, снова исчез – и появился в третьей полосе света. Шаг за шагом человек приближался, потом снова остановился, на этот раз в последней, пятой, освещенной зоне и развернулся, пройдя назад, к жаровне в центре зала. Там он постоял, подняв руки над пеплом, словно тот мог обогреть их, а потом снова прошел к пятой, ближайшей от Магдален, полосе лунного света.

Она не могла пошевелиться, не знала, что предпринять. Ей отказали все чувства и способности, кроме зрения. Теперь, сквозь приоткрытую дверь, на лицо человека падал отсвет ее свечи, оставленной позади, на столе, и Магдален в ужасе видела с полной ясностью: перед ней стоял адмирал Бертрам.

Длинная серая ночная рубашка свисала почти до щиколоток. Колпака на голове не было, ноги босые. В левой руке – связка ключей. Медленно и механически старик прошел мимо Магдален, что-то беззвучно нашептывая, с открытыми, но до странности пустыми глазами. Он не заметил горничную, не обратил внимания на ее свечу. И только теперь Магдален поняла: адмирал ходит во сне.

Теперь ей было уже не так страшно, как в тот момент, когда она обнаружила призрачную фигуру в лунном сиянии в ледяном зале. Магдален справилась с шоком, весь ее организм превратился теперь в пружину, дрожавшую от напряженного ожидания. Что произойдет дальше?

Адмирал замер посреди комнаты, и теперь его речь была вполне различима: «Ноэль! Друг мой! Ноэль, прошу, забери назад это все! День и ночь я не знаю покоя. Как я могу обеспечить безопасность? Я не знаю, куда положить его. Забери его, Ноэль, забери!» С этими словами адмирал прошел к шкафу в стиле Буля и опустился на стул рядом с ним, занявшись ключами. Магдален бесшумно приблизилась и замерла, не сводя с него глаз. Наконец старик нашел нужный ключ и открыл шкаф, решительно выдвинул один из ящиков. Внутри лежало сложенное вдвое письмо. Адмирал достал его и положил перед собой на стол. «Забери его, Ноэль! Забери его», – снова зашептал он монотонно.

Магдален чуть подалась вперед и прочитала строки на обороте, сразу узнав почерк покойного мужа: «Хранить в тайне и открыть только в случае моей смерти. Ноэль Ванстоун». Далее следовал адрес адмирала. Итак, вот он перед ней – тот самый заветный документ!