Уединение совершенно не угнетало капитана. Его устраивало то, что Магдален добровольно присматривала за миссис Редж, он даже не рассчитывал, что она столь серьезно будет заботиться о названой «тетушке». Когда он уходил из дома, ни одна из женщин не испытывала желания прервать заточение или принимать гостей.

Расставшись с Магдален, Редж потягивал бренди и с наслаждением курил сигару, не подозревая, какую ловушку приготовила ему миссис Леконт к утренней прогулке.

Ровно в семь Ноэль Ванстоун был в Норт-Шинглз. Едва он вошел в комнату, капитан уловил странную перемену по сравнению с предыдущим днем. Что-то явно случилось! «Нет, мы еще не покончили с этой Леконт», – мрачно подумал Редж.

– Как чувствует себя сегодня мисс Байгрейв? – осведомился гость. – Надеюсь, достаточно хорошо, чтобы выйти на прогулку? – он переминался с ноги на ногу, а водянистые глаза бегали, что выдавало смущение и беспокойство.

– Племяннице лучше, она собирается, – ответил капитан, присматриваясь к собеседнику, а потом словно спохватился: – Я законченный англичанин, стоит задуматься о чем-нибудь, моментально забываю о хороших манерах! Я вижу, что вас сегодня что-то тревожит. Простите, но я не доверяю вашей управляющей. Мне сдается, она втянула вас в нечто неприятное вам лично. Неужели она затеяла что-то против моей племянницы?

Если бы Ноэль Ванстоун в точности выполнил инструкции миссис Леконт и не стал читать текст на сложенном ею листке до указанного момента, возможно, он бы не выдал себя перед капитаном Реджем. Но любопытство взяло верх – еще накануне вечером он развернул листок и был поражен и озадачен больше прежнего. Ему не хватало остроты ума, чтобы угадать замысел швейцарки, но он не мог не признать – миссис Леконт и вправду что-то затевала. Теперь он растерялся и медлил с ответом. Когда же, наконец, решил промямлить нечто смущенно, капитан прервал его на полуслове:

– Простите меня еще раз, сэр, если у вас есть секреты, так и скажите – не осмелюсь настаивать на продолжении! Никогда не проявляю любопытства к тайнам других людей. Однако, мистер Ванстоун, вы сами видите – я простой человек. Вчера я выложил все перед вами, как на духу. Я всегда говорю прямо, что думаю.

Мне приятно ваше общество, я хотел бы дружить с вами честно и доверительно, – и он уставился в глаза собеседника.

– Но у меня и в мыслях не было оскорбить вас! – воскликнул Ноэль Ванстоун. – Вы просто не дали мне сказать! Почему вы не даете мне объясниться? Я ничего дурного в виду не имею.

– Я не чувствую себя оскорбленным, сэр. Вы имеете полное право на скрытность. Но я ожидал взаимности, – он позвонил и вызвал служанку. – Передайте мисс Байгрейв, что сегодняшняя утренняя прогулка отменяется. Я не хочу беспокоить ее – она может оставаться у себя наверху.

Столь жесткие меры возымели эффект. Ноэль Ванстоун умолял хотя бы о кратком свидании, капитан постепенно смягчал суровость. Через несколько минут он снова послал служанку наверх, уселся поудобнее и стал ждать результатов. У него было одно очевидное преимущество перед миссис Леконт: он не был склонен недооценивать глубину увлечения Ноэля Ванстоуна. Женщины средних лет часто забывают, какой властью над мужчинами могут обладать юные и прекрасные девушки. Поставленный перед выбором – лишиться шанса увидеть мисс Байгрейв или предать миссис Леконт, – Ноэль Ванстоун колебался недолго. Он смущенно передал капитану вечерний разговор с управляющей, достал из кармана сложенный листок и вложил его в руку Реджа.

Загадочная записка была опасным знаком. Капитан встал и прошел к окну, прежде чем развернуть ее. «Окажите мне услугу, мистер Ноэль, сравните молодую леди, с которой вы беседуете, и описание, полученное через моего друга. Вы узнаете имя описанной здесь персоны – я нарочно не называю его теперь – и поймете, что происходит. Доверяйте своим глазам, если уж вы не прислушиваетесь к словам Вирджинии Леконт». Капитану все стало ясно. Ему даже не надо было читать описание, он и так уже знал, что миссис Леконт сумела всерьез обыграть его и застать врасплох.

Времени на размышления не было, все предприятие находилось теперь под ударом. Единственное, что оставалось, – действовать инстинктивно, наудачу. Он медленно читал текст и наконец дошел до упоминания особой приметы – тех самых родинок на шее. Именно в этот момент его осенило! Легкая усмешка тронула его губы, глаза вспыхнули озорным огнем. Капитан Редж вновь был на коне. Он развернулся к Ноэлю Ванстоуну и посмотрел на него серьезно и даже мрачно.

– Известно ли вам что-нибудь о семье миссис Леконт? – спросил Редж.

– Почтенная семья, это все, что я знаю. А почему вы спрашиваете?

– Я не люблю скверных подозрений, но в данном случае… – капитан сокрушенно покачал головой. – Могу поклясться, где-то в ее семье таится безумие.

– Безумие?! – выдохнул ошеломленный Ванстоун.

– Безумие! – решительно повторил капитан, постучав пальцем по записке. – Я вижу здесь хитрость безумца, подозрительность безумца, кошачье коварство безумца. В каждой строке этого прискорбного документа. Вероятно, в основе отношения миссис Леконт к моей племяннице лежит гораздо более опасная причина, чем я предполагал. Мне ясно, что мисс Байгрейв напомнила вашей управляющей женщину, сильно оскорбившую и ранившую ее, и это спровоцировало приступ безумия. В спутанном сознании миссис Леконт моя племянница стала воплощением той женщины. Так я считаю, мистер Ванстоун. Может быть, я прав, может быть, нет. Но не вижу здравых оснований для составления столь странного текста и рекомендации вам читать его столь странным образом.

– Не думаю, что Леконт сумасшедшая, – пролепетал перепуганный насмерть Ноэль Ванстоун. – Я не мог не заметить этого, я очень наблюдательный.

– Хорошо, сэр. Возможно, она просто жертва безумного заблуждения. Я не могу судить о ее мотивах, но предлагаю вам провести простой и любопытный эксперимент, который послужит к удовлетворению обеих сторон. И речи быть не может о том, чтобы сказать моей племяннице, что она стала предметом эксперимента, да и о записке говорить ей не стоит. Но полагайтесь на собственные глаза, мистер Ванстоун, судите обо всем самостоятельно. Безумна ваша управляющая или нет, но ваши чувства способны подсказать, права ли она. Давайте внимательно перечитаем это описание. Большая часть его не годится для опознания: сотни молодых леди высоки ростом, имеют светлую кожу, светло-русые волосы и серые глаза. С другой стороны, у этих сотен молодых леди нет слева на шее двух близко расположенных родинок. Это верно. Родинки являются, говоря научным языком, решающим аргументом. Когда моя племянница спустится в гостиную, сэр, я даю вам разрешение взглянуть на ее шею.

Ноэлю Ванстоуну ужасно понравилось выражение «решающий аргумент», и он впервые за все утро широко улыбнулся и выразил искренний энтузиазм.

– Сейчас я поднимусь наверх и взгляну на костюм, который моя племянница выбрала для прогулки. Чтобы вы смогли осмотреть ее шею и не вызвать ее подозрений, не должно быть внешних препятствий в виде шарфа или ниспадающих локонов. Я найду невинный предлог, чтобы устранить такие детали, прежде чем она выйдет к вам, сэр.

Покинув гостиную, капитан Редж со всех ног бросился наверх, к комнате Магдален и постучал в двери. Она была уже готова и ждала сигнала спуститься.

– У вас остался грим и пудра со времен представлений? – торопливым шепотом спросил капитан, не тратя слов на вступление. – Все это было в чемодане с костюмами в Бирмингеме. Где он?

– Все здесь, но зачем…

– Немедленно все в мою гардеробную – все виды грима, кисти, губки и прочее. Нет времени на разговоры, каждое мгновение дорого. За мной!

Серьезность капитана убедила девушку, и она стремительно извлекла набор грима и поспешила в гардеробную Реджа. Он запер двери, посадил ее на стул лицом к свету и объяснил, что случилось, уже смешивая тона и добавляя к ним клеевую основу.

– Мы на грани провала! Единственный шанс – поднимите волосы слева – убедить Ноэля Ванстоуна, что вы не похожи на описание внешности, которое раздобыла эта дьяволица Леконт, там упоминаются ваши родинки…

– Их не затушевать, все равно будет видно.

– Вы это мне рассказываете? – фыркнул Редж. – Чем я только в жизни не занимался. Вы слышали когда-нибудь про «черный глаз»? Я этим ремеслом несколько месяцев жил на Дрюри-Лейн. Я умею создавать тени, шрамы, синяки любого вида и размера, а вы мне про какие-то родинки.

Капитан обмакнул кисть в матовую массу, составленную из нескольких веществ на маленьком фарфоровом блюдце, и аккуратно нанес штрихи поверх родинок Магдален. Смесь идеально совпадала по тону с цветом ее кожи. Затем он подровнял поверхность с помощью носового платка, а когда грим подсох, припудрил его, после чего повторил операцию уже не на всем участке, а точно на месте едва просвечивавших родинок. Несколько мгновений – и они исчезли! Только при очень близком изучении можно было заметить, что-то неладное, но уже с двух-трех футов кожа казалась идеально ровной.

– Подождите минут пять, чтобы макияж окончательно высох, а затем спускайтесь в гостиную. Сейчас и сама миссис Леконт ничего бы не нашла.

– Стойте! Но как она узнала? Откуда она взяла это описание моей внешности? Родинки не бросаются в глаза и обычно скрыты прической или одеждой.

– Кто знал о них?

Магдален побледнела, внезапно вспомнив о Фрэнке, а потом ответила:

– Моя сестра.

– Значит, мисс Леконт написала вашей сестре.

– Но та не стала бы писать вот так незнакомому человеку. Никогда!

– Кто-то еще знает. Эта примета упоминалась и в листовке о розыске там в Йорке.

– Только не Нора! Вероятно, мистер Пендрил или мисс Гарт.

– Значит, миссис Леконт написала им, скорее, мисс Гарт, ее легче провести, чем старика юриста. Она могла заморочить голову гувернантке, напугав ее, представившись другом… Главное, теперь ваши друзья могут появиться тут в любую минуту. У вас максимум неделя, чтобы достичь цели.