– Я всерьез, и письмо видела, – ответила Магдален. – Она напомнила вам, какая судьба принесла вам состояние мистера Эндрю Ванстоуна, и просила разделить между его дочерями половину наследства, как того хотел покойный. А другую половину оставить себе. Так почему вы не захотели обсуждать это предложение?

– По простейшей причине, мисс Гарт, – насмешливо заявил Ноэль Ванстоун. – Позвольте напомнить поговорку: у дурака в руках деньги не держатся. А я не дурак, мэм.

– Умоляю, сэр, ну зачем говорить в таком тоне! – нарочито ужаснулась миссис Леконт. – Прошу вас быть серьезным.

– Но это невозможно, Леконт! Как я могу оставаться серьезным? Мисс Гарт, мой несчастный отец занимал принципиальную, высоко моральную позицию. Леконт тоже придерживается строгой морали, правда ведь, Леконт? А я нет. Я долго жил на континенте, в свободной атмосфере. И я очень просто смотрю на вещи: я получил деньги, и я был бы идиотом, если бы стал с кем-то ими делиться. Вот и все! Просто, правда? Закон на моей стороне, но я не виню вас за желание прийти сюда, чтобы испытать меня. Я не стану винить и двух девушек, желающих запустить руки в мой кошелек. Я совсем не дурак, – и он отправил в рот еще пару ягод, а потом вытер пальцы салфеткой из тонкого белого полотна.

– Значит, ваше решение и ответ, переданный в письме миссис Леконт, продуманные и окончательные?

– Именно так.

– Нет, я просто обязана вмешаться! – воскликнула миссис Леконт, изящно заламывая красивые округлые руки. – Это невыносимо! Позвольте предложить компромисс? Дорогой мистер Ноэль, вы к себе несправедливы: у вас есть гораздо более основательные причины, чем та, что вы назвали мисс Гарт. Вы следуете примеру достойнейшего отца! Ваш долг чтить его память. Мисс Гарт, умоляю принять это во внимание. Одна девушка вынуждена служить гувернанткой, другая на долгие годы потеряла возможность выйти замуж. Мистер Ноэль, ваш отец предлагал каждой из них по сто фунтов, не так ли? Не считаете ли вы, мисс Гарт, что будет вполне достаточно, если мистер Ноэль выполнит обещание своего отца? Если он выплатит несчастным сестрам по сто фунтов…

– Ему придется раскаиваться в этом до конца жизни, – ответ слетел с губ Магдален прежде, чем она успела обдумать его, и голос на этот раз был ее собственным, неподдельным; и только привычка к сцене спасла ее от катастрофы – девушка мгновенно вернулась к тону и произношению «мисс Гарт» и продолжила непринужденно: – Ваши намерения, миссис Леконт, делают вам честь, но добро может обернуться злом. Мои воспитанницы не примут такой компромисс. Извиняюсь за свою резкость, но я и вправду встревожена.

Миссис Леконт поднесла платок к глазам, так что прочитать ее реакцию было невозможно. Уловила ли она изменение голоса и тона? Приписала она это волнению собеседницы? Магдален сказать не могла.

– Что еще я могу поделать? – пробормотала швейцарка, не опуская платок от лица. – Дайте мне время подумать, я должна оправиться. Сэр, простите, я выйду на минуту? Я потрясена этой печальной сценой, мне нужен глоток воды. Мисс Гарт, надеюсь, вы дождетесь моего возвращения?

В комнате было две двери: одна вела из передней части гостиной в коридор, другая находилась за ее спиной. Миссис Леконт вышла через вторую. Магдален дождалась звука закрывающейся двери, а потом решила воспользоваться шансом поговорить с Ноэлем Ванстоуном наедине, несмотря на очевидную безнадежность этого импульса. Но она не успела заговорить – паузу прервал сам хозяин. Он явно был отчасти рассержен, отчасти обеспокоен тем, что управляющая покинула его.

– Я никогда не отрицал, мэм, что случай сложный. Вы извиняетесь за резкость, и я также не хотел бы оскорбить вас. Могу я предложить вам клубнику? Хотите, я покажу вам некоторые приобретения из коллекции моего отца? Мэм, я человек воспитанный, и я искренне сочувствую этим девушкам, особенно младшей. Нежные чувства – мое слабое место. Я был бы счастлив услышать, что возлюбленный мисс Ванстоун (обратите внимание: я, как и Леконт, называю ее именно этим именем) вернулся и женился на ней. Если бы некая сумма могла вернуть его, и мой адвокат одобрил бы…

– Остановитесь, мистер Ванстоун, – прервала его Магдален, – вы совершенно не знаете особу, о которой идет речь. Брак младшей сестры, даже если бы он состоялся через неделю, едва ли изменил бы ее отношение к ситуации. Я не отрицаю, что мотивы ее довольно запутанные, она мечтает ускорить свадьбу, надеется избавить сестру от зависимого положения, но в то же время верит, что имеет право на ту часть наследства, которую предназначал ей отец. Она осталась без имени, без дома, без друзей. Закон заботится о вас, но не замечает ее. Так что для нее сам закон превратился в орудие несправедливости. Она буквально одержима этими мыслями. Даже если бы завтра она вышла замуж за миллионера, ее душа была бы охвачена тревогой и смятением. Я опасаюсь, что она впала в отчаяние и готова на любые средства.

Она резко остановилась. Искренность и волнение вновь заставили ее выдать себя. Природа ее сопротивлялась фальши и обману. Только теперь она взяла себя в руки и заметила произведенное впечатление: хозяин дома вжался в спинку кресла и окаменел. Он был охвачен страхом, готов довериться ей… Но Магдален не заметила простой вещи: миссис Леконт не покидала комнату. Она открыла и закрыла дверь, но осталась внутри, безмолвная и неподвижная, ни одним звуком не выдавая своего присутствия. Потом она осторожно присела, достала из кармана ножницы, дождалась, пока гостья увлеклась разговором с Ноэлем Ванстоуном, а затем вырезала маленький кусочек отделки с подола шерстяного коричневого платья «гувернантки». И когда Магдален завершила пламенную речь, швейцарка распрямилась и повторила трюк с дверью – открыла и закрыла ее, словно только что вернулась в комнату.

– Что случилось в мое отсутствие, сэр? – спросила она с озабоченным видом. – Вы побледнели. О, мисс Гарт, вы забыли о моем предостережении?

– Мисс Гарт вообще забылась! – воскликнул Ноэль Ванстоун, почувствовав поддержку миссис Леконт. – Мисс Гарт угрожала мне самым возмутительным образом. Леконт, отныне я запрещаю вам выражать сочувствие этим девицам, особенно младшей. Мисс Гарт прямо заявила, что та не оставит меня в покое, даже если получит деньги каким-нибудь законным образом!

– Успокойтесь, прошу вас! Возьмите себя в руки! – решительно произнесла миссис Леконт. – Мэм, мне досадно слышать, что вы проявили такое неуважение к хозяину, стоило мне выйти из комнаты. Вы взволновали его, вы не сказали нам ничего нового, ваши рассуждения не отличаются от дерзких писем вашей подопечной. Как может леди вашего возраста и с вашим опытом говорить подобную ерунду? Девчонка кипятится и угрожает, но чего еще ждать от нее? Но вы можете просто и ясно сказать: что она может предпринять против мистера Ванстоуна?

Пока швейцарка говорила, Магдален сосредоточилась и вернулась к своей роли. Она не знала, что проделала миссис Леконт за ее стулом, но почувствовала внезапную перемену в ее манерах, из чего сделала вывод: пора уходить, довольно уже рисковать.

– В последнее время воспитанница не доверяет мне, – заговорила она, вставая со стула. – Она действует по-своему и явно что-то замышляет. Сын мистера Майкла Ванстоуна – единственный, на кого она может направить свой гнев. Боюсь, ее слова – не пустые угрозы. На этом моя миссия исполнена. Мистер Ноэль Ванстоун может разделить состояние и обеспечить дочерей мистера Эндрю Ванстоуна, а может настаивать на своем и столкнуться с непредсказуемыми поступками моей подопечной. Ему решать, – она поклонилась и направилась к двери.

Ноэль Ванстоун, охваченный гневом и страхом, попытался было встать, но миссис Леконт опередила его, опустив руки на плечи хозяина и мягко вернув его на прежнее место.

– Съешьте еще клубники, мистер Ноэль. Предоставьте мисс Гарт мне.

Она проследовала за Магдален в коридор и закрыла дверь гостиной.

– Вы проживаете в Лондоне, мэм? – спросила швейцарка.

– Нет, за городом, – мгновенно отреагировала Магдален.

– Если я захочу написать вам, по какому адресу отправлять письмо?

– На почту в Бирмингеме, – это было последнее место остановки Магдален в долгом путешествии по стране.

Миссис Леконт повторила короткий адрес вслух, а затем положила руку на предплечье Магдален.

– Один совет, мэм: вы отважная и умная женщина. Но не стоит быть слишком отважной и слишком умной. Вы рискуете больше, чем предполагаете, – внезапно она склонилась к уху Магдален и прошептала, крепко сжав руку девушки: – Вы у меня в руках!

– Вы о чем? – отшатнулась Магдален.

Но миссис Леконт тут же отпустила ее и плавно прошла к входной двери и отворила ее.

– Пока я ничего особенного не подразумеваю, подождем, время покажет. Один вопрос, мэм, прежде чем попрощаться. Когда ваша воспитанница была ребенком, она когда-нибудь строила карточный домик?

Магдален нетерпеливо кивнула, подтверждая предположение.

– Она строила домик все выше и выше, пока не получалась настоящая башня? – продолжала миссис Леконт. – Глаза ее расширялись от восторга, она испытывала гордость, едва сдерживала дыхание, ей оставалось положить последнюю, единственную карту, чтобы закончить работу, и тут все сооружение обрушивалось? Ах, вы видели это. Передайте ей от меня дружеский совет. Она построила уже немало, но пусть будет осторожнее с завершением своей конструкции.

– Она получит ваше послание, – ответила Магдален голосом мисс Гарт, кивнула характерным для нее жестом. – Но сомневаюсь, что она прислушается. Возможно, ее рука не дрогнет, и она положит еще одну карту.

– И обрушит домик.

– И возведет его заново. Доброго вам дня.

– Доброго дня. И еще кое-что, мисс Гарт. Не пренебрегайте моим советом: «Золотая мазь» вылечит ваши глаза!

Магдален переступила порог и увидела почтальона, поднимавшегося по ступеням с письмом в руке.

– Ноэль Ванстоун, эсквайр? – спросил он, когда девушка уже пересекала садик и направлялась к проезжей части.