Эллиот встал, и его взгляд заставил Луи поспешно отступить назад.

– Убирайся! – Гнев в его голосе дал понять Луи, что нужно ретироваться. – Скажи Клоду, что я не имею дел с жуликами! Продам вещи кому-нибудь другому, а вас не хочу больше видеть!

Луи беспомощно пожал плечами:

– Я предупреждал его, что вы можете не согласиться, но Клод большой оптимист. Не обижайтесь, мистер Эллиот. Я ухожу. Впрочем, если передумаете, предложение остается в силе.

– Убирайся!

Луи вздохнул и грациозной походкой направился по дорожке к выходу. Приехав в галерею, он поспешил к Клоду.

– Этот сукин сын отказался, – сказал он, закрыв за собой дверь. – Он назвал тебя жуликом и заявил, что не желает больше иметь с тобой дела. Я предупреждал, Клод. Что будем делать?

Кендрик снял парик, положил его перед собой на стол и задумался.

– Это хороший шанс, и он им пока остается, – сказал он. – Придется поднажать на милого Дона.

Он открыл ящик стола и достал телефонную книгу.

– Кто, ты говоришь, самый крупный кредитор Эллиота?

– «Льюис и Фремлин», – уверенно сказал Луи. – Каждой своей девке Эллиот дарил какую-нибудь драгоценность. Последней досталось кольцо с бриллиантом и рубином, которое стоило целое состояние.

Кендрик нашел в телефонной книге и набрал номер самого дорогого ювелирного магазина города. Он попросил соединить его с мистером Фремлином, старшим партнером совладельцев фирмы, таким же гомосексуалистом, как и сам Кендрик.

– Сидней, дорогой мой, обожающий тебя Клод, – заговорил он. – Как я? О, борюсь, еле свожу концы с концами. – Он захихикал. – А ты? Я рад. – И после паузы: – Сидней, по секрету, тебе должен Дон Эллиот? Должен? Я так и думал. Он меня беспокоит, мне тоже должен, да и другим. Я послал сегодня утром Луи поговорить с ним, а ты знаешь, насколько я тактичен, и тот пытался получить у Дона чек, но Эллиот обошелся с ним очень грубо, и у нас создалось впечатление, что он не в состоянии заплатить. Ужасно, правда? Разумеется, бедный малый теперь без работы, но я думал, у него есть деньги. А много он тебе должен? – Клод выслушал, поднял брови и легко присвистнул. – Пятьдесят тысяч! Это большие деньги. Я тоже погорел, хотя всего на пять. – Он послушал опять. – Знаешь, я бы поторопился на твоем месте. Думаю, Эллиот сейчас немного стоит. Слушай, говорят, у него не было ни одной девушки с тех пор, как он стал инвалидом. Ужасно, ужасно печально! – И, заканчивая разговор: – Да, мы должны встретиться с тобой как-нибудь, обязательно. До свидания, мой дорогой! До встречи!

Когда Клод повесил трубку, Луи задумчиво произнес:

– Ну, теперь начнется!

– Не будем терять времени. Счета Эллиота на продукты, вино и портного тоже должны быть внушительными. – Кендрик надел парик. – Пожалуй, стоит шепнуть и им словечко. – И он снова потянулся к телефону.


Тойо, шофер Эллиота, встретил Уистона Экланда в аэропорту и отвез на виллу. Приземистый толстяк, ведущий антиквар Майами, прилетел в Парадиз-Сити на собственном само– лете по срочному вызову Эллиота.

Эллиот наблюдал за ничего не выражающим лицом Экланда, когда тот рассматривал Шагала. Наконец тот закончил осмотр и отвернулся от картины.

– Это может быть Эмиль Хоури, но, совершенно очевидно, не Шагал, – сказал наконец Экланд. – Хорошая подделка, надеюсь, она не стоила вам слишком дорого, мистер Эллиот.

– Сто тысяч! – прохрипел потрясенный Эллиот. – Вы уверены, что это не Шагал?

– Абсолютной уверенности у меня нет, но это мое мнение, – спокойно ответил антиквар. – Это вам продал Кендрик?

– Да, он.

– Кендрик не так хорошо разбирается в этом виде искусства, как он считает, его могли провести. Даже эксперты живописи обманывались на Хоури, но я специально изучал Шагала и уверен, что это не он, или почти уверен.

По лбу Эллиота струился холодный пот.

– А нефрит? Только не говорите, что это тоже подделка!

– О, нет! Прекрасная коллекция, могу предложить за нее двадцать тысяч.

– А сколько дадите за Шагала?

– Его я не возьму. Эта картина может внести путаницу и недоразумения в деловом мире.

– А остальное?

– Ничего стоящего. Но если хотите избавиться от всего этого, я дам десять тысяч. Сожалею, что предлагаю так мало, но все это чисто декоративные, не имеющие большой стоимости вещи.

Эллиот задумался, потом пожал плечами.

– Ладно, давайте чек на тридцать тысяч и забирайте.

Экланд подписал чек и уехал, а Эллиот задумался. Может быть, Клод действительно не знал, что Шагал подделка? Подумав еще некоторое время, он позвонил в галерею Кендрика.

Ответил Луи.

– Дай мне Клода, – сказал Эллиот.

– Мистер Эллиот?

– Да, это я.

– Один маленький момент…

Кендрик снял трубку.

– Если хочешь взять Шагала, я согласен, – сказал Эллиот.

– Мой милый мальчик, какой сюрприз! Луи сказал, что вы сердитесь на меня, – ответил Кендрик, удивленный звонком.

– Не будем об этом. Что даешь за Шагала, прежде чем я предложу его Экланду?

– Экланду? Не делайте этого, дорогой! Он ничего вам не даст, да еще, вероятно, скажет, что это подделка. Опасный человек!

– Так сколько?

– Я возьму его на комиссию, могу за ним сейчас заехать.

– Мне деньги нужны немедленно, я же говорил, так сколько?

– Тридцать тысяч.

– Но я платил тебе сто!

– Знаю, но теперь другое время.

– Ладно, бери за сорок пять. Чек сразу.

– Сорок, дорогой, больше не могу.

– Пошли Луи с чеком, и пусть забирает.

Эллиот повесил трубку.

Кендрик улыбнулся Луи:

– Бедный дорогой дурачок продал мне Шагала за сорок тысяч. Вообрази! Эта глупая миссис Ван Джонсон просто умирает по Шагалу. Если я не получу с нее сто тысяч, съем свой парик!

– Смотри, Клод, – предупредил Луи. – Она может проверить.

– Разумеется, и не подумает, так же, как и Эллиот. – Кендрик расплылся в довольной улыбке. – Мое слово для них – закон!

К трем часам дня Эллиот имел семьдесят тысяч наличными. Он погасил чеки Экланда и Кендрика в другом банке, чтобы деньги не забрали в счет долга.

Заперев деньги в сейф, он почувствовал некоторое облегчение. Можно теперь заплатить прислуге и еще несколько месяцев вести прежний образ жизни. В первый раз за прошедшие недели он немного успокоился. И тут раздался телефонный звонок.

Нахмурившись, Эллиот снял трубку. Это звонил Ларри Кауфман, агент по продаже автомобилей.

– Мистер Эллиот, – голос агента звучал почти враждебно, – уплатите за «роллс». Фирма настаивает. Вы пользуетесь автомобилем уже два месяца.

Эллиот задумался, но ненадолго. У него есть еще «альфа», за которую он полностью расплатился, так с какой стати выкладывать тридцать тысяч за «роллс», который ему не так уж и нужен. Сейчас придется беречь каждый доллар.

– Можете забрать его обратно, Ларри, он мне не подходит.

– Как это? – недовольно спросил Кауфман.

– Я уже сказал.

– Но я теперь не могу его взять обратно просто так. Теперь это уже подержанный автомобиль!

– Ну и заберите его как подержанный. Сколько с меня?

– Вы серьезно, мистер Эллиот?

– Сколько?

– Много не возьму и постараюсь продать его поскорее. С вас три тысячи.

– Ты считаешь это немного, три тысячи?

– Да, и вы это знаете, мистер Эллиот.

– Ладно, приезжайте, забирайте его, я приготовлю чек.

Эллиот старался не расстраиваться, но все-таки защемило сердце. «Роллс» с Ларри за рулем, у которого в кармане лежал чек на три тысячи, выехал за ворота. Оставалась надежда, что в его банке продлят кредит, а если и нет, то стоило забыть о роскошных автомобилях.

После обеда он было вздремнул, и тут позвонил директор его банка.

– Дон, сейчас приезжал Кауфман с твоим чеком. Ты мой друг, и я оплатил чек, но это последний раз, слышишь, Дон? Прими срочные меры и погаси задолженность.

– Конечно, конечно, я продам акции, – как можно беспечнее сказал Эллиот. – Улажу все в конце недели.

Волки берут его в кольцо, думал он, положив трубку. По крайней мере, в ящике стола лежат семьдесят тысяч. Вдруг возникла идея сесть в «альфу» и уехать в Голливуд. Прожить пару недель в мотеле, авось все уладится без него.

Чем больше он думал об этом, тем сильнее нравилась такая возможность. Но день, видно, не был для него удачным. Как только он встал, собираясь пойти уложить вещи, возник его мажордом.

– Здесь пришел джентльмен…

Высокий, серьезного вида мужчина уже выходил из-за спины мажордома.

– Меня зовут Стэн Джерольд, мистер Эллиот, – сказал он, дождавшись, когда за слугой закрылась дверь. – Я представитель ювелирной компании «Льюис и Фремлин», а также фирмы «Хэндлок и Эллисон». Уполномочен ими просить вас выплатить долг. Если вы не погасите его немедленно, дело будет передано в суд.

– Неужели? – Эллиот смог даже улыбнуться, он прекрасно знал, что, если дело дойдет до суда, все остальные волки вцепятся в него мертвой хваткой. – Сколько я должен?

– Шестьдесят одну тысячу долларов.

Цифра потрясла Эллиота, он с трудом сумел сохранить улыбку.

– Так много? – Он уже понял, что придется заплатить, не предавать же дело огласке.

Десять минут спустя Джерольд удалился, унося распухший от денег портфель, а у Эллиота осталось всего девять тысяч.

Он закурил; будущее выглядело мрачным, как никогда. Слухи о том, что он платит долги, распространятся мгновенно. Через день все остальные кредиторы будут у дверей его дома.

Пора смываться, причем быстро. Он уедет в Голливуд, а как только кончатся девять тысяч, примет достаточно таблеток снотворного, чтобы о нем последний раз написали в прессе.

Войдя в спальню, Эллиот быстро собрал чемодан, выбирая лучшее и при этом сознавая, что все куплено в долг. Туда же положил бутылку виски и два блока сигарет.

Отделив триста долларов от общей суммы, Эллиот пошел искать мажордома и, найдя его на кухне, объяснил, что уезжает.