Джеймс Хэдли Чейз - Без денег – ты мертв!

– Нет… Он вдруг так странно повел себя. – И Синди рассказала о внезапной перемене поведения Эллиота.

– Большинство кинозвезд – психи! – заключил Уинн. – Но ведь он ухаживал за тобой?

Синди вспыхнула:

– Конечно, нет!

– Что это с ним случилось? – спросил Уинн. – Чего ради он катал тебя и угощал обедом?

– Не все такие, как ты! – сердито сказала Синди и ушла в дом.

Джой вернулся домой после пяти. Расстроенный – из пяти украденных им бумажников он наскреб только сорок долларов.

– Где Синди? – спросил Джой, садясь рядом с Уинном. Он снял шляпу и вытер лоб. – Я добыл только сорок долларов.

– Наверное, моет голову или еще что-нибудь в этом роде, – сказал Уинн. – Джой, слушай, кажется, назревает большое дело!

Джой выпрямился и уставился на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Помнишь, я говорил тебе, что мечтаю найти дело тысяч на пятьдесят, тогда мы могли бы купить бунгало на побережье, поселиться там втроем, я бы женился на Синди?

Джой посмотрел на Уинна глазами, полными страха.

– Но ведь это был просто разговор, не больше?

– Мы добудем эти пятьдесят тысяч, – торжествующе сказал Уинн, глаза его блестели. – И это так же просто, как отнять десять центов у слепого!

– Но как? – Сердце Джоя часто забилось.

«Пятьдесят тысяч, – думал он, – это значит огромный риск – то, чего я избегал всю жизнь».

– Успокойся и выслушай, – сказал Уинн и рассказал Джою о встрече Синди с Доном Эллиотом. – Помнишь его? Недавно был одним из первых в кино. Синди говорит, что он очень богат: один «роллс» тысяч на тридцать, а вилла набита всяким добром.

Джой облизал пересохшие губы.

– Ты думаешь обокрасть виллу, Уинн?

– Не надо болтать глупости, – отрезал тот. – Да понадобится грузовик, чтобы вывозить это добро. Мы похитим самого красавца и потребуем выкуп.

Джой чуть не свалился со стула.

– Ну нет! Да за это посадят на электрический стул. – Глаза его стали круглыми от ужаса. – Ни я, ни Синди… Похищение исключено.

– Да это не похищение, – сказал Уинн нетерпеливо. – Мы заманим его и скажем, чтобы выкладывал пятьдесят тысяч. Это же для него семечки! Продержим его здесь, пока не заплатит. Я все продумал.

– Нет! – Джой вскочил со стула и был так возбужден, что весь дрожал. – Мне все равно, как ты это назовешь, но я не участвую!

Уинн посмотрел на него с сожалением и пожал плечами:

– Ладно, Джой, не хочешь – не надо. Мы провернем дело без тебя, а впрочем, я могу обойтись и без Синди. Когда я получу деньги, мы уедем от тебя, все очень просто.

– Синди не пойдет на это! – воскликнул Джой. – Она и не дотронется до этих денег.

– А вот и она. Давай-ка спросим ее. – Уинн увидел, что Синди направляется к ним.

– Спросить меня? О чем? Что случилось, папа? Ты выглядишь усталым.

– Он задумал похитить этого… Кинозвезду! – крикнул Джой. – Он сумасшедший! Я сказал, что ты в этом участвовать не будешь!

– Похищение? Ты что, Уинн?

– А что такого? – Уинн скрестил длинные ноги. – Мы его не тронем: все, что мы сделаем, – запрем его на замок и будем держать, пока не заплатит. Как только получим деньги, втроем поселимся на побережье, мы с тобой поженимся. Что скажешь, детка? Ты со мной?

Синди посмотрела на него, потом на Джоя и опять на Уинна.

– Ты сошел с ума, Уинн, – сказала она. – Нет, я не буду этого делать.

– Да не сошел я с ума, – Уинн старался сдержаться, – ты сказала, что парень очень богат. Прекрасно, что для него пятьдесят тысяч? Заплатит, и все! Ты только представь: у нас такие деньги!

Синди заколебалась. Если бы Эллиот не повел себя странно в конце их встречи, она бы отказалась не раздумывая. Но сейчас… Пятьдесят тысяч так много значили для них… Она задумалась.

– А вдруг он не станет платить?

Джой встрепенулся.

– Синди, послушай меня, – заговорил он и остановился, видя, что его не слушают.

– Ты хочешь выйти за меня замуж? – спросил Уинн. – Жить припеваючи? Вот и случай это осуществить. Ну, Синди, ты ведь со мной, верно?

Синди опротивела жизнь, которую вели они с отцом. Она никогда не жаловалась, но это жалкое существование стало особенно невыносимым после встречи с Эллиотом. И она решилась.

– Хорошо, Уинн. Я помогу тебе.

Уинн посмотрел на Джоя.

– Большинство за, Джой, – сказал он, – ты присоединяешься?

– Синди, – положил Джой руку на плечо дочери. – Это очень опасно, похищением займутся парни из ФБР, нас могут осудить пожизненно или даже отправить в газовую камеру. Не делай этого, дитя мое.

– Пятьдесят тысяч, – вкрадчиво заговорил Уинн, – не надо больше красть и рисковать каждый день. Красивый собственный дом, и я с тобой. Решайся, Синди! Я все равно пойду на это, с тобой и Джоем или без вас.

– Я сказала, что согласна, Уинн, – спокойно произнесла Синди.

Уинн посмотрел на Джоя:

– Меняешь решение или уходишь?

– Ты действительно думаешь, что все получится? – вяло спросил Джой, сдаваясь.

– А иначе незачем и браться. Конечно, получится!

Глядя на решительное лицо дочери, Джой знал, что уже не отговорить ее. Придется соглашаться, иначе он потеряет дочь.

– Ладно, Уинн, – сказал он, – рассчитывай на меня.

– На следующее утро, – рассказывал дальше Барни, – Эллиот сидел на террасе, с нетерпением ожидая, когда Луи де Марни закончит инвентаризацию. Когда тот наконец появился, Эллиот, скрывая нетерпение, предложил ему выпить что-нибудь.

– Абсолютно исключено, благодарю! Никакого алкоголя, никакого крахмала! Я должен следить за фигурой. – Луи посмотрел на Дона. – А вы в прекрасной форме.

Эллиот, одетый только в легкие брюки, сандалии и носки, пожал загорелыми плечами. Носить носки в жару было противно, но без них на него угнетающе действовал блеск искусственной ступни.

– Да, со мной все в порядке, – ответил он. – Садись. – И после небольшой паузы спросил: – Ну, каков приговор?

– У вас прекрасные вещи, мистер Эллиот, – садясь, произнес Луи. – Немного специфичные, но очень хорошие.

– Знаю, – нетерпеливо прервал его Эллиот. – Сколько они стоят?

– Разумеется, я не могу назвать окончательную сумму, вы понимаете, что я должен проконсультироваться с Клодом, но примерно, я думаю, тысяч на семьдесят пять.

Эллиот выпрямился, краска залила лицо. Он и не ждал многого от Луи, но это был просто грабеж среди белого дня.

– Ты что, смеешься? – воскликнул он. – Это же четверть того, что я заплатил за них Клоду!

Луи выглядел расстроенным.

– Звучит ужасно, не правда ли? Но в данный момент на них нет спроса, мистер Эллиот. Если бы вы могли подождать… – Он закусил нижнюю губу и сделал вид, что задумался. – Клод может взять нефрит и Шагала под комиссионные проценты в галерею. Тогда, конечно, вы получите больше, но придется ждать.

– Насколько больше?

– Сейчас сказать не могу. Цифру назовет Клод.

– Сколько придется ждать? Два, три месяца?

Луи покачал головой, вид у него был такой, как будто он сейчас заплачет.

– Не меньше года, мистер Эллиот. Понимаете, нефрит должен опять подняться в цене, но произойдет это не скоро.

Эллиот ударил кулаком по колену:

– Не могу я ждать так долго! Уговори Клода, пусть сейчас берет нефрит и Шагала, но дает настоящую цену, а не какие-то несчастные семьдесят пять тысяч!

Луи изучал тщательно наманикюренные ногти.

– Конечно, я поговорю с ним. – И после небольшого молчания продолжал: – Клод говорил, что вам нужны наличные. Поэтому мы хотим сделать вам интересное предложение. Разумеется, это останется между нами. Оно должно заинтересовать вас – ваша доля составит двести тысяч, да еще семьдесят пять за вещи, это здорово поправило бы ваше положение, и жизнь снова могла бы стать счастливой.

Эллиот воззрился на Луи:

– Двести тысяч? Что же это за предложение?

– Вы друг мистера Ларримора, филателиста, не так ли?

Глаза Эллиота сузились:

– Предложение включает Ларримора?

– Совершенно верно.

– Но я уже сказал Клоду, что никакой надежды.

– У Клода возникла другая идея, уже после вашей встречи, – Луи как бы нащупывал дорогу по тонкому льду, – и он готов заплатить двести тысяч, если вы согласитесь.

Эллиот задержал дыхание. Такая сумма могла выручить его.

– На что я должен согласиться, объясни, к чему ты клонишь?

– У мистера Ларримора есть несколько русских марок, – Луи опять стал разглядывать ногти, – а у Клода есть клиент, который хочет их купить. Мы уже писали мистеру Ларримору три письма, предлагая продать марки, но он нас проигнорировал. Если сумеете достать эти марки, Клод готов выплатить двести тысяч.

– Бог мой! Сколько же они стоят?!

– Для меня и для вас ничего, но все коллекционеры сумасшедшие, вы же знаете.

– Так все-таки сколько?

– Не будем вдаваться в детали, мистер Эллиот. – Луи хитро, как лиса, улыбнулся. – Ваше дело достать их, и получите двести тысяч.

Эллиот молча соображал. Безусловно, это для него выход из положения, но сможет ли он уговорить Ларримора продать марки?

– Но в разговоре с Ларримором я должен буду назвать ему предлагаемую сумму, не так ли?

Луи пригладил соболиную гриву волос.

– Не думаю, что вы уговорите Ларримора, какую бы сумму вы ни назвали. Наоборот, он может рассердиться и окончательно отказать.

Эллиот нахмурился:

– К чему ты клонишь, что-то не пойму.

– Мы подумали, что, находясь с ним в дружбе, вы можете легко достать эти марки, а мы не будем вам задавать лишних вопросов, как вы это сделали. Просто заплатим вам деньги. Как вы достанете их, нас не касается.

Эллиот долго молчал, потом сказал с угрожающей нотой в голосе:

– Вы предполагаете, что я украду эти марки?!

Луи, не глядя на собеседника, замахал руками:

– Мы ничего не предполагаем. Просто так получилось, что только вы можете получить к ним доступ, как вы это сделаете, не наше дело.