— Мне это неизвестно. Мне об этом не говорили.

Он полностью владел собой и стоял, высокий, прямой, под пристальным взглядом Корби.

— Мне бы хотелось, чтобы вы внимательно прочитали мате­риалы о деле Стакхаус. Если пожелаете, я пришлю вам полицей­ские отчеты — те, что допущены к обнародованию.

— Но меня это совсем не интересует, честное слово,— воз­разил Киммель.— Мне, видимо, нужно поблагодарить вас за то, что вы об этом подумали. Если б я как-то мог вам помочь — но я просто не вижу как.

Он снова превратился в честного американского гражда­нина — подался вперед, весь внимание.

— Вероятно, никак.— Губы Корби под каштановыми усиками сложились в улыбку.— Но не забывайте — да я уверен, что вы и так помните: убийцу вашей жены пока не нашли. Тут могут обнаружиться самые неожиданные связи.

Киммель чуть-чуть приоткрыл рот и, словно вдруг догадав­шись, спросил:

— Так вы ищите маньяка, который убивает женщин на авто­бусных стоянках?

— Да. Одного — это уж точно.— Корби отступил и откла­нялся: — Вот, пожалуй, и все. Большое спасибо, мистер Киммель.

— Рад был помочь.

Киммель провожал его взглядом, провожал взглядом эту непроницаемую угловатую спину под пальто цвета ржавчины, пока она не расплылась в его близоруких глазах и он не услышал, как захлопнулась дверь.

Он вытащил бланк с заказом из кармана и положил на место, туда, где лежали другие бланки. Если заказ Стакхауса прибудет, то пусть себе лежит, решил Киммель, а Стэкхаусу он сообщать не станет. Если бланк обнаружат в бюро, он объяснит, что не мог вспомнить фамилию клиента. Так будет безопасней, чем просто уничтожить листок: вдруг им вздумается переворошить все его бумаги и они обнаружат отсутствие бланка?

Что-то он слишком разволновался, слишком осерчал, одернул он самого себя. Так не годится. Тем не менее до сих пор никто не догадывался, как это ему удалось. И вдруг, пожалуйте, Стак­хаус, судя по всему, догадался, а теперь и Корби. Киммель сел и заставил себя еще раз внимательно прочитать письмо Рексолла, прежде чем приступать к ответу. Рексолл запрашивал книгу «Зна­менитые псы в борделях XIX века».

Примерно через час Киммелю позвонил Тони. Он сказал, что к ним в кулинарию явился какой-то мужчина и выспрашивал про тот вечер и про все, что Тони тогда показал в полиции. Ким­мель посоветовал не придавать этому значения. Он не стал говорить Тони, что мужчина сперва побывал у него. Киммелю пока­залось, что Тони отнюдь не в восторге. Когда в свое время с Тони беседовали в полиции, он каждый раз сам прибегал и все расска­зывал Киммелю.

Глава 23

На другой день после похорон — это был понедельник — Уолтер остался дома, хотя делать там было решительно нечего. Он как бы добровольно принес себя в жертву вежливым визите­рам, большую часть которых видел впервые в жизни. Он просто диву давался, сколько народу — бывших клиентов Клары по де­лам с недвижимостью — явилось засвидетельствовать, как их огорчило известие о ее смерти.

Никто, решил Уолтер, буквально никто ни в чем его не подо­зревал. Газетные сообщения, хотя самые падкие на сенсацию листки раздули дело, как только могли, вызвали на удивление мало толков; у него, по крайней мере, никто ничего не выспрашивал. Напротив, двое или трое посетителей, которых он совер­шенно не знал, посочувствовали ему: это надо же, какая ирония судьбы — поспей он чуть-чуть пораньше и успел бы ее удержать. Некоторые даже считали, что с этой целью он и поехал за авто­бусом. Но никто, видимо, не ставил под сомнение его невинов­ность, даже тени сомнения не возникло у них, как возникло оно у Джона (Уолтер это почувствовал), когда тот ездил с ним в Фи­ладельфию. Уолтеру казалось, что у Джона были свои сообра­жения о том, почему он последовал за Кларой, но, с другой сто­роны, Джон имел на то основания, и это Уолтер тоже понимал. Джон больше, чем кто-нибудь другой, знал о его отношениях с Кларой, куда больше, чем, скажем, Айртоны. О своих планах отправиться в Рино за разводом Уолтер сообщил Джону только после похорон, и Джону показалось странным, почему он не ска­зал раньше. Последние недели Уолтер вообще вел себя как-то непонятно — не звонил Джону, ни с кем не встречался. Свои подозрения Джон никак не выказывал, но Уолтер их чувствовал. У него возникло желание поговорить с Джоном начистоту, во всем ему исповедаться, включая поездку к Киммелю и смутные чувства, обуревавшие его в тот вечер, когда он пустился вдогонку за Кларой. Но Уолтер подавил это желание.

Джон, знавший больше всех, по-прежнему оставался его луч­шим другом. Рядом — когда в нем есть нужда, вдали когда Уолтеру хочется побыть одному. В среду вечером он был у Уолте­ра, когда позвонила Элли.

Она звонила узнать, не сообщила ли полиция чего нового.

Уолтер ответил, что сотрудники нью-йоркской полиции побывали этим утром у него на службе и допросили его.

— Они держались совсем не враждебно,— уточнил Уолтер,— только расспрашивали о том, что я говорил раньше.

Полицейские в штатском побеседовали с ним всего несколь­ко минут, и Уолтер решил, что это не столь уж серьезно, а то бы полиция обратилась к нему на пару дней раньше.

Элли не спросила, когда они увидятся. Уолтер знал, что она понимает: после того, что в воскресенье распубликовали газеты, им лучше пока не встречаться, не то появится новая сенсация. Но Уолтеру так хотелось с ней свидеться, что он махнул на все рукой и выпалил:

— Элли, ты можешь встретиться со мной завтра вечером? Можешь приехать ко мне пообедать?

— Если ты считаешь, что это не страшно, конечно, могу.

Когда Уолтер вернулся в гостиную, Джон, склонившись в углу над тумбочкой, перебирал пластинки.

— Элли очень тебе дорога, Уолт? — спросил он.

— Думаю, очень.

— Сколько времени это у вас продолжается?

— Ничего у нас не продолжается,— ответил Уолтер с легким раздражением.

— Ты ее любишь?

Уолтер подумал.

— Не знаю.

— Она тебя явно любит.

Уолтер уперся взглядом в пол, смутившись, как мальчишка.

— Она мне нравится. Может, я ее и люблю. Ей-богу, не знаю.

— Клара знала о ней?

— Да, еще когда и знать-то не о чем было.

— Несколько раз вы, видимо, все же встречались? — спросил Джон, посмотрев на него.

— Только дважды.

Уолтер медленно прошелся по комнате. Он думал о том, как тщательно выбирала Клара этот ковер, обегала в Манхаттане все магазины, пока не нашла именно то, что нужно,

— Значит, ты сумел произвести на нее сильное впечатление,— заметил Джон, добродушно посмеиваясь.

— Надолго ли его хватит? Я не очень хорошо ее знаю.

— Брось скромничать,— голос Джона походил на ворчание дружелюбного медведя.

— Но я и вправду не знаю, чем у нас кончится с Элли,воз­разил Уолтер, вконец растерявшись. Они с Джоном мало гово­рили о женщинах — только о том, что значит быть на них жена-

тыми. Если у Джона и были связи после развода со Стеллой, он о них помалкивал. Уолтер впервые изменил жене с Элли.

Джон выпрямился с кипой пластинок в руках.

— Кстати, хочу повторить — мне нравится Элли. Если вы двое друг другу по сердцу, по-моему, это здорово.

Джон улыбнулся, Уолтер ответил тем же.

— Дай-ка я тебе налью.

— Спасибо, не надо. Приходится следить за талией.

— Тридцать четыре дюйма тебе все равно не грозят! Давай выпьем за Элли.

Уолтер щедрой рукой соорудил два хайбола с шотландским виски и поставил на кофейный столик. Они уселись, подняли стаканы, и тут Уолтер сломался. Улыбка его превратилась в горь­кую гримасу, на глазах выступили слезы.

— Ну, Уолтер, не переживай,— произнес Джон, обнимая его за плечи.

А Уолтер думал о Кларе, которая растворилась, оставив после себя несколько унций пепла в отвратительной серой капсуле. О Кларе, чье тело он ласкал, которая была такой красивой. Он почувствовал, как Джон пытается взять у него стакан, и вцепился в него мертвой хваткой.

— Ты, верно, считаешь меня последней скотиной? — спросил Уолтер..— Считаешь, что я скотина, раз сижу тут. и пью за дру­гую женщину, когда жену только что сожгли в печи, скажешь нет?

— Скажу нет! Уолтер, немедленно прекрати!

—, И раз я сижу тут сейчас и все тебе выкладываю, скажешь нет? — продолжал Уолтер, не поднимая головы.— Но будет тебе известно, я обожал Клару. Я любил ее больше всех женщин на свете!

— Я знаю, Уолт.

— Нет... ты не все знаешь. Никто не знает.

Уолтер услышал, как хрустнул стакан. Он посмотрел на свои сочащиеся кровью пальцы, что сжимали неровный осколок, раз­жал руку, и битое донышко упало на пол.

— Ты не знаешь,— повторил он.— Не знаешь, каково мне сейчас.

Он думал о пустой лестнице, о пустой спальне на втором эта­же, о ярких Клариных шарфиках, что лежали в стенном шкафу на верхней полке. Он думал о Джеффе, как тот не находит себе места ни днем, ни ночью, поджидая хозяйку. Он думал даже о звуке ее голоса...

Уолтер почувствовал, как его ревком.поставили на ноги, понял, что это Джон хочет отправить его умыться, и принялся извиняться:

— Прости, Джон, как глупо все получилось, прости. Ты не думай, виски тут...

— Какое виски, ты и выпить не успел! — возразил Джон, по­могая ему подняться по лестнице.— Вымой лицо и руки и хватит думать об этом!

Глава 24

В эту неделю у Уолтера было очень мало работы: готовясь уйти в полуторамесячный отпуск, он все дела передал Дику Дженсену. Уолтер этим воспользовался и не сидел до конца рабочего дня. Служба угнетала его еще сильнее, чем дом в Бенедикте. В четверг около трех часов дня он вошел в кабинет к Дику.