— Ах вот оно что… Так вы ходатай по делам этой семьи? Отлично. В таком случае садитесь и объясните мне, почему я не должен вмешиваться в семейные дела. Понимаете, адвокатам очень часто приходится это делать.

— Тут совсем другая ситуация, — тоном ниже заговорил Финдлей. — Эта женщина — самая настоящая интриганка. Авантюристка. Она уже отправила на тот свет своего мужа, а как только ей удастся запустить когти в дядю Ди, она отравит и его. Это так же несомненно, как и то, что вы находитесь передо мной. Дядя Ди не протянет и двух лет.

— Вы готовы все это доказать? — деловито осведомился адвокат.

— Совершенно верно, готов.

— Тогда вам не следует попусту терять время на разговоры со мною. Отправляйтесь без промедления к окружному прокурору и сообщите ему о своих выводах.

— Именно по этой причине я и хотел повстречаться с вами.

— Вот как? Очень трогательно. Без моего совета вы не знали, как поступить?

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

— Ничего подобного. Но раз вы уже тут, давайте выкладывайте, что у вас на уме.

— Вы представляете Селму Энсон. Откровенно говоря, я глубоко безразличен к прошлому этой особы. Пусть она убьет еще десяток мужей, это ее личное дело, лишь бы она выпустила из когтей дядю Ди. Дядя Ди — милейший, добрейший и весьма доверчивый человек, который совершенно не умеет разбираться в окружающих его людях, в особенности в людях типа Селмы Энсон. Он считает ее такой, какой она ему кажется, принимая все за чистую монету. Так вот, я предоставил Селме Энсон возможность выйти сухой из воды. Как я понимаю, она ухватилась за нее, но тут в игру вмешались вы и все испортили.

— Каким образом?

— Своим проклятым тестированием детектором лжи.

Мейсон ухмыльнулся:

— Это вовсе не было «проклятое тестирование детектором лжи», как вы изволили выразиться, а тест при помощи детектора правды. Я хотел точно установить, что моя клиентка говорит правду.

— Не знаю, чего вы пытаетесь добиться, — снова вышел из себя Финдлей, — и меня это ни капельки не интересует. Показания детекторов лжи не будут приняты во внимание в суде.

— Прошу вас, успокойтесь и внимательно выслушайте то, что я говорю. Повторяю: это не было тестирование детектором лжи. Я побудил свою клиентку подвергнуться допросу эксперта, а тот использовал при этом полиграф точно так, как врач мог бы использовать стетоскоп. Диагноз-то ставит врач, а не стетоскоп, правда?

— Зачем было это делать? Вы же знаете, что такие тесты суд н. е принимает во внимание.

— Я вовсе не добиваюсь того, чтобы суд их принял во внимание, — спокойно сказал адвокат, — моя клиентка не находится перед судом.

— Этого ей не избежать.

— Что вы имеете в виду?

— Я пытаюсь добиться взаимопонимания с вашей клиенткой, договориться с ней… Хорошо, Мейсон, раскрою перед вами свои карты. Предупреждаю, что, если вы вздумаете при перекрестном допросе спросить меня об этом нашем разговоре или о том, что я вам говорил, я покажу под присягой, что вы меня оболгали… А теперь попросите свою секретаршу выйти отсюда, и мы потолкуем как мужчина с мужчиной.

Мейсон покачал головой:

— Говорите как мужчина мужчине все, что вам заблагорассудится. Если же вы намереваетесь сказать нечто такое, что, по вашему мнению, не должно выходить за пределы этой комнаты, вам разумнее уйти отсюда, не раскрывая рта.

— Не спешите, подождите хотя бы минуточку. Ведь если мы и дальше будем разговаривать в таком тоне, мы никуда не придем.

— А мы должны куда-то прийти?

— Надеюсь, что да.

— Почему?

— Потому что я в состоянии помочь вашей клиентке.

— Каким образом?

— Я не стану полностью раскрывать свои карты, пока не выясню, какими козырями вы располагаете.

Мейсон покачал головой:

— Никаких козырей я не скрываю, моя позиция предельно проста. Начались разговоры, что миссис Энсон известны кое-какие факты, касающиеся смерти ее мужа, которые она утаивает. Затем уже кто-то подсказал полиции, что она сама может иметь какое-то отношение к его смерти… Иными словами, что это она его отравила. Эти инсинуации, эти экстраординарные намеки не что иное, как злобная клевета, которая привела к диффамации личности. Когда я установлю, кто ее распускает, где, когда и кому все это было сказано, я намереваюсь предпринять соответствующие шаги, чтобы наказать клеветника.

— Своими угрозами вы меня все равно не напугаете!

— Я вовсе не угрожаю, а просто отвечаю на ваш же вопрос о моей позиции в данном деле.

— Я расцениваю это как угрозы.

— Я не могу влиять на ход ваших рассуждений и не собираюсь даже пытаться. Думайте что угодно.

— Вы ведь собираетесь защищать интересы своей клиентки, не так ли?

— Да, хочу.

— Я могу оказаться весьма ценным в этом плане.

— Что вы имеете в виду под словами «весьма ценным»? В смысле стоимости в денежном исчислении?

— Я совершенно не заинтересован в деньгах, нет.

— Тогда в чем вы заинтересованы?

— Мистер Мейсон, давайте попытаемся добиться взаимопонимания. Мне бы очень хотелось, чтобы'вы разобрались в моей позиции.

— Попробуем… Итак, какова же она?

— В известном смысле вы можете назвать меня другом семьи Арлингтонов.

— Это лишь одна сторона вашей позиции, а каковы другие? Кем вы еще доводитесь этому семейству?

— Вы меня не поняли. Я имею в виду мою позицию как человека вообще.

— Ага, так кто же вы с этой точки зрения?

Финдлей многозначительно произнес:

— Прежде всего, бизнесмен.

— Даже прежде чем друг семьи Арлингтонов?

— Ну-у, трудно сказать… Пожалуй.

— Продолжайте.

— Дилейн Арлингтон, дядя Ди, удивительный человек.

— Дальше?

— Он мне очень-очень нравится. К сожалению, как и все смертные, с каждым прожитым днем он все больше стареет.

— Естественно. Что из этого?

— В настоящее время он достиг того возраста, когда начал испытывать одиночество, и по этой причине стал легко поддаваться постороннему влиянию. Появляется ваша клиентка и производит на него, огромное впечатление. Мы все знаем, что, когда на мужчину воздействует секс, он теряет способность беспристрастно оценить женщину. Он ее идеализирует.

— А над вами женские чары не властны, мистер Финдлей? — с интересом спросил Мейсон.

Финдлей захохотал.

— Почему же, ничто земное мне не чуждо. Если желаете знать, меня интересует Милдред Арлингтон. Мы собираемся пожениться.

— И в качестве ее будущего мужа, — подхватил адвокат, — вы крайне заинтересованы в том, чтобы после смерти ее дядюшки Ди его деньги достались ей, если не полностью, то хотя бы куш побольше?

— Вы рассчитываете меня смутить такими вопросами? Если угодно, формулируйте это так.

— Я просто спрашиваю…

— Хорошо, как мне кажется, мы начали приоткрывать свои карты, верно?

— Продолжайте.

— Так вот, ваша клиентка, Селма Энсон, известна вам весьма поверхностно. Сдержанная, воспитанная, неглупая особа довольно приятной наружности, не так ли? Откуда вам знать о ее недостатках! Вы принимаете ее такой, какой она кажется. Это ваша привилегия и в то же время ваша обязанность. Но с фактами приходится считаться всем, даже адвокатам. Селма Энсон отравила своего мужа, Уильяма Энсона, для того чтобы получить за него страховку. Этими деньгами она распорядилась очень умно. Она не без амбиции, очень алчная, находчивая. Ей не терпится еще добавить к тому, что у нее есть, а поэтому она решила женить на себе богача Дилейна Арлингтона. Как только она выйдет за него замуж и заставит его составить в свою пользу завещание, дни Дилейна Арлингтона сочтены. Больше года ему не жить! Селма — предприимчивая, проницательная особа, которая не упустит предоставившуюся ей возможность.

— А как вы охарактеризуете самого себя? — спросил Мейсон.

— Ну что же, я тоже предприимчивый, изобретательный и ловкий человек, которому не стоит класть пальца в рот.

— Продолжайте.

— Окружному прокурору хотелось бы осудить Селму Энсон за убийство ее мужа. Страховой компании, разумеется, очень бы хотелось, чтобы было установлено, что Селма Энсон убила своего мужа и поэтому не имеет права не только на выплаченную ей страховку, но и на полученную с помощью страховой суммы прибыль. Ну а я в состоянии предоставить и окружному прокурору, и страховой компании столь необходимые им доказательства ее вины.

— Продолжайте.

— Мне известно, что вы, как адвокат, не имеете права идти ни на какие сделки. А я, как свидетель, тоже. Но я вовсе не хочу'бегать на задних лапках и таскать из огня каштаны для полиции. С другой стороны, я не хочу доставлять неприятности Селме Энсон, она очень симпатичная, достойная уважения женщина, если не считать некоторых особенностей ее характера, которые не всем известны. И, в конце концов, кто я такой, чтобы ее судить?

— Продолжайте.

— Так вот, мне не стоит большого труда добиться того, чтобы Селма Энсон не вышла замуж за Дилейна Арлингтон^: достаточно предоставить прокурору доказательства ее вины. Ее непременно осудят за убийство мужа. Но мне совсем не хочется этого делать. Если Селма Энсон добровольно откажется от всяких видов на Арлингтона, а лучше всего куда-нибудь уедет подальше, то у окружного прокурора не окажется никаких улик против нее, а они, уверяю вас, имеются. Если меня вынудят обстоятельства, я сообщу ему об известном мне факте…

— Продолжайте.

— Зачем мне еще продолжать. По-моему, и вам пора перестать играть в молчанку.

— Вы правы. Хорошо, я больше не молчу. Довольно!