— Вам она предоставляется в полной мере.

— И потом, мне бы хотелось заполучить какой-то уполномочивающий документ.

— Сколько угодно, мы все под ним подпишемся.

— Но это нечто особенное, мистер Мейсон.

— А кто, черт возьми, сказал, что вы не должны делать ничего особенного, — воскликнул Мейсон. — У этой женщины злобными намеками и полуправдой загублена жизнь. Мы примем меры для того, чтобы стала известна вся правда.

— Допустим, тестирование покажет, что она скрывает правду?

— Тогда мы так и заявим. Если вы принимаете близко к сердцу интересы своей профессии, думаю, вы согласитесь со мной, что исследование полиграфом наиболее ценно именно для установления невиновности.

Монроу повернулся к Селме Энсон.

— Вы подтверждаете полное согласие подвергнуться обследованию, миссис Энсон? — спросил он.

— Ну, я… все это явилось для меня полнейшей неожиданностью, но я… Да, я одобряю план мистера Мейсона. И даю согласие подвергнуться любым тестам.

Теперь Мейсон заговорил уже почти официальным тоном:

— Она вверяет вам свою судьбу, Монроу.

Тот внимательно смотрел на свою клиентку.

— Миссис Энсон, я должен вас предупредить. Используемые мною аппараты исключительно чувствительны. Если вы чего-то недоговариваете или пытаетесь что-то утаить, я советую вам, как профессионал, немедленно покинуть этот кабинет и не подвергаться никаким дальнейшим проверкам.

— Вы пытаетесь меня запугать? — спросила миссис Энсон.

— Нет, говорю вам правду.

— А я хочу сказать правду вам, — ответила она с необычайной силой, — так что приступайте к своим тестам.

— Вас, джентльмены, прошу пока присесть, — распорядился Монроу, — сначала я хочу немного потолковать с глазу на глаз с миссис Энсон, а потом, когда выясню достаточно подробностей о данном деле и установлю или, лучше сказать, добьюсь с ней взаимопонимания, приступим непосредственно к тестам. Так что садитесь вон туда, устраивайтесь поудобнее, отдыхайте.

Вновь засверкали фотовспышки.

Репортер подошел к телефону, соединился с редакцией и принялся что-то диктовать дежурному стенографисту.

Мейсон, почувствовав на себе взгляд Деллы Стрит, незаметно подмигнул ей.

— Вот теперь я вижу,' что вы начали контрнаступление, — прошептала она. — Ну что же, шеф, как гово-. рят охотникам: ни пуха ни пера.

— Откровенно говоря, одна вещь меня тревожит, Делла.

— Что именно?

— Если полиция узнает, чем мы занимаемся, они арестуют Селму Энсон прежде, чем газета успеет опубликовать результаты тестирования. К тому же добьются постановления суда, в котором газете будет вообще запрещено оглашать данный материал.

— А они имеют право'так поступить?

— Это вопрос… Ведь мы вступили в совершенно новую область, кто может сказать, что полагается делать и чего не полагается? Я имею в виду, что подлежит широкой огласке, а что нет. Несомненно, если тесты покажут, что Селма Энсон лжет, что она действительно причастна к смерти своего мужа, она может отказаться от моих услуг, нанять другого адвоката, тот бы сразу заговорил о невозместимом ущербе, нанесенном его клиентке опубликованием такой статьи, и на этом основании попытался бы добиться либо изменения места слушания дела, либо смягчения меры наказания, либо каких-то еще льгот для своей подзащитной. Как минимум он мог бы попытаться убедить судью в необходимости поместить в газете опровержение.

— Ну а если тестирование покажет, что она невиновна?

— Какое право имеет любой суд запрещать гражданину доказывать свою невиновность любыми доступными ему средствами? В особенности, когда допущено столько инсинуаций, чтобы обвинить ее.

Делла Стрит задумалась.

Мейсон же подошел к репортеру, который закончил свой телефонный разговор.

— Хотите выяснить еще какие-нибудь факты? — спросил он его.

— БоЖе, конечно! Выкладывайте все свои соображения, чем больше, тем лучше. Это же должен быть прекрасный очерк… Знаете, чем больше я задумываюсь об этой истории, тем грандиознее она мне кажется.

— Мне думается, что в вашем репортаже необходимо подчеркнуть, что моя клиентка в своих действиях не вышла за пределы законных прав.

— Согласен. Но вот вы сами, адвокат, служитель закона, вы-то не…

— Что я особенного делаю, а? Стараюсь помочь своей клиентке доказать непричастность к совершенному преступлению. Вы не находите, что это моя главная обязанность, ведь я защитник? — чуть насмешливо произнес Мейсон. — Вы действительно допускаете, что на честного, добросовестного адвоката закон в состоянии надеть какие-то оковы или заткнуть ему рот? Никто не имеет права помешать мне сделать то, что я считаю полезным для своих подзащитных.

— Но, — не сдавался репортер, — то, что здесь находятся представители прессы?

— Хотите ретироваться? — глядя слегка насмешливо, спросил Мейсон.

Репортер вместо ответа придвинул поближе к Мейсону стул и заговорил вполголоса:

— Подкиньте еще интересных фактов, ладно?

Мейсон объективно изложил суть дела, но, разумеется, даже словом не обмолвился о тех конфиденциальных вещах, которые сообщила ему клиентка. Получилась весьма убедительная и полная версия.

— Вы ничего от меня не утаили? — под конец спросил репортер.

— Разумеется, кое-что утаил. Я сообщаю вам абсолютно достоверные факты, которыми вы сможете спокойно оперировать. Зачем бы я стал делиться с вами своими соображениями и тем самым создавать у вас предвзятое мнение?

— Так-то оно так, но мне бы хотелось раздобыть побольше конфиденциальной информации…

— Вам и так преподносят этот, по сути, сенсационный материал на серебряном блюдечке. Не надо пытаться перебирать грязное белье, тем самым вы опуститесь до уровня обычного борзописца-сплетника.

— Не буду, не буду! — нервно рассмеялся репортер.

Чуть скрипнув, отворилась дверь и появился Монроу.

— Джентльмены, — произнес он, — я готов продолжить исследование. У меня состоялся очень интересный разговор с миссис Энсон. Мне думается, я понимаю ее позицию. У меня есть основания предполагать, что она окажется прекрасным объектом для научного обследования. Здесь по соседству находится специальный кабинет, точнее, лаборатория, оснащенная электрическими приборами. Вы сможете ясно слышать все, что там будет сказано, и наблюдать за всем, что там происходит, сквозь это одностороннее стекло. Я предупредил миссис Энсон об особенностях этого кабине-fa. Сказал, что мне бы хотелось, чтобы за ходом опыта наблюдал хотя бы ее поверенный, и спросил, не разрешит ли она, чтобы мисс Стрит и двое других джентльменов тоже присутствовали. Она подписала письменное заявление о том, что охотно дает на то свое согласие. Если вы сейчас пройдете через эту дверь направо, вы увидите помещение с удобными креслами перед смотровым окном. Повторяю: я бы очень хотел, чтобы вы все внимательно следили за ходом исследования. Остается только добавить, что, если вы, мистер Мейсон, — посчитаете, что могут пострадать интересы вашей клиентки, сразу же нажмите на кнопку, которая находится справа в стене у того кресла, где вы будете сидеть. И в то же мгновение опыт будет прекращен.

— Великолепно, — сказал Мейсон.

Они прошли в кабинет для наблюдавших. Монроу указал всем их места и закрыл дверь.

Действительно, через смотровое окно было прекрасно видно все соседнее помещение. Селма Энсон сидела в спокойной позе, к ее рукам, голове, туловищу были присоединены разноцветные провода полиграфа, который должен был записывать на ленте самописцев данные о ее дыхании, кровяном давлении, частоте пульса и гальваническом сопротивлении кожи во время допроса.

Монроу уселся напротив.

— Вы готовы отвечать, миссис Энсон?

— Готова.

— Прошу вас, пожалуйста, не поворачивайте головы. Вообще не шевелитесь. Сидите совершенно спокойно. Расслабьтесь, не волнуйтесь.

— Я готова отвечать.

Голос Монроу звучал ровно, монотонно, не выделялись никакие слова, да и сам он не делал ничего такого, что могло бы отвлечь внимание объекта его исследований.

— Вас зовут Селма Энсон? — начал он.

— Да.

— Вы любите' слушать радио?

— Да.

— Вы намереваетесь мне лгать, отвечая на вопросы, касающиеся смерти вашего мужа?

— Нет.

— Вы прилетели сюда из Эль-Пасо сегодня утром? — Да.

— Вы знаете, кто повинен в смерти вашего мужа?

— Нет.

— Вы рассказывали своему поверенному всю правду? — Да.

— Вы когда-нибудь давали яд своему мужу?

— Нет.

— Вы часто смотрите телевизор?

— Да.

— Находился ли когда-нибудь в ваших руках яд, который был дан вашему мужу?

— Нет.

— Были ли вы вчера вечером в Эль-Пасо?

— Да.

— Солгали ли вы хотя бы раз, отвечая на вопросы данного теста относительно смерти вашего мужа?

— Нет.

Монроу тем же монотонным голосом сказал:

— Я дам вам возможность передохнуть в течение нескольких минут, миссис Энсон, затем снова задам вам аналогичные вопросы. Расслабьтесь, пожалуйста, но постарайтесь не делать лишних движений.

Процедура была повторена трижды.

Под самый конец Монроу спросил:

— Сол гаг/ ли вы мне, отвечая на задаваемые вам вопросы?

— Нет.

— Сделали вы что-нибудь такое, чтобы исказить значение тестов?

— Нет.

— Была ли в ваших ответах хотя бы раз полуправда?

— Нет.

— На этом обследование заканчивается, — объявил Монроу.

Он вышел из-за стола, вытащил из полиграфа длинную ленту, оторвал ее от вращающегося вала, освободил миссис Энсон от проводов и сказал: