— Здесь, в Эль-Пасо, находится лейтенант Трэгг из лос-анджелесской полиции. Вместе с ним местный детектив, некто Сид Рассел. Не исключено, что они предпримут атаку и попытаются всякими хитрыми вопросами запутать вас и добиться от вас признания. Я предложил лейтенанту подняться вместе с нами к вам наверх и допросить вас в моем присутствии. Но это его совершенно не устраивает. Так вот, если он или кто-то еще в мое отсутствие попытается втянуть вас в беседу самого невинного содержания, просто заявите, что ваш поверенный, мистер Мейсон, не разрешает вам отвечать ни на какие вопросы, когда его нет рядом. Это вы можете сделать?

— Думаю, что да, — ответила она устало. — Но, мистер Мейсон, что все это значит? Чего мы добиваемся, куда это приведет и что даст лично мне?

— Я не совсем вас понимаю.

— Стоит ли затевать какие-то игры с полицией и водить их за нос? Моя жизнь все равно разбита. Теперь уже ничего не сделать. Пускай меня арестуют, а дальше будь что будет, мне все равно.

— Почему вы говорите, что ваша жизнь разбита?

— Ну, я…

— Продолжайте, — сказал Мейсон, видя, что она колеблется.

— Разбита жизнь, вот и все.

— Вы сами сделали все, чтобы ее разбить. Поехали для переговоров к Джорджу Финдлею. Тот сказал, будто ему известно что-то такое, что вас погубит. Его ценой за молчание было то, что вы исчезнете. Нам всем известны мотивы, которыми руководствуется Финдлей. Он намерен жениться на Милдред Арлингтон. После смерти ее дяди собирается бросить работу, путешествовать по всему свету, прожигая деньги, унаследованные его женой. Внезапно на сцене появляетесь вы. Дилейн Арлингтон постепенно все больше увлекается вами. Это было совершенно очевидно для посторонних наблюдателей, ну а для людей вроде Финдлея, интересам которых стала грозить опасность, случившееся было ясно еще до того, как в нем разобрались вы сами и Дилейн Арлингтон. И тогда Финдлей взялся за дело, скорее всего с согласия Милдред Арлингтон; он продумал целый план, чтобы помешать естественному ходу событий. Мне неизвестно все, что было предпринято в этом отношении, но последним звеном был по-любительски наивный спектакль, когда вам велели исчезнуть и больше никогда не встречаться с дядюшкой Милдред, за что они обещали не портить вам оставшуюся жизнь. И вы попались на эту удочку, не дав себе труда задуматься, чем вам это грозит.

— Что значит не дав себе труда задуматься? — внезапно возмутилась миссис Энсон. — Мне нечего было терять, а выигрыш был огромный.

— Как это нечего терять?

— Как вы не понимаете? При сложившихся обстоятельствах я все равно никогда не смогу снова увидеться с Дилейном Арлингтоном, никогда не допущу, чтобы его намерения стали серьезными. Никогда не позволю ему сделать мне предложение и ни за что не соглашусь выйти за него замуж.

— Почему?

— Прежде всего из гордости. Но к тому времени, когда они перестанут наговаривать ему Бог зйает что обо мне, он и сам не станет просить моей руки, а если бы и попросил, а я согласилась, прошло бы совсем немного времени, и хор ненависти, клеветы, наговоров и злобных сплетен так отравил бы ему существование, что он просто не выдержал бы… Нет, я ему не враг, мистер Мейсон.

Мейсон усмехнулся:

— Мне до сих пор не верилось, что вы на самом деле не понимаете, что теряете очень многое. Именно поэтому вы наделали столько глупостей. Не обижайтесь, но это так. В ту самую минуту, когда вы вылетели из Лос-Анджелеса, Джордж Финдлей сообщил, обо всем полиции, скорее всего анонимным телефонным звонком. Сказал, что, опасаясь того, что вас уличат в убийстве мужа, вы предпочли прибегнуть к бегству. И если бы я не был начеку, вы прямиком бы угодили в эту ловушку. Вас бы задержала лос-анджелесская полиция, и вы бы сейчас, голубушка, находились за решеткой по обвинению в убийстве. К вашему сведению, лейтенант Трэгг был здесь именно с этой целью. И только статья в утренней газете спутала ему все карты, так что у него оказались связанными рукц.

— Я вам за это глубоко признательна, мистер Мейсон.

— Должны быть признательны.

— Но что можно сделать теперь? — спросила она с отчаянием в голосе. — Вроде бы все пути к спасению отрезаны.

Мейсон повернулся к Делле Стрит:

— Займись-ка расписанием самолетов, Делла.

Та тут же подошла к телефону.

Мейсон объяснил Селме Энсон:

— Мы вернемся в Лос-Анджелес, как только раздобудем билеты.

— Меня будут расспрашивать репортеры, когда мы возвратимся?

— Очень может быть.

— Что мне им отвечать?

— Просто улыбаться и отсылать ко мне. Фактически, начиная с этой минуты, ничего никому не'говорите, если только я не предложу вам это сделать.

Она глубоко вздохнула:

— Мне совершенно безразлично, что случится со мною в личном плане. Вся дальнейшая жизнь будет тоскливым одиночеством. Я сама не представляла, как сильно я полюбила Дилейна Арлингтона, пока… пока не потеряла его навсегда.

— Забудьте об этом, — посоветовал адвокат. — Зачем заранее себя отпевать? Еще ничего не случилось. Жизнь уж так устроена, что человек зачастую попадает в положение, где лучшей защитой является контрнаступление.

— Каким образом, мистер Мейсон?

— Оставьте это мне. Только сначала скажите, имеете ли вы какое-то отношение к смерти своего мужа. Мне необходимо знать правду. Я в любом случае буду вас защищать, потому что каждый человек имеет право на защиту.

— Я уже говорила вам, мистер Мейсон: Я не имею никакого отношения к его смерти.

— Выслушайте меня внимательно, миссис Энсон. Если вы говорите правду, я думаю, что нам удастся 'одурачить полицию и помочь вам. Но если вы лжете, тогда лучше все оставить так, как оно есть.

— Я не лгу.

— Посмотрите мне в глаза.

Она подняла голову и уставилась на него широко раскрытыми немигающими глазами.

— Да будет вам известно, что, если вы мне лжете и в действительности виновны, то, что я задумал, будет равносильно самоубийству.

— Я невиновна.

— Вы уполномочиваете меня действовать дальше, основываясь на этом предположении?

— Да.

— До конца?

— До самого конца.

Делла Стрит крикнула от телефона:

— Через час есть самолет. Мы успеем на него, если поспешим.

— Мы поспешим, — воскликнул Мейсон, — и непременно успеем. Благодарение Богу, нам не надо паковать вещи!

— Такое можно услышать только от мужчины, — притворно возмутилась Делла. — Вы в состоянии понять, что значит ддя женщины лететь в самолете на большое расстояние, не имея при себе никакой косметики, кроме пудреницы?

Мейсон махнул рукой, показывая, что ему не до шуток:

— Я сейчас иду вниз расплатиться и вызову такси. Собирайся.

— Не может ли случиться так, что с нами на одном самолете полетит лейтенант Трэгг? — спросила Делла Стрит.

— Пожалуй, нет, — покачал головой Мейсон, он не спал всю ночь. Он нуждается в отдыхе, ну и потом ему захочется побродить в Эль-Пасо, прежде чем он возвратится назад. Для полицейских навещать коллег — самое любимое дело… Ладно, я ушел.

Адвокат рассчитался за три номера, вызвал такси и ждал, когда Делла Стрит и Селма Энсон спустятся в холл.

Они успели в аэропорт даже заблаговременно, без излишней спешки поднялись по трапу в огромный реактивный лайнер, который взмыл высоко щ>д облака и понес их над долиной реки Рио-Гранде, над просторами пустыни, над плодородной долиной Солт-Ривер в Аризоне, после которой снова началась пустыня, и только после этого самолет стал снижаться, так что пассажиры могли любоваться долиной Коачелли, где финиковые пальмы образовывали зеленые пятна, и вот уже внизу замелькала мозаика густонаселенных подступов к Лос-Анджелесу.

Когда Мейсон сопровождал двух женщин к выходу, ему нав9тречу бросился репортер, за которым трусил фотограф.

— Мистер Мейсон? — закричал он, на ходу отчаянно размахивая шляпой.

— Да.

— Это Селма Энсон с вами?

— Разумеется.

— Правда ли, что полиция жаждала допросить ее в связи со смертью ее мужа?

— Откуда мне знать? — пожал плечами адвокат. — Я не умею читать мысли полиции, а она, — добавил он, улыбаясь, — благодарение Богу, не умеет читать мои. Во всяком случае, я надеюсь.

— Разрешите сделать несколько снимков?

— Конечно, сколько угодно. Где вы желаете нас сфотографировать?

— Прямо тут, возле самолета, если вы не возражаете, — заявил фотограф.

Мейсон, Селма и Делла вернулись на летное поле, подошли к ступенькам трапа, и фотограф сделал пару моментальных снимков, стараясь как можно удачнее уместить в кадре и самолет.

— Могу ли я узнать, где вы были? — спросил репортер.

— Пожалуйста, — с готовностью ответил Мейсон. — Мне кажется, что телеграфное агентство поместило сообщение о нашем путешествии. Миссис Энсон летала в Эль-Пасо с целью сделать анонимное пожертвование организации, за деятельностью которой она следит на протяжении некоторого времени. Она приняла ряд мер, чтобы остаться неузнанной, но один пронырливый репортер из газеты «Кроникл» в Эль-Пасо сумел разгадать ее секрет.

— Вас не расспрашивала полиция в Эль-Пасо?

Мейсон повернулся к Селме Энсон:

— Вас не расспрашивала полиция, миссис Энсон? — спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

— Вот и все, сказал Мейсон.

— Мне бы хотелось получить еще кое-какую информацию. Что вы намерены предпринять в отношении того, что полиция стремится допросить Селму Энсон?

— Почему она стремится ее допросить? — вопросом на вопрос ответил Мейсон.

Репортер засмеялся: