— Что вы намерены предпринять после этого?

— Все зависит от того, в каком он состоянии. Я буду вести честную игру. Как только мы будем совершенно уверены, что обнаружили его, я свяжусь с доктором Олмом и устрою их встречу. Если с Шелби все в порядке, я посмотрю, что мне удастся сделать с Дафнией. Если же нет и ему действительно нужен человек, который будет за ним смотреть, тогда, конечно, положение меняется. В этом случае надо заставить суд пересмотреть свое решение в отношении Бордена Финчли и подобрать кого-то другого, более подходящего опекуна.

Мейсон принялся бесцельно шагать взад и вперед по кабинету.

Делла, великолепно зная, что при этом он всегда что-то обдумывает, устроилась в мягком кожаном кресле и старалась совершенно не шевелиться, чтобы не помешать адвокату.

Ночная тишина воцарилась в огромном конторском здании.

Ее нарушил звонок «секретного» телефона.

Адвокат нетерпеливо схватил трубку и спросил:

— Это ты, Пол?

Действительно, это был Дрейк.

— Мой человек только что звонил. Она возвратилась в мотель «Сирин Сламбер». У него не было возможности позвонить: когда Дафния вышла из «Северных огней», она сразу же вскочила в машину и взяла с места на третьей скорости, так что ему не оставалось ничего иного, как последовать за ней. В данный момент он у телефона ждет указаний.

— Вели ему дождаться нас, разумеется, если она снова никуда не поедет. Ну, а если такое случится, пусть продолжает слежку и сообщит при первой возможности. Сейчас мы просто не можем ее потерять.

— На чьей машине поедем?

— Каждый на своей. Возможно, в дальнейшем нам придется разделиться. Делла поедет со мной. Встретимся у твоей конторы и выедем одновременно.

Мейсон повесил трубку, кивнул Делле, которая уже держала руку на выключателе.

Они поспешили по коридору к конторе Пола Дрей-ка. В ту самую минуту, когда они подошли к освещенному прямоугольнику перед его дверью, сам детектив вышел им навстречу.

— Все готово? — спросил Мейсон.

— Все. Поехали.

Адвокат знал, что у Пола Дрейка в машине есть телефон. Они с Деллой ехали сзади, и Мейсон видел, как Дрейк несколько раз поднимал трубку, очевидно узнавая у своих подручных, как быстрее и удобнее добраться до мотеля «Сирин Сламбер».

Дрейк вел машину ровно, на приличной скорости, потом пару раз мигнул задними огнями, очевидно обращая внимание адвоката на замаячившую впереди неоновую надпись: «Сирин Сламбер»; не столь шикарная вывеска внизу, ближе к дороге, извещала, что в мотеле нет свободных мест.

Мейсон сбавил скорость и припарковался на свободном месте в цепочке стоявших у обочины машин почти в самом ее конце.

Мейсон и Делла подошли к Полу Дрейку, который уже разговаривал с каким-то высоким человеком, почти невидимым в тени деревьев.

— Мне кажется, вы знакомы с Джимом Инскипом, — сказал Пол Дрейк, представляя своего помощника. — Это Делла Стрит, секретарша Перри Мейсона.

Инскип поклонился:

— Мы уже раньше встречались, мистер Мейсон, и я счастлив знакомству с мисс Стрит. Наша подопечная — в домике номер двадцать один.

— Есть ли признаки того, что она собирается делать: куда-то снова уехать или же, наоборот, спать?

— Ни тех, ни других. Ее машина здесь. В домике горит свет, вон там, видите… — Детектив ткнул пальцем в желтые прямоугольники окон.

— Как будем действовать? — спросил Дрейк.

— Инскип остается здесь и ведет наружное наблюдение. Он не отпускает Дафнию Шелби в' любом случае. Если мы выйдем и уедем, Инскип не должен к нам приближаться. Пусть сидит себе в машине и ждет, потому что у Дафнии хватит сообразительности выключить свет и выглянуть из бокового окна. Позднее мы свяжемся по телефону.

— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил Пол Дрейк.

— Возможно, но позднее. Сейчас я вынужден попросить тебя уйти. Понимаешь, все то, что клиент говорит своему поверенному, является профессиональной тайной. И наоборот. Секретарь адвоката имеет право присутствовать при подобных разговорах, но любого другого человека можно вызвать на свидетельское место и спросить его о любом разговоре, состоявшемся в его присутствии. Возможно, кое-что в нашей беседе окажется конфиденциальным. Конечно, многое зависит от того, что она намеревается сделать и на что рассчитывает.

Они втроем пошли по главной аллее, от которой отходили подходы к кабинкам. Мейсон тихонько постучал в дверь двадцать первого номера.

Изнутри не доносилось никаких звуков, хотя сквозь занавески пробивался слабый свет.

Мейсон постучал еще раз.

В третий раз стук был уже громким и требовательным.

Через секунду ручка повернулась, дверь слегка приоткрылась, и Дафния Шелби спросила:

— Кто… кто там?.. Что вам угодно?

— Добрый вечер, Дафния, — с изысканной учтивостью сказал адвокат.

Дафния, глаза которой еще не привыкли к темноте на улице, попыталась захлопнуть дверь, но Мейсон и Дрейк, не сговариваясь, поднажали на створку, и Дафния отлетела назад.

Мейсон распахнул дверь полностью, пропуская вперед Деллу Стрит.

Только сейчас Дафния узнала его, и ее глаза широко раскрылись от изумления.

— Вы?! — воскликнула она. — Но как вы сюда попали?

Мейсон заговорил почти сурово:

— Дафния, я хочу задать вам несколько вопросов. Я прошу вас отвечать на них вполне откровенно. Все, что вы говорите, является профессиональной тайной, если при этой беседе присутствуем только мы с Деллой Стрит. Но поскольку здесь же находится мистер Дрейк, наш разговор не может оставаться в тайне. Дрей-ка могут вызвать в качестве свидетеля. Таким образом, если некоторые мои вопросы вас затруднят или смутят или если вы захотите сообщить мне нечто очень важное, предупредите Пола Дрейка, и он либо вообще выйдет из дома, либо пройдет в ванную. Понятно?

Она молча кивнула.

— Итак, Дафния. Как вы считаете, что вы затеяли?

— Я стараюсь спасти дядю Гораса. Если бы я не вырвала его из этого санатория, он попросту сошел бы с ума. Вы знаете, что это я увезла его оттуда?

— Знаем, конечно. Почему вы мне ничего не сказали о своем намерении?

— Я не посмела. Побоялась, что вы меня остановите.

— Почему?

— Ваши идеи о профессиональной этике…

Мейсон задумчиво посмотрел на девушку.

Через минуту она тихо спросила:

— Полагаю, вы уже все про меня знаете?

— Вы приехали в санаторий. Увидели объявления о том, что им нужны санитарки и уборщицы. Ну и устроились на работу.

Она кивнула.

— Вы приобрели новую машину.

Опять кивок.

— Хорошо. Вы получили это место и стали работать. Что дальше?

— Я никогда не забуду, что я увидела, войдя туда. Я принялась за работу. Лишь часа через два я осмотрелась и проскользнула в бокс номер семнадцать, где они держали дядю Гораса.

— Каково было его психическое состояние?

— А каково было бы ваше психическое состояние на его месте? Беднягу силком увезли из дома, обобрали, поместили в этот кошмарный санаторий и, не таясь говорили, что он в нем останется до самой смерти… К тому же стремились ее приблизить. Он был так прикручен ремнями к койке, что практически не мог пошевелиться. Дядя Горас всегда страдал клаустрофобией, а тут его к тому же лишили возможности двигаться. Связали, представляете? Вы бы видели, как он вертел головой, пытаясь дотянуться до ремней и перегрызть их! Он был разъярен и предельно взвинчен… и…

— Он вас узнал? — спросил Мейсон.

Она с минуту поколебалась, потом негромко сказала:

— Пожалуй, мне больше не стоит говорить на эту тему, мистер Мейсон, пока мы не останемся с вами вдвоем.

— Ладно. Что еще вы можете добавить при Дрейке?

— Я вернулась утром, когда вся работа была выполнена, как раз перед тем, как явилась новая смена. Кухарку я видела и с ней поздоровалась. В кухне я взяла очень острый нож, которым перерезала ремни. Одежда дяди была спрятана в стенном шкафу, я помогла ему одеться, посадила в автомобиль и увезла.

— Вы подумали, что вас станут преследовать?

— Да.

— Почему вы не поселили своего дядю тут же, рядом с собой?

— Я решила, что ему будет безопаснее устроиться отдельно от меня.

— Утром он вас узнал?

— Еще бы!

— Каково его психическое состояние сейчас?

— Почти нормальное, но стоит упомянуть про санаторий, как он готов лезть на стену. Честно говоря, он на грани полнейшего нервного срыва из-за всего этого.

— Вы думали, они знают, что это ваших рук дело?

— Я чувствовала, что это возможно.

— Знали ли вы, что вас разыскивают?

— Вот почему я поместила дядю Гораса в другое место, где его никто не сумеет разыскать.

Мейсон поднял брови.

— Его никто там не найдет! — повторила с жаром Дафния. — И он останется там, пока нервы у него не придут в полнейший порядок, тогда он покажет всем, какой негодяй этот Финчли! Дядя мне рассказал, что не успела я уехать на Восток, как они принялись всячески. изводить его, не давали ему покоя, во все вмешивались, спорили с ним, обращались с ним, как с неразумным, кайризным ребенком. Они не разрешали ему делать то, что он хочет, и он нервничал все сильнее и сильнее. Он предполагал, что тетя Элина давала ему какой-то наркотик, который его страшно возбуждал. Он не мог спать, а когда пожаловался ей на бессонницу, она стала пичкать его какой-то дрянью, называя ее снотворным. Дней через десять он настолько привык к этому препарату, что без него просто не решался лечь спать, потому что примерно через час он просыпался и до самого утра ворочался с боку на бок.