Водитель, который едва доходил миссис Хейвен до плеча, взял ее за руку и повел по тротуару к вращающейся двери.

– Спокойной ночи, Отто.

– Спокойной ночи, мадам.

Женщина энергично прошла сквозь двери и устремилась в противоположный конец вестибюля. Додду и Стромейеру пришлось буквально догонять ее бегом. За ней струилась подбитая белым лисьим мехом синяя вечерняя накидка. Под ней скрывался наряд из «Больших ожиданий». У лифта она повернулась к Джерри:

– Я могу добраться до моего номера без вашей помощи, Додд.

– Простите, мэм, мы идем в кабинет мистера Шамбрена.

– Если Шамбрен желает объяснить, что значит этот невероятный вечер, он может явиться ко мне. Учтите, Додд, я никогда не доверяла этому человеку. За семь месяцев, что я здесь живу, он ни разу не поговорил с Тото. Надо остерегаться людей, которые не любят собак, Додд.

– Дело касается полицейского расследования. Боюсь, мэм, вам придется пройти к нему в кабинет.

– Полицейское расследование! – Ее голос прозвучал так гулко, что в другом конце вестибюля к ним повернулись головы.

– Речь идет о Муне. Пожалуйста, сюда, мэм.

Ее рука, похожая на костлявую птичью лапу с кольцами, сомкнулась на запястье детектива.

– Заговор против мистера Муна удался?

– Нет, мэм. По крайней мере мы так считаем. Лейтенант Гарди и мистер Шамбрен расскажут вам, в чем дело.

Женщина так грузно оперлась о него, что Додд решил, будто она внезапно заболела. Но через секунду выпрямилась и вошла в поджидавший их лифт. Они молча поднялись на четвертый этаж. Первым из кабины вышел Стромейер и оглядел коридор. За ним следовала миссис Хейвен. Джерри открыл перед ней дверь, и она, явно оправившаяся после минутной слабости, вплыла в кабинет.

Первым, кого она заметила внутри, был Джон Уилз. Ее глаза сердито блеснули.

– Это я вас должна благодарить за сегодняшнее?

– Прошу прощения, миссис Хейвен, – ответил Джон. – Я рассказал лейтенанту Гарди, мистеру Шамбрену и Элисон о нашей встрече. Но они попросили вас прийти сюда не поэтому.

– Попросили! Этот молодой человек буквально вытащил меня из ложи и со второго акта лишил возможности наслаждаться пением Нилссон. А вы, Уилз, отказали нам в праве на неприкосновенность. Я разочарована – не вами, моим суждением о вас.

– С тех пор как мы виделись, миссис Хейвен, произошло много событий. Вы не знали, что убита секретарь Муна?

– Будет лучше, если миссис Хейвен сядет, – мягко заметил управляющий отелем. И кивнул в сторону удобного зеленого кресла рядом со своим столом.

– Ваши манеры метрдотеля на меня не действуют, Шамбрен. Человек, который в течение семи месяцев способен игнорировать маленькую, невинную собачку, для меня не существует. – Но она все-таки устроилась в кресле.

Гарди так и стоял подле миссис Уич с выражением благоговейного страха на лице.

– Не желаете кофе, миссис Хейвен? – спросил Шамбрен.

– Не хочу! – отрезала старая дама. – Вот если доброго кукурузного виски…

– Сию минуту. – Пока Шамбрен ходил к шкафчику за своим столом, Элисон опустилась на колени у кресла старой дамы.

– Произошли потрясающие события, – сказала она. – Такое впечатление, что не существовало никакого заговора с целью убийства Муна.

– Не существовало заговора?

– Нет. Единственный заговорщик – он. Устроил заговор против одного из вас.

– Что значит, против одного из вас, Барнуэл?

– Членов клуба мистера Гамаэля, – напомнил Джон.

Шамбрен принес стопку на две унции виски и подал миссис Хейвен.

– Это называется выпивка? – Она залпом проглотила спиртное. – Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? Я хочу знать, почему вы сочли себя вправе силой вытащить меня с представления «Зигфрида».

Спокойным, почти обыденным тоном Шамбрен поведал ей обо всем, что случилось. Миссис Хейвен слушала, распрямившись в кресле.

– Вот видите, – заключил управляющий отелем, – Мун явно в кого-то метит, но мы понятия не имеем в кого. Мистер Уилз нас уверил, что вы с мистером Гамаэлем можете помочь. Где Озман, нам узнать не удалось. В надежде спасти чью-то жизнь пришлось привезти вас. Даже великая Нилссон не обиделась бы на вас за то, что вы не стали ее слушать, если бы знала, что поставлено на карту.

– Не будьте идиотом, Шамбрен! – Голос старой дамы стал жестким, незнакомым. Она смотрела прямо перед собой, сквозь всех, словно в комнате, кроме нее, никого не было.

– Буду предельно точным, – продолжил управляющий отелем. – Мы привезли вас сюда не только потому, что надеемся получить от вас информацию. У меня есть серьезные опасения, что намеченная Муном жертва – вы сами.

– Чепуха! – решительно, но избегая взгляда Шамбрена, отозвалась миссис Хейвен.

Шамбрен взял со стола утреннюю газету с фотографиями: Мун с Бернардом Шоу, Мун с итальянской кинозвездой, Мун с принцем Уэльским и студийный портрет пропавшей Виолы Брук. Он подал газету миссис Хейвен, та обожгла его взглядом.

– Ни в коем случае не хочу вас обидеть, говоря, что мне было двенадцать лет, когда это произошло. В 1922 году, так? До сегодняшнего дня я, наверное, вообще не видел фотографий Виолы Брук. Снимок не вызвал у меня никаких ассоциаций, пока я снова не посмотрел на него сегодня вечером.

– Виола Брук умерла, – хрипло проговорила старая дама.

– Нисколько не сомневаюсь, что все в этой комнате уважают ваши желания. Но не забывайте, что Муну известно, что она не умерла. Полагаю, он до смерти ее боится. И его цель – избавиться от нее. Скажите нам почему и тем самым поможете ее защитить.

Миссис Хейвен долго молчала, а все остальные в комнате, казалось, вообще не дышали. Наконец она заговорила – так тихо, что ее едва слышали:

– Вы, разумеется, правы: я Виола Брук.

5

Потрясенный Уилз смотрел на нее. Это была та самая красавица, которая сорок лет назад исчезла из гримерной театра на Уэст-Энде и о которой больше никто ничего не слышал. Газеты трубили о ней целый год, подогревая интерес, но наконец он угас – не было никаких ключей к тому, какова судьба этой женщины. Считалось, что после Первой мировой войны она почти наверняка несколько лет была любовницей Обри Муна.

Глаза миссис Хейвен остановились на Уилларде Шторме, скукожившемся на стуле в углу кабинета. Он вдруг подался вперед, за стеклами очков в черной оправе загорелись глаза. Вот это тема!

– Расскажу все, как было, Шамбрен, хотя мне это дорого обойдется. – Миссис Хейвен взглянула в сторону Уилларда Шторма. – Этот червь пожирует на моей истории. – Она показала на него костлявым пальцем. – Ему обязательно присутствовать здесь, если я стану продолжать?

– По поводу него не беспокойтесь, – заверил лейтенант Гарди. – Ему придется сотрудничать. Не захочет – получит на полную катушку.

– Даже в семьдесят три года женщина не лишена тщеславия, – произнесла она. – Некоторые остаются красивыми до старости. Мне же по многим причинам выпала другая роль. Приходилось ломать комедию, чтобы меня не узнали. Тридцать пять лет это меня забавляло, но в последние пять лет жизнь превратилась в ад.

– Пять лет назад умер ваш муж? – мягко спросил Шамбрен.

Женщина кивнула и опустила сильно подкрашенные веки.

– Мы не хотим причинить вам боль, миссис Хейвен, – продолжил управляющий отелем, – но ситуация такова, что кое-что мы должны знать. Озман Гамаэль ваш друг?

– Добрый верный друг.

– Он знает правду о вас?

– Да. До сих пор правду знали всего трое: он, мой шофер Отто и Обри.

– Вы имеете представление, где может быть сейчас Гамаэль?

– Нет. Он ушел от меня, когда пришло время одеваться в оперу.

– Ни вы, ни он не знали об убийстве мисс Стюарт?

– Я узнала только что от вас. Гамаэль, когда уходил от меня, ничего не знал.

– Насколько правдива история, которую вы рассказали Уилзу?

– История? – Старая дама посмотрела на Джона. – Я полагала, он принял ее как факт. Истинная правда, что существует определенный круг лиц, чья личная или общественная жизнь будет сломана, когда Мун умрет насильственной смертью. Он собирал на людей компромат, и если его убьют, всю эту грязь обнародуют. Его адвокат или поверенный. Мы с Озманом считали, что нужно всеми силами сохранить ему жизнь. Решили, что Уилз, которого травил Мун, нас поймет и поможет.

– Насильственная смерть Муна может сильно повредить вам?

Ее большая грудь поднялась и опустилась – женщина тяжело вздохнула.

– Мне меньше, чем остальным. Моей тайны больше не существует. Узнав, кто я на самом деле, публика пошумит, и все. Для других же это настоящая катастрофа.

– Однако вы встали на их сторону, хотя для вас лично опасность была не такой большой, как для них.

– Да, Шамбрен. Потому что если бы не я, эти люди – и такие, как отец Уилза и как он сам, – не подверглись бы травле со стороны Муна. Винить следует меня, потому что я эгоистка. – Она в упор посмотрела на Джона. – Я повинна в смерти вашего отца, потому что интересовалась только собой.

– Трудно поверить, миссис Хейвен, – проговорил Шамбрен.

– И тем не менее это так, хотя в свое оправдание скажу, что все тридцать пять лет я не представляла, что происходит. Не знала, что Обри творит со своей жизнью и судьбами других. Вам-то, Шамбрен, это хорошо известно. – Она обхватила худыми руками колени.

Управляющий отелем взял у нее пустую стопку, сходил к шкафчику и вернулся с наполненным до краев широким стаканом. Мисс Хейвен улыбнулась. Сорок лет назад перед ее улыбкой никому бы не удалось устоять.