Хью Пентикост - Бескрайнее зло

– Вы на моем месте захотели бы рискнуть проверить, так ли это?

Гарди вздохнул:

– Что ж, выбора у нас нет. Хотя в этом деле нужен не детектив, а психиатр. В моей голове не укладывается, как такой здравомыслящий человек, как вы, пять недель шатался по городу, размышляя, брать плату за убийство или не брать, убивать человека или не убивать. Уж вы-то должны были понять, что вас подцепили на крючок, и тот, кто потратил столько денег, не сомневается, что дело будет сделано. Прим, вы или кто-нибудь другой ответит за это. Где теперь искать негодяя? Допустим, мы пойдем на Главпочтамт выяснять, чей почтовый ящик указан на письме в качестве обратного адреса. Но откуда там знают, кто его арендовал. Некий тип платит и пользуется – это все. Не хочет, чтобы его личность стала известна, и поделать ничего нельзя.

– Моя версия такова: этот человек проживает в отеле, – заявил Джон. – Присматривает за мной и за другими. Если кому-то пришло в голову устроить марионеточное представление, он должен находиться поблизости, чтобы дергать за ниточки.

– Хотите, чтобы этого малого поймали? – спросила Элисон.

– Интересуетесь, хочу ли я пережить субботу?

– Что ж, – начал Гарди, – может, вы парень с характером, если почти решились пристукнуть Муна. Хотите рискнуть купить себе страховку жизни?

– Какого рода риск?

– Откуда мне знать? – возмутился полицейский. – В этом дурдоме понять ничего невозможно. Мун торчит в своем китайском будуаре, лыбится, точно сиамский кот, и велит нам себя охранять. Может, стоит привести вас к нему, чтобы вы показали письмо, и сказать: «Смотри, дружок, – пистолет-то заряжен настоящими пулями». Или не стоит. – Его глаза сузились, и он обжег взглядом Элисон. – Насколько хорошо вы способны держать язык за зубами, мисс Барнуэл?

– Настолько, насколько это требуется вам, лейтенант.

– Хорошо. Допустим, мы притворимся, будто ничего не случилось. Вы, Уилз, мне ничего не рассказывали и ни с кем ничем не делились. Остались таким, каким проснулись сегодняшним утром – потенциальным убийцей. И продолжаете прощупывать почву, притворяясь, что интересуетесь организацией дел в роскошных отелях. О письме ни слова, о деньгах тоже. Не исключено, что наш тип себя как-нибудь проявит – бросит слишком пристальный взгляд. Захочет напомнить, что ваше время на исходе. Заговорит в баре, позвонит в номер, подсунет под дверь записку. Выйдет на контакт. Даст нам за что зацепиться. Но все это только предположения. Может, мы сами себя перехитрим, а неизвестный тем временем сбросит вас в шахту лифта. Не исключено, что тот, кто так много знает о вас и о жизни этой девчонки Прим, сейчас в курсе, что мы сидим здесь и ломаем голову, как быть дальше. – Полицейский покосился на селектор на столе Элисон и убедился, что аппарат выключен.

– Но вы, наверное, сможете его поймать после того, как выскребете меня со дна шахты лифта, – заметил Джон.

– Если бы я мог это гарантировать, то заставил бы вас рискнуть, а не просил бы пойти на риск добровольно, – заметил Гарди.

Джон посмотрел на Элисон. Та была явно напугана, и от этого его сердце забилось чуть быстрее. Оказывается, ей не безразлично, что с ним приключится.

– Я вам подыграю, – кивнул он полицейскому.

Одно дело обсуждать план, покуривая в таком приятном месте, как кабинет Элисон, и совсем иное – приступить к его выполнению. Вовсе не одно и то же согласиться сыграть роль сыра в мышеловке и на самом деле превратиться в этот сыр.

Джон по натуре не был трусом, но преследования последних двенадцати лет жизни привили ему пораженческие настроения. Он смирился с мыслью, что у него нет шансов выйти победителем в борьбе с Муном и его миром. Но за прошедший час произошли два важных события. Элисон стала для него клапаном выхода бурлящих чувств, дошедших до такой точки кипения, что он готов был убить человека. А в Гарди он нашел союзника, предложившего игру, сулившую возможность избавиться разом от всех неприятностей. В нем затрепетала надежда, словно в дальнем окне затеплился огонек свечи.

Гарди оставил его с Элисон. Лейтенанту требовалось организовать за Джоном слежку. Два или три сотрудника станут наблюдать за ним и всеми, кто проявит интерес или обратится к нему на людях. Кроме детективов на круглосуточное дежурство заступят люди из службы охраны Джерри Додда. Через пятнадцать минут все они соберутся в вестибюле, и Гарди покажет их Джону, когда тот пойдет с Элисон в «Гриль».

– Вы должны знать, кто из нашей команды, а кто нет, – заметил полицейский. – Чтобы не терять зря времени на подозрения кого-нибудь из моих парней.

Он особенно горячо подчеркнул, насколько важно сохранить все их планы в тайне. Не посвящать никого – ни одного человека. Элисон же чувствовала, что обязана предупредить Шамбрена.

– С вами должны общаться самым естественным образом, – наставлял Гарди. – Мы понятия не имеем, где возможна утечка информации. Если наш друг так запросто выбросил двадцать тысяч зеленых, он способен подкупить кого угодно: коридорного, телефонистку, горничную. Если у кого-нибудь из них возникнет хоть малейшее подозрение, что вы не тот, кем вас считает наш друг, знайте, что мы здорово влипли.

– Вы не доверяете мистеру Шамбрену? – спросила Элисон.

– Я не доверяю никому, учитывая, что люди сумеют повести себя естественно. И вам, кстати, тоже, мисс Барнуэл. Но с этим ничего не поделать. Наша единственная надежда, Уилз, на то, что наш друг по-прежнему думает, что вы пока ни на что не решились и вас нужно немного подтолкнуть, попугать. Так мы его обнаружим, если нам вообще суждено это сделать.

– Не уверен, насколько хорошо мне удастся сыграть роль, ощущая нарисованную на спине мишень, – ответил Джон.

– Мишень там уже давно, – хмыкнул полицейский. – Старайтесь относиться к этому разумно. Если будете немного нервничать, выглядеть неуверенно – тем лучше. Наш друг сделает вывод, что вы все еще не можете принять решения.

Полицейский пошел инструктировать своих людей, а Элисон посмотрела на Джона. На ее лице отразилась тревога.

– Ох, Джонни, во что же я вас втравила?

Уилз хотел к ней подойти, но остался на месте, по другую сторону стола.

– Дорогая Элисон, я вспоминаю слова отца. Мне тогда было десять лет. Нас с матерью эвакуировали из Англии в Штаты. Разлука предстояла долгая. И тогда отец обратился ко мне, хотя его слова были, конечно, предназначены матери. «Когда-нибудь, Джонни, ты поймешь, – сказал он, – что мужчина не бывает цельным сам по себе, пока не найдет недостающего кусочка для своей дальнейшей жизни. И я не буду полноценным, пока ты не вернешь мне мой кусочек». Он имел в виду, разумеется, мать. У меня, Элисон, никогда не было такого кусочка. Я знаю, что вы помогали мне, потому что чудесная девушка, и у вас доброе, отзывчивое сердце. Знаю, что я не ваш парный кусочек. Но пока находился здесь, я почувствовал себя цельным, потому что вы приняли во мне участие. Спасибо вам за это. Большое спасибо.

– Что вам на это ответить? – Она серьезно посмотрела на него. – Если помогла вам, то рада. Прекрасно знаю, что значит, когда твой кусочек уходит навсегда.

Джон понимал, что ему не следует забывать: Элисон готова предложить дружбу, но не больше.

Ровно через пятнадцать минут после ухода Гарди они вместе спустились в вестибюль. Отель гудел. Джон понятия не имел, каким образом люди узнали, что Обри Мун намерен появиться на ленч. Может, оповестил его приятель, журналист Уиллард Шторм? У входа в «Гриль» толпились люди, пытаясь добраться до стоявшего по другую сторону бархатного каната старшего официанта Кардозы, а тот беспрестанно извинялся, говоря, что в зале нет ни одного не зарезервированного столика, ни дюйма свободного пространства.

Джон послушно обвел глазами вестибюль, пытаясь отыскать Гарди. Тот разговаривал у газетного киоска с крупным мужчиной. На мгновение их взгляды встретились, но в глазах полицейского не было ни намека на узнавание. Не отводя взгляда, Гарди положил руку на плечо своего собеседника и тут же отошел от него, направившись в другой конец вестибюля. Какой-то высокий, поджарый мужчина разглядывал витрину магазина. Гарди тронул его за плечо. Он повторил этот жест еще два раза, давая понять, что это все его люди. Снова покосился на Джона и удалился в сторону лифтов.

– Боже! – тихо промолвила Элисон.

Джон повернулся к ней и заметил, что она смотрит на приближающуюся к ним странную пожилую даму. Ее шляпка напоминала накрытый развевающейся вуалью прилавок торговца фруктами. Норковый жакет сиял в свете люстр, но сидел на ней не лучше большой палатки. В руках она держала черного с белым японского спаниеля.

– Безумная из Шайо, – шепнула Элисон. – Занимает пентхаус рядом с Муном. Миссис Джордж Хейвен.

– Та, что интересуется собачьими кладбищами?

– Она. Будьте с ней любезны. И ради бога, обратитесь к Тото. – Это все, о чем успела предупредить Джона Элисон.

Миссис Хейвен налетела на них, словно шхуна под всеми парусами.

– Ах, это вы, Барнуэл. – Ее голос был подобен грохоту старинной пушки. Люди повернули головы в их сторону и больше не отводили глаз. Эта женщина была музейным экспонатом.

– С добрым утром, миссис Хейвен, – произнесла Элисон. – Как сегодня себя чувствует прелестный малыш Тото? – Сейчас ее речь совсем не походила на то, как она обычно говорила.

– Обиделся на меня, – ответила пожилая дама. – Вывела на улицу совсем ненадолго, только чтобы сделал свои дела. А он любит в это время пробежаться в парке. – Ее взгляд остановился на Джоне. – Кто это, Барнуэл?

– Джон Уилз, миссис Хейвен, – представила Элисон.