Агата Кристи - Берег удачи

Он снова посмотрел на вершину холма и нахмурился.

«Нет, Фрэнсис, — сказал он про себя. — Не думаю, что это вам удастся. Вы выбрали плохой день». И он устремился вверх, к дому.

Он открыл калитку, прошел мимо азалий, пересек лужайку и оказался в гостиной со стороны террасы как раз в тот момент, когда Фрэнсис Клоуд говорила:

— Я хотела бы объяснить вам это детальнее. Но видите ли, Розалин, это все ужасно сложно…

Голос за ее спиной произнес:

— Неужели?

Фрэнсис Клоуд резко обернулась. В отличие от Эделы Марчмонт, у нее не было цели застать Розалин одну. Требуемая сумма была так велика, что вряд ли Розалин решилась бы дать ее, не посоветовавшись с братом. Фрэнсис даже предпочла бы обсуждать это дело при Дэвиде, чтобы он не подумал, будто она пыталась выпросить деньги у Розалин, пользуясь его отсутствием.

Она не слышала, как он вошел, так как была поглощена разговором и подбирала убедительные аргументы.

Когда ее прервали, она вздрогнула и, сразу оценив обстановку, заметила, что по какой-то причине Дэвид Хантер сегодня в отвратительном настроении.

— О Дэвид, — произнесла она без всякого замешательства, — я рада, что вы пришли. Я только что говорила с Розалин. Смерть Гордона оставила Джереми в исключительно тяжелом положении, и я пришла просить ее прийти на помощь. Дело обстоит так…

Слова так и соскакивали у нее с языка: речь идет о большой сумме.

Гордон обещал помочь, обещал определенно, правда на словах… Правительственные ограничения… закладные…

В глубине души у Дэвида шевельнулось что-то похожее на восхищение. Черт возьми, как ловко лжет эта женщина! Весь ее рассказ звучит вполне правдоподобно. Но это не правда. Он готов поклясться, что все — ложь! В чем же загвоздка на самом деле? Джереми пошел по скользкой дорожке? Наверно, он в совершенно отчаянном положении, если позволил Фрэнсис прийти сюда. Да и сама она гордячка…

Он переспросил:

— Десять тысяч?

Розалин пробормотала испуганно:

— Это куча денег…

Фрэнсис поспешно сказала:

— Да-да, я знаю. Я бы не пришла к вам, если бы такую сумму было просто достать. Но Джереми никогда не вошел бы в это дело, если бы не поддержка Гордона. Какое ужасное несчастье, что Гордон умер так внезапно…

— Оставив вас всех на произвол судьбы? — Голос Дэвида не предвещал ничего хорошего. — После того как вы жили у него под крылышком?

В глазах Фрэнсис что-то промелькнуло, когда она сказала:

— Вы облекаете это в такие образные выражения…

— Розалин не может трогать основной капитал, вы это знаете. Только проценты. И она платит огромный подоходный налог!

— Да, конечно. Налоги просто чудовищные. Но ведь это можно как-то устроить. Мы все возвратим…

Он прервал ее.

— Это можно как-то устроить, но мы не станем стараться.

Фрэнсис обернулась к Розалин.

— Розалин, вы такая добрая, великодушная…

Дэвид снова прервал ее.

— За кого, в самом деле, вы, Клоуды, принимаете Розалин — за дойную корову? Все вы лезете к ней: намекаете, просите, клянчите. А за ее спиной? Смеетесь над ней, снисходите к ней, не принимаете ее, ненавидите, даже мечтаете о ее смерти…

— Это не правда! — воскликнула Фрэнсис.

— Не правда? Вы все мне до смерти надоели! И ей надоели. Вы не получите денег, поэтому перестаньте ходить сюда и клянчить. Понятно?

Его лицо потемнело от гнева.

Фрэнсис поднялась. Лицо ее окаменело, будто замкнулось. Машинально, с отсутствующим видом она натягивала перчатку так тщательно, словно от этого многое зависело.

— Вы высказались вполне ясно, Дэвид, — сказала она.

Розалин пробормотала:

— Мне жаль. Мне очень жаль…

Фрэнсис не обратила на нее внимания, будто Розалин не было в комнате.

Она шагнула к двери на террасу, остановилась и обернулась к Дэвиду.

— Вы сказали, что я не люблю Розалин. Это не правда. Я не чувствовала ничего плохого к Розалин. Зато вас я презираю.

— Это еще почему? — Он бросил на нее угрожающий взгляд.

— Женщинам надо как-то устраиваться. Розалин вышла замуж за очень богатого человека, на много лет старше себя. Почему бы и нет? Но вы! Вы живете за счет сестры, живете роскошно, живете удобно за ее счет!

— Я стою между нею и хищниками!

Они глядели прямо в глаза друг другу. Он чувствовал, в какой она ярости. У него мелькнула мысль, что Фрэнсис Клоуд — опасный враг, враг беспощадный и, если нужно, неразборчивый в средствах.

— Я запомню все, что вы сказали, Дэвид!

Минуя его, она вышла в сад.

Он сам не понимал, почему на него так сильно подействовала эта угроза.

Розалин плакала.

— О Дэвид, Дэвид! Тебе не следовало так говорить с ней. Она одна из всех Клоудов была добра ко мне.

Он прервал ее в ярости:

— Замолчи, глупая! Ты хочешь, чтобы они навалились и выжали из тебя все до последнего пенни?

— Но эти деньги… Если они и правда не мои…

Под его взглядом она сжалась.

— Я… Я не то хотела сказать, Дэвид.

— Надеюсь.

«Совесть, — подумал он, — ужасная вещь». Да, он не учел, насколько совестлива Розалин. В будущем это, очевидно, может превратиться в проблему.

В будущем? Он нахмурился, глядя на нее, и задумался. Будущее Розалин… Его собственное будущее… Он всегда знал, чего хочет… Знает и сейчас… Но Розалин? Что ждет Розалин?

Он нахмурился.

Она внезапно вскрикнула:

— Мне страшно! Я, наверно, скоро умру!

Он сказал, глядя на нее с любопытством:

— Так ты думаешь, что может дойти до этого?

— Что ты хочешь сказать, Дэвид?

— Я хочу сказать, что пять, шесть, семь человек хотели бы свести тебя в могилу как можно скорее.

— Но ведь не думаешь же ты об… убийстве? — В ее голосе прозвучал ужас. — Ты считаешь, что они могли бы совершить убийство? Нет, нет, только не такие порядочные люди, как Клоуды!

— Вполне возможно, что убийства совершают именно такие порядочные люди, как Клоуды. Но им не удастся погубить тебя, пока я рядом с тобой. Им пришлось бы сначала убрать меня с дороги. Но если это у них получится, тогда сама будь начеку.

— Дэвид! Не говори таких ужасов!

— Послушай, — он сжал ее руку, — если случится так, что меня здесь не будет, будь осторожна, Розалин. Жизнь — опасная штука, помни это. Чертовски опасная. И сдается мне, особенно опасная для тебя…

— Роули, ты не можешь достать для меня пятьсот фунтов?

Роули пристально посмотрел на Лин. Она стояла перед ним, запыхавшаяся от бега, бледная, со сжатыми губами.

Он сказал, успокаивая ее так, как будто обращался к лошади:

— Ну-ну, спокойнее, старушка. В чем дело?

— Мне нужно пятьсот фунтов.

— Мне и самому они пригодились бы.

— Но, Роули, я говорю серьезно. Ты не можешь одолжить мне пятьсот фунтов?

— Я очень стеснен в средствах. Новый трактор…

— Да-да. — Она не интересовалась подробностями работы на ферме. — Но ты бы смог достать деньги, если бы тебе было очень нужно?

— Зачем они тебе, Лин? У тебя какие-нибудь неприятности?

— Они мне нужны для него… — Она указала кивком на большой прямоугольный дом на холме.

— Для Хантера? Чего ради?..

— Это все мама. Она взяла у него взаймы. У нее какие-то затруднения с платежами.

— Да, ей нелегко. — Голос Роули звучал сочувственно. — Я очень хотел бы помочь, да нечем.

— Не могу я, чтобы она брала в долг у него!

— Держись, старушка. Ведь деньги дает не он, а Розалин. А почему бы и нет, в конце концов?

— Почему бы и нет? И это говоришь ты, Роули?

— Не вижу, почему бы Розалин и не прийти на выручку хоть разок. Старый Гордон всех нас подкузьмил тем, что покинул этот мир без завещания. Если Розалин толково объяснить положение вещей, она сама увидит, что должна помогать.

— Ты-то не брал у нее?

— Нет. Ну, тут другое дело. Я не могу просить денег у женщины. Мужчине это не подобает.

— Неужели ты не понимаешь, что я не хочу быть… обязанной Дэвиду Хантеру?

— А ты ему вовсе не обязана. Это не его деньги.

— Но фактически все равно что его. Розалин абсолютно у него под каблуком.

— Да, еще бы! Но по закону деньги не его.

— Так ты не одолжишь, не можешь одолжить мне денег?

— Послушай, Лин. Если бы ты попала в настоящий переплет… шантаж или долги… я мог бы продать землю или скот. Но это было бы уже с отчаяния. Я и так только-только становлюсь на ноги. Да еще никогда не знаешь, чего ждать от этого чертова правительства. Все у него через пень колоду, заваливает нас вопросниками и анкетами. Приходится иной раз заполнять их до глубокой ночи…

Лин повернулась и медленно пошла обратно к Белой вилле.

— Ты не можешь вернуть их, мамочка?

— Ну что ты, Лин, дорогая моя! Я пошла с ними прямо в банк. Потом я заплатила Артуру Бодгхему и Кнебуорту. Кнебуорт уже стал просто невежлив. Какое облегчение, дорогая! Я уже много ночей не спала. Поверь, Розалин проявила полное понимание и была очень мила.

Лин сказала с горечью:

— Ну, теперь, я думаю, ты будешь обращаться к ней часто.

— Надеюсь, что в этом не будет необходимости, дорогая. Я постараюсь быть очень экономной. Но, конечно, теперь все так дорого. Жить становится с каждым днем все труднее.

— А мы становимся все хуже. Делаемся попрошайками.

Эдела вспыхнула.

— Ты не выбираешь выражений, Лин! Я объяснила Розалин, что Гордон всегда нам помогал.

— Мы не должны были пользоваться его помощью. Это нехорошо. Он имеет все основания презирать нас.

— Кто презирает нас?

— Этот отвратительный Дэвид Хантер.

— Право, — сказала с достоинством миссис Марчмонт, — я не понимаю, какое может иметь значение, что именно думает Дэвид Хантер. К счастью, сегодня утром его не было дома, иначе, пожалуй, он повлиял бы на Розалин. Она совершенно у него под каблуком.

Лин переменила разговор.