– Я этого не говорил.

Сэр Найджел лукаво улыбнулся.

– Неужели ты думаешь, я ничего не заметил? – сказал он. – Она хороша?

– О да! – воскликнул Аллен смущенно, никак не ожидая такого поворота разговора.

– И добра?

– Как ангел!

– А она вас любит?

– Во всяком случае не любит никого другого, за это я ручаюсь.

– Стало быть, ты надеешься?

– Только этим и живу.

– В таком случае ты должен каким-то образом заслужить ее любовь. Будь храбрым, отважным, сильным и снисходительным к слабым. И всегда помни, что чем выше поднимешься, тем больнее придется падать.

– Этого я ужасно боюсь, сэр, – сказал Аллен, – она так прекрасна, так хороша и так благородна, что почти невозможно стать достойным ее любви.

– Она из знатного рода?

– Да, милорд. Я плохо рзбираюсь в законах светского общества и потому давно хотел задать один вопрос. Вы хорошо знали моего отца, а стало быть, и его происхождение. Он принадлежал к благородным господам?

– Без сомнения!

– Стало быть, я имею право любить девушку из рыцарского дома?

– Владей ты Минстедом, и ни один знатнейший рыцарь не постеснялся бы выдать за тебя свою дочь. Но, клянусь святым Павлом, я слышу шаги сэра Оливера.

Действительно, дверь через минуту отворилась, и в комнату, пыхтя и отдуваясь, ввалился тучный рыцарь.

– Приветствую вас, мой маленький друг, – воскликнул сэр Оливер. – Я пришел сообщить, что поселился у брадобрея на Рю де Тур и что в печи у меня подрумянивается прелестный пирог из дичи, а на столе почтенных гостей ждут две бутылки хорошего вина. Клянусь святым Яковом, даже слепой найдет ко мне дорогу. Стоит только направить нос по ветру, и ароматный запах пирога сам приведет к моему скромному жилищу. Одевайтесь-ка, милейший, там нас ждут сэр Уол Хьюэт, сэр Роберт Брике и еще кое-кто.

– К сожалению, не могу к вам присоединиться, – ответил сэр Найджел, – так как сегодня уезжаю в Монтобан.

– В Монтобан? Но мне говорили, что ваши воины пойдут вместе с моими винчестерскими шалопаями прямо в Дакс?

– Вы поведете их, Оливер. Что касается меня, то я отправляюсь в Монтобан с двумя лучниками и двумя оруженосцами. В Дакс же я вернусь уже после того, как наведу порядок в Белом отряде.

– Как жалко, что вы не можете отведать моего пирога, – с досадой заметил сэр Оливер. – Во всяком случае мы увидимся в Даксе, если только до того времени принц не упрячет меня в тюрьму.

– Вас в тюрьму? За какую провинность? – спросил удивленный сэр Найджел.

– Pardieu! Я вызвал на поединок сэра Джона Чандоса и сэра Уильяма Фельтона.

– Бог с вами, Оливер, что вы говорите!

– Я знаю, что говорю и что делаю. Эти двое оскорбили меня.

– Какой вздор!

– Они опозорили меня перед всей Англией, не выбрав на турнир. Про вас и Одлея я ничего не говорю, потому что вы славные рыцари. Но выбрать какого-нибудь Уэйка, Перси и Бошана – это просто из рук вон. Я уже десять раз участвовал в боях, когда они еще держали соску во рту. Знаете, кузен, я думаю послать вызов самому принцу. Пускай знает, кто такой сэр Оливер.

– Оливер! Вы совсем с ума сошли!

– И не думал. Какое мне дело до того, что он принц. Но, клянусь святым Яковом, чего на меня так пялит глаза ваш юный оруженосец? Не правда ли, молодой человек, все мы трое гемпширцы и не позволим, чтобы нам наносили оскорбления?

– Какое вам мог нанести оскорбление добрый принц?

– О, вы не знаете! «Сердце старого Оливера еще очень крепкое», – заметил кто-то в разговоре во дворце. «Без этого оно не в состоянии было бы выдержать его туши», – ответил принц. «У него сильная рука», – опять сказал кто-то из придворных. «Как хребет его лошади», – пошутил принц. Разве это не издевательство? Обязательно пошлю ему вызов.

– Успокойтесь, дорогой Оливер, – сказал сэр Найджел, усаживая в кресло разгневанного рыцаря. – В этом нет ничего обидного. Он всего лишь имел в виду, что у вас отменное здоровье. Вспомните наши юные годы. Неужели вы могли бы составить себе славу и такую блестящую рыцарскую карьеру, если бы тогда все отдавали предпочтение старым и заслуженным рыцарям, а молодых всегда оставляли за бортом? Неужели на закате наших дней мы окажемся изменниками? Если такой заслуженный рыцарь, как сэр Оливер Баттестхорн, станет из-за какой-то шутки обращать оружие против своего государя, то где же искать верности и рыцарской преданности?

– Ах, мой друг. Вы всегда убеждали меня своим красноречием и обезоруживали убедительными доводами. Не будем больше говорить об этом. Но, святая Владычица, я совсем забыл про мой пирог, он, наверно, теперь пережарился в печке, как Иуда Искариотский в аду! Пойдем, Найджел, хоть на часок!

– Но не больше, – заметил сэр Найджел, – потому что мы выезжаем ровно в полдень. Скажи, пожалуйста, Эльварду, Аллен, что он поедет со мной, и пусть возьмет еще одного стрелка на собственный выбор. Я поеду на Поммере. Приготовьте также копье из сикоморы, а доспехи навьючьте на мула.

Отдав эти краткие приказания, сэр Найджел ушел в сопровождении тучного рыцаря, Аллен же стал готовиться к отъезду.

VII. Самозванец

С утра был легкий мороз, побелевшая твердая земля гудела под железными подковами лошадей сэра Найджела и Форда. Последние отправились, что называется, налегке, Аллен же, исполнявший обязанности личного оруженосца маленького рыцаря, замешкался в Бордо и должен был выехать в Монтобан с двумя лучниками и вьючными мулами немного позже.

– A где нас будет ждать сэр Найджел? – Эльвард первым прервал молчание, когда небольшая компания выехала из восточных ворот на широкую дорогу, по которой прибыл в день турнира неизвестный французский рыцарь.

– В Марманде или в Эгийоне, – ответил Аллен. – Сэр Найджел сказал, чтобы мы не беспокоились, поскольку, как бы мы ни ехали, все равно должны проехать мимо него.

– Я и не беспокоюсь, – сказал Эльвард, – ибо знаю эту дорогу как свои пять пальцев. Тридцать раз прошел я по ней взад и вперед и всегда возвращался, как мул, нагруженный добычей. Вон там, в долине, виднеется церковь, а за этой церковью скоро будет кабачок. Надо заехать туда подкрепиться.

Всадники скакали теперь по холмистой местности. К северу и на восток раскинулись роскошные виноградники, а на горизонте на светлом фоне прозрачного весеннего неба проступали силуэты старых феодальных замков, окруженных невзрачными серенькими деревьями. Справа катила свои шумные волны голубая Гаронна, приютившая мерно качающиеся, величественные купеческие корабли, неуклюжие баржи и утлые суденышки крестьян. Далеко на противоположном берегу Гаронны тянулся ряд холмов и гор, словно подпиравших небо и утопавших в голубой дымке. За возвышениями, куда уже не мог проникнуть взор наших путников, блестело устье Гаронны – прозрачная Жиронда, живописные берега которой, словно стражи, охраняли старинные церкви аббатства святого Андрея и Сен-Реми.

– А вот и «Золотой баран»! – воскликнул неунывающий Эльвард и тем нарушил общее молчание – Аллен и даже беспечный Джон погрузились в глубокую задумчивость.

– Мишель, дружище! – вскрикнул Эльвард, чуть не бросаясь на шею трактирщику, вышедшему ему навстречу, – очевидно, старому знакомому. – А нос-то у тебя по-прежнему красный. Три графина вина! Обрати внимание на эту дверь, Аллен, я потом поведаю про нее занимательную историю.

– Скажите, пожалуйста, – обратился Аллен к красноносому трактирщику, – не проезжал ли здесь час тому назад рыцарь с оруженосцем?

– Два часа тому назад тут останавливался маленький рыцарь с больными глазами и плешивой головой. Он так спокойно и рассудительно говорит, когда сердится, – улыбнувшись, ответил трактирщик.

– Это и есть сэр Найджел, – ответил Аллен, – но откуда вы знаете эту его особенность?

– Неужели ты привел в ярость достойного рыцаря? – вмешался Эльвард.

– Избави меня Бог!

– Так кто же?

– Молодой синьор де Крепиньи, – недовольно ответил толстый трактирщик и рассказал, как неопытный юноша пошутил, увидев славного рыцаря, мол, что это за мода в Англии – носить на берете перчатку дюжего лучника. А сэр Найджел, изменившись в лице, заставил юношу признать, что перчатка может принадлежать лишь прекрасной даме.

Выслушав историю и наскоро осушив по стакану вина, компания тронулась в путь.

– Что вы хотели поведать про дверь? – спросил Аллен ехавшего рядом с ним Эльварда.

– Это очень интересная история. Pardieu! Вы заметили небольшое окошечко во входной двери? – спросил Эльвард.

– Да, – ответил Аллен.

– И больше ничего не увидели?

– Нет.

– Так вот, если бы вы поглядели внимательно, то заметили бы там кровавое пятно. Тогда я видел первый и последний раз, как хохотал Симон Черный, – сказал Эльвард.

– Отчего же он хохотал? – спросил нетерпеливый Джон.

– Сейчас расскажу. Много лет тому назад трактир «Золотой баран» принадлежал французу Гурвалю, человеку в высшей степени грубому и свирепому. Ходили слухи, что Гурваль опаивал возвращавшихся с войны рыцарей, а потом грабил их, пока те спали. Если же на следующее утро те начинали скандалить и кричать, он без церемоний выталкивал их за дверь, предварительно страшно избив. Справиться же с ним было трудно, потому что сам он обладал колоссальной силой и, кроме того, держал много дюжих слуг.

Кто-то рассказал нам об этом, когда мы с Симоном Черным были в Бордо. Недолго думая, мы решили проучить этого бездельника и сейчас же отправились в «Золотой баран». Но трактир оказался закрытым, так как хозяина уже успели предупредить о нашем визите. «Пустите нас, мистер Гурваль!» – крикнул Симон. – «Пустите нас, добрый мистер Гурваль!» – вторил ему и я. Никто не отвечал. «Нехорошо с вашей стороны, мистер Гурваль, не пустить усталых путников в трактир и даже не пожать им руки», – обиделся Симон. «Можете пожать мне руку, не входя в трактир», – послышался голос Гурваля из-за двери. «Каким же образом?» – спросил Симон. «А вот просуньте руку в это окошечко», – ответил Гурваль. «К сожалению, не могу: из-за ранения моя правая рука висит на перевязи, – сказал Симон. – А левая у меня занята, я привез вам кое-что». – «Что вы мне привезли?» – «На прошлой неделе здесь ночевал один английский стрелок по имени Хью из Натбурна». – «Мало ли всяких разбойников у меня ночует!» – резко перебил его трактирщик. «Его ужасно мучили угрызения совести оттого, что он уехал, не заплатив вам за ночлег, за ужин и вино. Он попросил меня вернуть вам этот долг, пожалуйста, получите!» – сказал серьезно Симон.