– Но ведь мы разобьемся о скалы, если не повернем! – воскликнул в отчаянии шкипер.

– Тогда поворачивайте, – флегматично ответил сэр Оливер. – Вот мой совет. Да, сэр Найджел, мне нужно идти, а то я умру с…

Но не успел он докончить фразу, как на носу корабля раздались отчаянные крики матросов.

– Скалы, скалы! – кричали они, тыча в громадную каменную глыбу, показавшуюся из волн в ста шагах от корабля.

– Правее, ребята, налегай на руль! – С командовал шкипер, бросившись в носовую часть корабля. – Два курса к ветру!

Судно трещало, его бросало из стороны в сторону.

– In manus tuas, Domine![65] Mon Dieu, как ревут волны! – воскликнул сэр Оливер. – Ну что, господин шкипер, как дела?

– Поворачиваем, поворачиваем! – закричал шкипер, не сводя глаз с бурлящей водяной стихии.

Действительно, желтое судно, скрипя, слегка накренясь на бок и задевая правым бортом скалы, благополучно обогнуло риф и, выпрямившись, двинулось по волнам.

– Слава Пречистой! – сказал шкипер, вытирая пот со лба. – Непременно поставлю свечу, если благополучно доберусь до Саутгемптона.

– И я тоже, – заметил сэр Оливер, – смерть на воде – неприятная штука. Хотя, откровенно говоря, я столько на своем веку съел рыбы, что было бы вполне справедливо, если бы в конце концов они съели меня.

Однако сэр Оливер начал радоваться слишком рано, так как опасность еще далеко не миновала. Наскоро законопаченная парусом пробоина вскоре дала сильную течь, так что судно ежеминутно грозило затонуть. Конечно, весь экипаж заблаговременно мог бы пересесть на галеры, но последние сильно отстали.

– Не худо бы вам, сэр Найджел, снять свои латы, неровен час, придется спасаться вплавь.

– Не пристало благородному рыцарю снимать доспехи из-за таких пустяков, как ветерок или лужа воды, – ответил с достоинством сэр Найджел, – лучше развернем знамена, соберем на палубе всю команду и, если суждено, все вместе с честью встретим смерть. Но что это? Зрение мое не улучшилось с годами, но я не в первый раз вижу тот мыс.

Шкипер стал всматриваться в даль, прикрыв глаза рукой.

– Да это мыс Трамблад! – вдруг воскликнул он радостно. – Отсюда недалеко и до устья Жиронды, а если нам удастся подойти к Тур-де-Кордуан – мы спасены. Поворачивай, ребята, снова!

Матросы переменили паруса, корабль, полный воды, еще сильнее заскрипел, накренился и взял новое направление. Настал решительный момент, когда он должен был войти через узкий пролив в широкое и спокойное устье Жиронды. Гудвин сам взялся за руль.

– Этот проход показал мне личный лоцман принца. Видите вон то дерево и ту башню? Они должны встать в одну линию, как сейчас. – И он налег на руль всей тяжестью тела. Одна малейшая оплошность, и от желтого корабля вмиг не осталось бы и следа. Но его направляли верный глаз и твердая рука опытного шкипера, и только потому наши рыцари, так лихо разделавшиеся с разбойниками, избежали неминуемой гибели в морских волнах.

XVIII. Сэр Найджел по обету закрывает повязкой один глаз

Счастливо избежав опасности, желтый корабль вместе с двумя галерами наконец бросил якорь в шумной гавани прекрасного Бордо. Буря утихла, и легкий ветерок рябил зеркальную поверхность залива, по которому во всех направлениях сновали суда разнообразных конструкций и форм, под различными флагами.

Вид города, расположенного на западном берегу, с его бесчисленными башнями и древними укреплениями, соответствовал ощетинившейся мачтами гавани, освещенной яркими лучами утреннего солнца. Аллен стоял на борту корабля и в немом восторге созерцал эту глубоко тронувшую его картину.

– Я думаю, mon garçon, – вдруг раздался за его спиной знакомый голос, – для вас было бы небезынтересно познакомиться поближе с этим прекрасным старинным городом. Я изучил его в совершенстве и потому мог бы служить вам неплохим проводником. Но, увы! – прибавил бравый стрелок Эльвард с грустью в голосе. – Теперь я вам не пара. Вы оруженосец славного рыцаря, и скоро золотые шпоры будут красоваться на ваших ботфортах, а я всего лишь младший командир.

Аллен укоризненно посмотрел на могучего воина.

– Я не думал, Эльвард, что вы можете быть обо мне столь дурного мнения, – сказал он. – Не повстречайся я с вами тогда в трактире, не быть мне теперь здесь, в этом великолепном городе. Верьте, что я не из тех, кто забывает старых друзей, добившись успеха.

Услышав это, Эльвард горячо пожал руку благородного юноши.

– Ну-ну! Не сердитесь же на меня, – сказал он, – я знаю, что вы не способны на такую низость. Я пошутил! Не будем об этом говорить. Посмотрите лучше сюда.

С этими словами он протянул руку в сторону возвышавшейся вдали башни, на вершине которой развевалось широкое знамя.

– Это аббатство святого Андрея, где обосновался принц, взяв город под свое покровительство. Знамя на вершине башни принадлежит ему. Левее – аббатство Сен-Мишель, а справа – Сен-Реми. Я вижу, вас поражают звуки музыки, которые несутся со всех сторон? Это очень просто: сюда сейчас собрался весь цвет английского и гасконского рыцарства, и каждый из них заставляет играть своих трубачей громче всех. Ma foi! Ну и шум же они подняли – как целая шотландская армия, где каждый воин набил себе брюхо и ночь напролет дудит в трубу.

В это время к ним подошел сэр Найджел.

– Предупредите людей, Эльвард, – сказал он, – что лодки будут здесь через час. Пускай все приготовятся к высадке.

Выслушав приказание и щегольски отсалютовав начальнику, Эльвард удалился, а сэр Найджел, к которому вскоре присоединился сэр Оливер в роскошном камзоле с пышными рукавами, стал вместе с ним расхаживать по палубе.

– Итак, – сказал маленький рыцарь, – мы опять здесь, дорогой мой друг, опять у врат славы. Вон развевается знамя достославного принца, нам следует поспешить к нему – выразить наше почтение. Многие лодки уже отошли от берега.

– Насколько мне помнится, – ответил сэр Оливер, – у западных ворот есть неплохая гостиница, где великолепно жарят цыплят в пряностях. Ведь перед тем, как представляться принцу, не мешает перекусить. Хотя у его высочества и великолепно сервируют стол, но едок он плохой, и от его яств мой пояс не станет теснее.

Вскоре причалила лодка, которая и перевезла двух рыцарей с их оруженосцами, доспехами и лошадьми. Высадка основной армии была возложена на шкипера.

Сэр Найджел, выйдя на берег из лодки, благоговейно преклонил колено и, достав из-за пазухи черную повязку, плотно закрыл ею левый глаз.

– Клянусь моим мечом и перчаткой моей дорогой супруги, что не сниму этой повязки до тех пор, пока не прибуду в Испанию и не совершу подвиг. Пусть святой Георгий и воспоминания о моей даме сердца будут моими помощниками.

Затем сэр Найджел сел на своего коня и в сопровождении сэра Оливера и свиты тронулся в город.

– Вы напомнили мне, дорогой сэр Найджел, как двадцать лет назад французы приняли нас за армию слепцов, ибо у каждого воина один глаз был перевязан в честь своей дамы, – усмехнулся сэр Оливер. – Не советовал бы я вам это делать, так как вы и обоими глазами не отличите мула от лошади.

– Я прошу вас, сэр Оливер Баттестхорн, раз и навсегда запомнить, что при всей слабости моего зрения я отлично вижу дорогу чести и в проводниках не нуждаюсь, – оборвал его рыцарь.

– Я положительно не узнаю вас, мой друг, вы сегодня кислее уксуса, – дружелюбно сказал сэр Оливер. – И поскольку я не желаю с вами ссориться, то вынужден вас покинуть. В дверях «Золотой головы» я заметил слугу с огромным блюдом ароматного жаркого.

– О нет, это невозможно! – проговорил сэр Найджел. – Сначала мы представимся его высочеству, а потом уже вы отправитесь в трактир, хоть это и будет обидно для принца, если мы предпочтем такую кухню столу его высочества.

Беседуя, рыцари в сопровождении свиты передвигались по многолюдным улицам Бордо по направленно к аббатству, где обосновался принц. Оруженосцы с любопытством рассматривали дома, вывески, горожан; поминутно внимание их привлекало что-нибудь новое, и они дергали друг друга за рукав. Да и неудивительно! В то время город был в полном расцвете своего могущества, война, разорявшая другие города Франции, помогала обогащению Бордо, чему немало способствовало его географическое положение. Сюда стекались вельможи со всех концов света, многие с семьями и многочисленным штатом прислуги. Один вид этих рыцарей, их вооружение, свита приводили в недоумение юных неопытных оруженосцев.

На огромной центральной площади перед аббатством святого Андрея, куда направлялись рыцари, собралась большая толпа горожан, рыцарей, оруженосцев. Ряса священника рядом с модным платьем нарядной горожанки, монах и солдат – все, без различия пола, возраста, положения, стремились ко входу в аббатство, чтобы хоть одним глазком взглянуть на цвет рыцарей. Сорок стрелков сдерживали древками своих копий напор любопытной толпы; по обеим сторонам от входа стояли два рыцаря в полном вооружении, с опущенными забралами. Между ними – джентльмен в пурпурном плаще, с благородной наружностью; последний при помощи двух пажей отмечал на пергаменте звание каждого из рыцарей. Это был сэр Уильям Пакингтон, личный секретарь и глашатай принца.

Подъехав к группе рыцарей, ожидавших своей очереди, пока сэр Уильям не отметит их имена на пергаменте, сэр Найджел и сэр Оливер сошли с коней. Первый шепнул своим спутникам:

– Горе тому, кто вздумает обмануть сэра Уильяма: он наизусть знает родословную каждого английского и французского рыцаря, все гербы, знаки чести и позора.

В это время они продвинулись вперед, где секретарь принца спорил с молодым рыцарем.

– Макуорт! Насколько мне помнится, вы еще ни разу не были представлены его высочеству, – строго сказал секретарь.

– Нет, я лишь вчера приехал в Бордо и боялся, что его высочество будет недоволен, если я не явлюсь немедленно, – ответил рыцарь, называвший себя Макуортом.

– У его высочества и без вас много дел, – пробурчал секретарь. – Вы Макуорт – стало быть, из Нормантона? Да, теперь я вижу у вас на гербе червленого горностая! Значит, вы сэр Стефан Макуорт, ибо, когда умер сэр Гай, все его состояние вместе с гербами перешло к его сыну.