– А вот и вы, – сказала она, бросая на Аллена полный лукавства взгляд. – А меня это нисколько не удивляет, вам ведь хотелось вновь встретить ту несчастную девушку, что попала в беду. Жалко, что я не менестрель, а то непременно воспела бы эту историю в стихах. Богатейший материал: беззащитная девушка, коварный сокман и великодушный клирик. Таким образом, мы все прославились бы, а ваше имя было бы записано на скрижалях истории наравне с именами сэра Персиваля, или Галахада, или просто славного рыцаря, спасающего незадачливых леди.

– Мой поступок, – ответил застенчиво Аллен, – слишком ничтожен, чтобы ожидать за него похвалы. Однако все случившееся за сегодняшний день слишком серьезно, по крайней мере для меня, чтобы над этим смеяться. Я надеялся встретить любовь брата, но Господь рассудил иначе. Меня очень радует, леди, известие, что вы благополучно добрались до дома, если только это ваш дом.

– А вы сомневаетесь? – ответила с тем же озорством во взгляде девушка. – Туингемский замок – мой дом, а сэр Найджел Лоринг – мой родной отец. Я хотела устроить вам сюрприз, услышав, что вы идете к нам, и потому скрыла свое имя. Не сердитесь на меня, но, право, вы так забавно присматривались к этому манускрипту, то протягивали, то отнимали руку, словно мышь, которой и хочется, и колется отведать кусочек сыра.

– Простите, госпожа, – ответил смущенно Аллен, – мне стыдно, что я осмелился прикоснуться к нему.

– А я, наоборот, обрадовалась. Мой прекрасный праведник-учитель – и вдруг сам согрешил. Это лишь доказывает, что все мы небезгрешны и сделаны из одного теста.

– Я слабейший из слабых, – воскликнул Аллен, набожно сложив руки и подняв глаза к небу. – Укрепи меня, Боже, милостью своей и даруй мне силу.

– На что вам сила? – спросила девушка довольно резко. – Вы же сами говорили, что собираетесь на всю жизнь запереться в монастырских стенах!

– Ради спасения собственной души, – ответил смиренно Аллен.

Она презрительно пожала плечами и отошла в сторону.

– Значит, вы не лучше отца Христофора и всех этих праведников. Все вы думаете лишь о собственном спасении! Когда мой отец бросается в самую гущу кровавого боя, он не думает о себе. Почему же вы, воины духа, вечно ноете и прячетесь, словно мыши, по кельям и пещерам, заботясь лишь о собственном спасении, а не о спасении мира, который идет себе своей неверной дорогой? Если бы вы так же мало думали о своей душе, как солдат о своем теле, – поверьте, ближние получили бы от вас в тысячу раз больше пользы.

– В ваших словах есть доля правды, леди, – ответил Аллен, – но я не понимаю, что, по вашему мнению, должны делать духовенство и Церковь?

– Жить, как живут все: исполнять те же обязанности, но проповедать не словами, а делом. Пускай они трудятся, пашут и обрабатывают землю, берут себе жен…

– Увы, увы! – сокрушенно воскликнул юный клирик. – Вы повторяете слова безбожника Уиклифа.

– Что это за Уиклиф? Я не знаю его. Мне пришли в голову эти мысли, когда я наблюдала из окна моей комнаты за скучной жизнью монахов из соседнего монастыря. Неужели пресловутая добродетель создана для того, чтобы держать ее в клетке, как какого-то дикого зверя? Остается лишь пожалеть мир, в котором добрые люди запирают себя намеренно, а дурные разгуливают на свободе!

Аллен никак не ожидал, чтобы шаловливая и легкомысленная на вид девушка могла говорить с таким жаром, с такой силой убеждения. Глаза ее блестели, грудь высоко поднималась и щеки пылали ярким румянцем.

Вмиг она вновь превратилась в юное насмешливое создание.

– Вы сделаете то, о чем я вас попрошу? – хитро спросила она.

– Зависит от того, что вам нужно, леди, – ответил Аллен.

– О, да вы не отличаетесь галантностью! Истинный рыцарь, не спрашивая, сразу даст клятву, что исполнит любое желание. Вы должны подтвердить кое-что моему отцу.

– Что именно?

– Вы должны сказать, если он спросит, что встретили меня на юге от Кристчёрчской дороги. Иначе, если вы скажете правду, родители непременно накажут меня: на неделю посадят в комнату, и мне придется шить и прясть, вместо того чтобы мчаться по полям и лесам на моем быстроногом Трубадуре или охотиться с маленьким Роландом на цапель в Винниридже.

– Простите, но я не могу солгать, если он меня спросит. Лучше я просто промолчу.

– Но он захочет услышать ответ! Неужели вы подведете меня?

– Но леди! – воскликнул в отчаянии Аллен. – Не могу же я бессовестно лгать, что встретил вас к югу от дороги, когда наша встреча произошла на четыре мили к северу!

– Так вы не скажете?

– Надеюсь, вы и сами не захотите говорить неправду.

– Мне надоели ваши проповеди, – заявила девушка и удалилась, величественно подняв свою аккуратную головку и оставив Аллена столь смущенным и обескураженным, словно он сам совершил что-то очень низкое. Однако мгновение спустя она вновь стояла перед юношей с улыбкой.

– Вот видите, мой друг, – сказала она, – я оказалась права. Сиди вы целый день у себя в келье, вам не удалось бы направить на истинный путь заблудшую овцу. Чего стоит пастух, покидающий свое стадо?

– Грош ему цена, – прошептал Аллен. – Но вот и ваш отец.

– Сейчас вы сами убедитесь, какая я послушная ученица, – шепнула она юноше, выступая вперед. – Папа, я очень благодарна этому юному псаломщику: он защитил меня в Минстедском лесу, в четырех милях к северу от Кристчёрчской дороги, где ты запретил мне бывать одной.

Сэр Найджел, подводивший в это время к креслу свою седую старушку-мать, был поражен небывалой откровенностью дочери.

– Ах, Мод, Мод! – сказал он, укоризненно качая головой. – С тобой труднее справиться, чем с сотней пьяных лучников. Однако сейчас сюда придет твоя мать, не стоит говорить ей об этом. Скроем мы твое приключение – повинную голову и меч не сечет. Отправляйся пока в свою комнату и сиди там спокойно. Вы бы, матушка, сели поближе к огню, – продолжил сэр Найджел, обращаясь к старушке, – кровь уж не греет вас, как прежде. Мне необходимо поговорить с вами, Аллен Эдриксон. Я хочу пригласить вас к себе на службу. А вот, кстати, и моя многомудрая супруга, не посоветовавшись с ней, я не привык ничего делать.

– Вы мне сразу понравились, молодой человек, – заявила леди Лоринг, – мне кажется, на вас можно положиться. Милорд так плохо о себе заботится, что ему необходимо иметь возле себя надежного человека. Монастырскую жизнь вы уже познали, теперь вам следует испытать невзгоды мирской жизни, чтобы сделать правильный выбор.

– Именно такой была последняя воля моего отца, Он завещал мне идти в мир на двадцатом году, – ответил Аллен, скромно опустив глаза в пол.

– Ваш отец, верно, был очень умный человек, – сказала леди. – Если вы согласитесь пойти с нами, вашими товарищами будут самые доблестные и благородные рыцари Англии.

– Ездите верхом? – спросил сэр Найджел, глядя на юношу слегка прищуренными глазами.

– Да, в аббатстве мне много приходилось ездить.

– Положим, есть различие между монастырской клячей и боевым конем. Играете на каком-нибудь инструменте или поете?

– Играю на цистре, флейте и ребеке.

– Превосходно! Умеете описывать гербы?

– Порядочно.

Сэр Найджел сейчас же устроил Аллену экзамен, указав на один из многочисленных гербов, висевших на стенах зала.

– Серебристое поле, – ответил юноша, – лазурная перевязь, обрамляющая три ромба, разделенных тремя черными пятиконечными звездами.

– Очень неплохо для юноши.

– Надеюсь, вы скромны и услужливы?

– Я всю жизнь служил, милорд.

– Умеете ли вы резать по дереву?

– Я резал в монастыре два дня в неделю.

– Образцовый юноша! Достоин быть первым оруженосцем. А скажите, пожалуйста, не умеете ли вы завивать волосы?

– Нет, милорд, но я научусь.

– Для меня это очень важно, – сказал сэр Найджел, – тяжелый шлем, который я в течение тридцати лет ношу, порядочно вытер мне макушку. – С этими словами он снял бархатный берет, и Аллен увидал лысину, блестевшую при свете огней. – Видите, – продолжал он, тряхнув небольшой прядью жидких волос, – эти кудри нуждаются в помаде и щипцах, при дневном свете вы сами убедитесь, что они довольно скудно покрывают мою голову.

– Вашей обязанностью будет также хранить кошелек милорда, мой супруг слишком щедр и готов отдать все свои деньги первому встречному, – поведала с улыбкой леди Лоринг. – Скромность и честность, – добавила она, – наиболее важные и ценные качества для пажей и оруженосцев. Спешить особенно нечего, сейчас уже пора на покой. Пусть Небо поможет вам. Мы хорошо знали вашего отца и потому доверяем и рады помочь его сыну, хотя ваш старший брат причиняет нам немало беспокойства, разжигая скандалы и раздоры в графстве.

– Едва ли нам удастся выступить в поход раньше Дня святого Луки, – заметил сэр Найджел, – нам предстоит еще очень много работы. Таким образом, у вас будет достаточно времени присмотреться к своим новым обязанностями и подучиться тому, чего вы не знаете. С нами хочет отправиться паж моей дочери Бертран, но он еще слишком молод для суровой военной жизни.

Аллен почтительно поклонился, собираясь уйти, но леди Лоринг остановила его.

– Насколько я могла заключить из ваших слов, вы получили в Болье немало знаний?

– В сравнении с моими наставниками я знаю очень мало.

– Во всяком случае достаточно, чтобы посвятить два часа в день занятиям с моей дочерью Мод. Она очень упряма и ветрена и до сих пор читает одни только сказки о зачарованных девах да о странствующих рыцарях. С ней занимается наш приходской священник, отец Христофор, но он слишком стар, и пользы от его учения мало. Пожалуйста, возьмите в свои руки обучение Мод, а также моей камеристки Агаты и Доротеи Пьерпонт.

Таким образом Аллен нежданно-негаданно очутился не только в роли оруженосца славнейшего рыцаря Англии, но еще и наставника трех молодых девиц. Можно себе представить, в каком смятении, с пылающими щеками и блестящими глазами, он вернулся из замка к своим товарищам!